Анжелика. Маркиза Ангелов - читать онлайн книгу. Автор: Анн Голон cтр.№ 90

— У меня, мессир граф, нет иного богатства, кроме собственного языка и права болтать им.

— Лгун! Я сделал тебя богаче королевского брадобрея!

— Истинная правда, мессир граф, но этим я не хвастаюсь. Пробуждать к себе зависть было бы неблагоразумно.

Жоффрей де Пейрак окунул лицо в тазик с розовой водой, чтобы освежить горящую после бритья кожу. Из-за многочисленных шрамов эта процедура у него всегда длилась долго и требовала осторожности, и здесь незаменима была легкая рука Бине. Граф сбросил халат и начал одеваться с помощью камердинера и Альфонсо.

Анжелика тем временем уже надела корсаж из золотой парчи и теперь стояла неподвижно, пока Маргарита прикрепляла шемизетку, — настоящее произведение искусства из шелка и филигранного золота. Золотые кружева сверкающей пеной окутывали ее обнаженные плечи, придавая нежной коже прозрачность фарфора. Щеки, горевшие мягким румянцем, чуть подкрашенные ресницы и брови, волнистые, отливавшие, как и платье, золотом волосы, безмятежная, ясная глубина зеленых глаз — вот что увидела Анжелика в зеркале, и она сама себе показалась каким-то необыкновенным божеством, созданным только из драгоценных материалов: золота, мрамора, изумрудов.

Вдруг Марго, вскрикнув, бросилась к Флоримону — малыш уже тянул в рот бриллиант в шесть карат…

— Жоффрей, что мне надеть из украшений? Жемчуг, пожалуй, слишком скромен, бриллиант — резок.

— Изумруды, — ответил он. — Они подходят к вашим глазам. Одно лишь золото

— крикливо, да и блеск его несколько холоден. Ваши глаза смягчают его, вдыхают в него жизнь. Наденьте серьги и изумрудное ожерелье. А вот из колец одно-два, может быть, и с бриллиантами.

Анжелика склонилась к футлярам с драгоценностями, поглощенная выбором украшений. Она до сих пор еще не пресытилась ими, и каждый раз это изобилие приводило ее в восторг.

Когда она подняла голову, граф де Пейрак прикреплял шпагу к своей усыпанной бриллиантами перевязи.

Анжелика долго смотрела на него, и неожиданно словно дрожь пробежала по ее телу.

— А знаете, герцогиня де Монпансье отчасти права. В вас действительно есть что-то, наводящее ужас, — сказала она.

— Мне все равно не скрыть своего уродства, — ответил граф. — Если я стану одеваться, как все королевские франты, у меня будет смешной и жалкий вид. Поэтому я подбираю туалет, который мне подходит.

Анжелика посмотрела на его лицо. Оно принадлежало ей. Она ласкала его, она знала на нем каждую морщинку. Она улыбнулась и прошептала: «Любовь моя!»

В костюме графа сочетались цвета черный и серебра. Под плащом из черного муара, отделанным серебряными кружевами, которые были прикреплены брильянтовыми застежками, виднелся камзол из серебряной парчи с изысканными черными кружевами. Из тех же кружев были воланы, тремя рядами спускавшиеся до самых колен из-под черных бархатных рингравов. Пряжки на туфлях были с бриллиантами. Шейный платок не свисал в виде жабо, а был завязан широким бантом и тоже расшит крошечными бриллиантиками. Пальцы графа украшали перстни с бриллиантами, и только один перстень был с огромным рубином.

Граф надел мягкую шляпу с белыми перьями и осведомился, взял ли Куасси-Ба подарки, предназначенные королевской невесте, которые он должен вручить королю.

Куасси-Ба стоял на улице у дверей, вызывая восхищение зевак: на нем был бархатный камзол вишневого цвета, широкие турецкие шаровары из белого атласа и такой же тюрбан. Все пальцами показывали на его кривую саблю. На подушечке он держал великолепную красную сафьяновую шкатулку, обитую золотыми гвоздиками.

***

Два портшеза ждали графа и Анжелику.

Их быстро доставили в особняк, где остановились король, его мать и кардинал. Как и все особняки Сен-Жан-де-Люзе, это был небольшой дом в испанском стиле со множеством балюстрад и перил с фигурными столбиками из позолоченного дерева. Придворные запрудили площадь перед домом, и порывы ветра, доносившего соленый запах океана, шевелили перья на их шляпах.

Едва Анжелика переступила порог, сердце ее затрепетало.

«Сейчас я увижу короля! — подумала она. — Увижу королеву-мать! Кардинала!»

Как он всегда был близок ей, юный король, о котором рассказывала кормилица, юный король, преследуемый разъяренной толпой Парижа, вынужденный, скитаться по разоренной Фрондой Франции, переезжать из города в город, из замка в замок; король, по воле принцев всеми преданный, покинутый. И вот, наконец, он победил. Теперь он вкушает плоды своей победы. Но еще больше, чем сам король, упивалась этой победой женщина под черной вуалью, которую Анжелика увидела в глубине залы, — королева-мать. У нее было матовое лицо испанки, надменное и в то же время приветливое, ее маленькие прекрасные руки покоились на темном платье.

Анжелика и ее муж по сверкающему паркету прошли через всю залу. Два арапчонка держали шлейф ее верхнего платья из золотой травчатой парчи, в отличие от блестящей гладкой парчи, из которой были сшиты юбка и корсаж. Гигант Куасси-Ба следовал за ними. В зале было сумрачно и очень душно из-за обилия ковров и толпы придворных.

Старший камергер короля объявил:

— Граф де Пейрак де Моран д'Иристрю.

Анжелика присела в глубоком реверансе. Сердце у нее отчаянно билось. Она видела перед собой только черную и красную фигуры: королеву-мать и кардинала.

«Жоффрею следовало бы поклониться ниже, — мелькнуло у нее в голове. — Ведь только что он так красиво приветствовал герцогиню де Монпансье. А перед высочайшими он лишь слегка отставил ногу… Бине прав… Бине прав…»

Это, конечно, было глупо вдруг вспомнить о добряке Бине, глупо твердить, что он прав. Да и в чем он прав, кстати?

Она услышала чей-то голос:

— Мы счастливы снова видеть вас, граф, и приветствовать… полюбоваться графиней, о красоте которой столько наслышаны. Обычно молва преувеличивает, но мы должны признать, что на сей раз действительность превзошла все ожидания.

Анжелика подняла голову и встретилась взглядом с блестящими карими глазами, весьма внимательно разглядывавшими ее, встретилась взглядом с королем.

Король был одет роскошно и, несмотря на то, что роста был среднего, держался так прямо, что выглядел куда представительнее всех окружавших его придворных. Его лицо несколько портили оспинки — память о болезни, которую он перенес в детстве. Нос у него был довольно длинный, губы — крупные, улыбчивые, а над ними — тонкая, еле заметная линия темных усиков. Густые каштановые волосы, судя по всему не накладные, были завиты. Ноги были стройные, руки — изящные. Под кружевами и бантами угадывалось сильное, гибкое тело, натренированное охотой и верховой ездой.

«Кормилица сказала бы: отменный мужчина. Правильно делают, что женят его», — подумала Анжелика.

И снова упрекнула себя за низменные мысли в столь торжественный момент своей жизни.

Королева-мать попросила открыть шкатулку, которую, упав на колени и уткнувшись лбом в пол, словно волхв, преподнес Куасси-Ба.