Аввакум - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Бахревский cтр.№ 54

Лазорев вздрогнул, он не ждал внимания генерала. Вопрос ему показался высокомерным и обидным.

– Если вы, господа, не поможете государю, его царскому величеству, взять Ригу за три недели, – начал он по-немецки и закончил по-русски, – то тогда ее вовсе не взять.

У Лесли брови поднялись и в глазах сверкнул острый огонек интереса.

– Это как так есть?

– Место гнилое, господин генерал. Скоро пойдут дожди, и конца им не будет до декабря.

– Предупреждение простое и потому серьезное. – Генерал дотронулся рукой до краев своей железной шапки. – Что ж, господа, будем торопиться, К первому сентября окопы и валы должны быть готовы, а для пушек устроены раскаты. Времени у нас – полковник прав – мало, поэтому я требую без мешканья добыть языков и получить точные сведения о состоянии гарнизона Риги.

– Это мы узнаем сию минуту, господин генерал! – Штрафорт показал на главные ворота, из которых выходило на вылазку войско.

Против цитадели всего в двух верстах, занимая Московское предместье, стоял полк воеводы Якова Куденетовича Черкасского и его товарища Богдана Матвеевича Хитрово. Русские войска еще только подходили, но несколько пушек пальнуло по шведам, и те, даже не сделав попытки приблизиться к московской рати, послушно развернулись и ушли за стены.

– Однако граф Магнус нерешителен, – сказал Лесли, но в голосе генерала Лазореву послышалось одобрение. Генерал ценил войну основательную, где каждый ход подготовлен и предполагает двойную и тройную прочность.

На следующее утро, 20 августа, в предрассветной мгле, уповая на серый, прошибающий ознобом туман, из Риги вышло большое войско и напало на русские полки. Окопы едва были намечены, в них нельзя было спрятаться от пуль, пик и сабель.

Вели шведов граф Магнус и полный генерал фон Торн. Противостоял шведам воевода князь Черкасский. Яков Куденетович слыл человеком добрым, чрезмерно горячим, но ратное дело знал не хуже иноземцев и осторожность почитал за высшую доблесть. Горячился он по делам ничтожным, не военным, на войне это был другой человек. Потому встретили шведы не суматошную пальбу только что пробудившихся людей, но густые ружейные залпы, а русские рейтары устремились отсечь Магнуса от ворот.

Генерал фон Торн первым увидал опасность и вместе с сыновьями и тремя хоругвями полковника Саса и штат-офицеров Кронмана и Ребиндера выдвинулся навстречу конной атаке. Все три хоругви были вырублены, но граф Магнус получил возможность увести большую часть за стены. Фон Торн и штат-офицеры были убиты, полковник Сас тяжело ранен и вместе с двумя сыновьями фон Торна попал в плен.

С докладом о победе генерал Лесли послал к государю Лазорева. Победа одна, а сеунчи прискакали и от Ивана Семеновича Прозоровского и от Богдана Матвеевича Хитрово.

От Якова Куденетовича Черкасского, чьи войска выдержали натиск и нанесли разящий удар, сеунч приехал последним.

Государь стоял в двадцати верстах от Риги, но, узнав о том, что убит полный генерал, изранен полковник, а сколько побито офицеров и солдат, посчитать не успели, приказал Дворовому полку выступить и быть в Риге не дальше чем за пять верст.

На этот предпоследний перед осажденным городом стан Алексей Михайлович ехал верхом, в броне, в золотом шлеме, с саадаком у седла. Рядом с ним были Борис Иванович Морозов и Матвей Васильевич Шереметев, младший брат Петра Васильевича, воеводы Ертаульного полка. Борис Иванович узнал Лазорева, обрадовался ему.

– Вот человек, – сказал он государю, – который служил твоему царскому величеству и в Москве и в Стамбуле, на войне и во время московской чумы.

Алексей Михайлович внимательно посмотрел на полковника, улыбнулся:

– Я знаю тебя. Давно не видел, но знаю. Служи, как служил, я верных слуг помню.

Лазорев тронул коня за повод, чтобы уступить место тем, кто дышит с царем одним воздухом денно и нощно, но Морозов поманил его к себе и шепнул на ухо:

– Ты за иноземными офицерами все-таки приглядывай. На войне хуже нет, чем измена.

«Вот и нарвался на службишку», – с тоскою думал Лазорев, погоняя коня к Риге. И вспомнил взгляды, коими отмеряли ему ума, доблести и достоинства немецкие офицеры, когда генерал Лесли на трубу обиделся, забывши, что глазами ослаб. Препротивные те были взгляды. Да ведь сами заслужили сие немецкое высокомерие. Ленью, глупостью, неразберихой, а то и юродством. Прикинуться дураками – медом не корми. Царь и тот большой любитель состроить детское личико.

Расположась на новом месте, государь потребовал чертеж Риги с пометами осадных сооружений и русских боевых лагерей.

Итак, князь Черкасский и Хитрово стояли против королевского замка. С подошедшими войсками в полку теперь двадцать две тысячи человек. Пушки все подвезены, а среди них есть такие, что стреляют бомбами в восемьдесят фунтов.

У Ордина-Нащокина шестнадцать тысяч. Его лагерь вниз по Двине за фортом. Стрешнев с двадцатью тысячами осадил форт. В Ертаульном полку Петра Васильевича Шереметева – тысяч двадцать пять. Шанцы под присмотром генерала Лесли строят Иван Колычев да Иван Милославский, немецкие полки и полки иноземного строя изготовились к осаде. На подходе тысяча четыреста барок с людьми, продовольствием, запасом свинца и пороха. И ведь есть еще и Дворовый полк.

Выходило, что солдат под его царского величества рукою больше ста тысяч.

– А что у шведов? – спросил себя государь и принялся аккуратно писать и считать.

Семь тысяч мещанского ополчения плюс шесть-семь тысяч графа Магнуса, у Торна было не больше четырех тысяч. Ну, еще прибежало и крылось за стенами дворян и других сословий пусть две, ну, три, даже пять тысяч! Всего выходило тысяч двадцать. Может, чуть больше, а может, и много меньше. Все эти цифры с перехлестом. Много ли стоит дворянское ополчение? С запасами боевыми и съестными, как показывают пленные, уже и теперь большое утеснение. Убитых: генерал, два штат-офицера, шестеро младших начальников, три хоругви. Есть пленные. Это ведь в минус, в ослабление вражьей силы.

Алексей Михайлович, радостно сияя глазами, перекрестился на образ Спаса, так щедро дающего ему, защитнику святой правой веры, города, земли, народы. Приложился к Иверской иконе Божией Матери, которая с благословения Никона была с русским войском. Вполне спокойный за будущее государь занялся разглядыванием больших знамен, которые он приготовил для отправки в полки.

Красное с латинской надписью «Si Deus pro nobis, quis contranos» оставил себе.

Белое с золотым орлом и с призывом «Бойся Бога и чти царя» испокон веку было знаменем телохранителей его царского величества.

Красное с оленем и грозным «Во гневе я жесток» назначил в полк князя Черкасского.

Красное с сиреной, с начертанным серебром: «Прииди и покайся» – в Ертаульный полк, чтоб пленные видели.

Три зеленых знамени с обычным «Страшися Бога» Алексей Михайлович решил послать в немецкие полки и на главную батарею.