Девять граммов пластита Серия: - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Баконина cтр.№ 59

А еще Лизавете стало страшно. Вернулись ужас и растерянность, задавленные нехваткой времени и суровой дисциплиной эфира. Она вздрагивала от каждого шороха. Шумов в студии много – кому-то надо позвонить, кто-то запустил принтер, кто-то принялся отматывать кассету, не приглушив звук. И каждый раз Лизавета сбивалась, теряла мысль, путалась в элементарных вещах.

Дошло до того, что она забыла, какое агентство давало заявление министра внутренних дел о расследовании громких убийств. Пришлось лезть в урну и рыться в выброшенных сразу по завершении вечернего выпуска бумажках.

– Решила следы заметать? Уничтожаешь ценные документы? Этот фокус не пройдет!

Лизавета чуть в обморок не упала. Осторожно выглянула из-под стола – рядом, чуть не взявшись за руки, стояли Савва и Маневич. Они опять подружились. Вероятно, на почве грозящей катастрофы.

– Шуточки у вас! А если бы меня удар хватил?

– Не переживай, старушка. Не так все плохо. – Маневич нахально уселся на комментаторский стол. – Все просто отлично! Когда Лана сказала, что нас с Саввушкой разыскивает милиция, я тоже подумал – амба, добегался. Привлекут за фабрикацию улик. Ничего, пронесло. Нас разные искали люди. Меня – рубоповцы. У них там переполох. Мне пресс-служба не то по глупости, не то по доброте душевной, что равноценно той же глупости, слила куда больше информации, чем предполагалось. И теперь они просят переделать и подсократить сюжет. А Савву прокурорский следователь вызывает на допрос. Вы теперь потерпевшие от организованной банды врачей. Так что придется привыкать к повесткам, ночным звонкам и задушевным беседам.

На сером полированном столе сидел прежний Маневич, веселый и беспечный. Он всегда был веселым и беспечным, если только не переживал о своей репортерской славе.

– Мы решили никому не говорить насчет «жучка», – вдруг сказал до сих пор молчавший Савва. – Неловко получилось.

– Самое печальное, что вы пустили сыск по ложному следу, – назидательно произнес Маневич.

– Именно это мне и не нравится. Звонок был. Взрыв был. А почему – мы не знаем, не ведаем. Но ведь так не бывает… – немедленно отреагировал Савва.

– Ой, не бывает, – замотал головой Маневич. – Тут подумать надо. Предлагаю после выпуска собраться в чистой от прослушивания комнате. – Он похлопал Савву по плечу. – Покумекаем.

– Еще сглазишь насчет чистой… Может, там, кроме твоих поделок, еще десяток «жучков», только более качественных.

– Тогда будем говорить шепотом и неразборчиво. Чтобы они оглохли от злости. Ладно, я пошел резать шедевр!

Лизавета опять склонилась над компьютером. Этот ночной выпуск дался ей большой кровью. Она была спокойнее даже перед самым первым живым эфиром. А тут…

Впрочем, телезрители вряд ли заметили что-либо необычное. Ну, строже обычного. Ну, уголки губ чуть опущены. Оно и понятно: у человека машину грохнули из-за того, что на чиновников наехала. Молодец, хорошо держится.

А Лизавета тряслась и молилась: «Господи, еще один комментарий! Хорошо? Еще один, и все…»

«Уходящий день был наполнен трагическими известиями – убит наш коллега Кирилл Айдаров, занимавшийся делом об отравленном хлебе, по-прежнему в больнице оператор Баранович, он должен был снимать часть репортажа о злоупотреблениях в сфере здравоохранения. Скандал с присвоением святых медицинских денег все еще тянется. Плохой был день, тяжелый. Каким будет день завтрашний? Уменьшится ли количество убийств, исчезнут ли взяточники и грабители, станет ли спокойнее на улицах и можно ли будет не бояться политического терроризма – зависит от нас. От россиян – от президента и учительницы, от чиновника в Смольном, от академика и банкира, от дворника и от нас, журналистов. Палочка Коха, возбудитель туберкулеза, не заглядывает в бумажник, она просто начинает съедать легкие. Преступность не смотрит на лица и не разбирает чинов и званий, значит, пора сказать „нет“. Сто пятьдесят миллионов „нет“ – это сила. Я прощаюсь с вами до послезавтра. Всего доброго».

Лизавета улыбнулась. Пошел рекламный ролик. И параллельно – голос режиссера по громкой связи:

– Однако ты загнула, старуха! Мы тут всей аппаратной рыдаем. А Славик Гайский уже бормочет: «нет». Что делать-то будем?

– Пошел ты к черту! – огрызнулась Лизавета.

Ей и самой казалось, что она переборщила с патетикой. Такие тексты Лизавета называла «сопли и вопли». Сегодня она ими чрезмерно увлеклась. И ее не может извинить даже нервное состояние в связи с гремящими вокруг взрывами, падающими трупами и звонящими телефонами. Профессионал должен оставаться профессионалом при любых обстоятельствах. Но ничего не попишешь. Слово не воробей, особенно когда это слово, пущенное в эфир.

– Эк, завернула, – крякнул Митя Сунков. Он смотрел ночной выпуск «Петербургских новостей», удобно расположившись в просторном, обитом кожзаменителем кресле, стоявшем в вестибюле телестудии. Сунков приехал заранее и успел побазарить с охраной у входа. Ребята оказались из той смены, которая дежурила днем раньше, и они подробно рассказали, что творилось до, во время и после взрыва. Про панику, про то, что Лизавета и два корреспондента появились буквально через минуту после того, как грохнуло. И это фактически все. За улицей они не наблюдали, это не входит в обязанности постовых – их задача проверять пропуска у входящих-выходящих и следить, чтобы не вывезли ценное телевизионное оборудование. Так что беседа понадобилась скорее для налаживания контакта.

Митя выяснил, как разъезжаются по домам поздние телевизионные пташки, и приготовился ждать. Ожидание не было в тягость: тепло, мягко, телевизор урчит. За день он намотал не меньше полусотни километров.

Состояние Женьки, доставленного в милицейский госпиталь на проспекте Культуры, оказалось хуже, чем он предполагал. Кадмиев лежал в реанимации. На высокой, твердой кровати для тяжелых больных. Весь опутан трубками, лицо желто-синее. Пробиться к нему удалось с трудом и только на пять минут. Поэтому разговаривать пришлось в режиме «да-нет».

Версию о том, что за ним следили конкуренты Арциевой, Женька отмел сразу.

– Пустышка это, пекари народ, может быть, и суровый, но цианид – не из их репертуара. Они бы гвоздей насыпали, тараканов или мышек дохлых. Эффективно и эффектно.

– А как вы от Арциевой вышли – «хвоста» не было?

– Точно не было. Я же на пассажирском месте сидел. Да и зачем «хвост»? Я предъявил удостоверение. Там фамилия, должность, звание.

– На следующий день слежки не чувствовал?

Кадмиев мотнул головой.

– Ты твердо уверен, что это не случайное нападение? Может, хулиган или маньяк?

– Не многовато ли маньяков бродит по улицам Петербурга? Один цианид разбрасывает, другой к прохожим с ножиком пристает… Подкарауливает кого на Греческом, кого на Чернышевского.

– Значит, он знал твое расписание, знал, что ты на службе. Час-то был не ранний. Интересно, откуда?