Анжелика. Маркиза Ангелов - читать онлайн книгу. Автор: Анн Голон cтр.№ 79

Всадники учтиво махали шляпами с перьями. Анжелика с балкона игриво одаривала их воздушными поцелуями.

Она была рада, что наконец побудет немного в тишине, что теперь муж будет принадлежать ей одной. И в то же время в глубине души она грустила, что кончились эти восхитительные дни. Такие счастливые мгновения бывают только раз в жизни. Никогда — Анжелику вдруг охватило мрачное предчувствие, — никогда больше не повторится эта ослепительно счастливая неделя.

***

В первый же вечер после отъезда гостей Жоффрей де Пейрак заперся в своей лаборатории, где он не был все то время, пока во дворце длился Праздник любви.

Это торопливое бегство привело Анжелику в бешенство, и, тщетно ожидая его, она в ярости металась на своей широкой кровати.

«Вот каковы мужчины! — с горечью думала она. — Они снисходят до того, чтобы мимоходом уделить нам немного времени, но, как только дело коснется их личных увлечений, их уже ничем не удержишь. У одних это дуэли, у других — война. А у Жоффрея — его реторты. Раньше я любила, когда он рассказывал мне о своей работе, мне казалось, что он питает ко мне дружеские чувства, но теперь я ненавижу его лабораторию!»

Так, негодуя на мужа, она в конце концов и уснула.

Проснулась она отсвета свечи и увидела у своего изголовья Жоффрея. Он уже почти разделся. Резким движением она поднялась и села в постели, обхватив колени руками.

— Разве была такая уж необходимость вам приходить сюда? — спросила она. — Я слышу, в саду уже просыпаются птицы. По-моему, вам лучше закончить так прелестно начатую ночь в вашей лаборатории, прижав к сердцу пузатую стеклянную реторту.

Не выразив ни малейшего раскаяния, граф рассмеялся.

— Я в отчаянии, дорогая, но я никак не мог оставить начатый опыт. А знаете, в этом немного виноват и наш ужасный архиепископ. Весть о смерти племянника он принял, как подобает дворянину. Но — будем осторожны — дуэли запрещены. Это для него лишний козырь в игре. Я получил ультиматум: раскрыть этому невежде, монаху Беше, секрет производства золота. Ну а так как о торговле с Испанией я рассказать не могу, то придется повезти его в Сальсинь, чтобы он увидел, как происходит добыча золотоносной руды и как из нее получают золото. Но прежде я вызову саксонца Сорица Хауэра и пошлю гонца в Женеву. Берналли мечтал присутствовать при этих опытах и наверняка приедет.

— Все это меня совершенно не интересует, — сердито прервала его Анжелика.

— Я хочу спать.

Но она великолепно сознавала, что спадающие на лицо распущенные волосы и кружевная оборка ее ночной кофты, соскользнувшая с обнаженного плеча, производят на него гораздо большее впечатление, чем ее слова.

Жоффрей погладил нежное смуглое плечо Анжелики, а она молниеносно вонзила ему в руку свои острые зубки. Он шлепнул ее и, с наигранным гневом толкнув, опрокинул на постель. Началась борьба. И очень скоро Анжелика оказалась побежденной, чему она каждый раз удивлялась. Однако она продолжала строптиво вырываться из его объятий. Но в жилах у нее уже забурлила кровь. Где-то глубоко-глубоко в ней вспыхнула искра страсти и, сразу же разгоревшись, захлестнула все ее существо. Она еще продолжала сопротивляться и в то же время жаждала вновь изведать то поразительное ощущение, которое она только что испытала. Тело ее было объято пламенем. Сладостные волны одна за другой уносили ее все дальше в океан неведомого ей прежде исступления. Она лежала на краю постели, запрокинув голову, с полуоткрытыми губами, и неожиданно в памяти ее всплыли мечущиеся тени в алькове, позолоченном светом ночника, а в ушах прозвучал тихий, жалобный стон, который она услышала сейчас с необыкновенной четкостью. И вдруг она поняла, что это ее стон. В сером предрассветном сумраке она видела над собой улыбающееся лицо фавна. Полузакрыв блестящие глаза, он слушал порожденный им гимн жизни.

— О, Жоффрей — вздохнула Анжелика, — мне кажется, я сейчас умру. Почему с каждым разом это все чудеснее?

— Потому что любовь — это искусство, в котором постепенно совершенствуются, красавица моя, а вы — чудесная ученица.

Насытившись любовью, она захотела покоя и, засыпая, прижалась к нему. Каким темным кажется его тело в кружеве рубашки! Как пьянит ее запах табака!

Месяца два спустя карета с гербом графа де Пейрака, сопровождаемая несколькими всадниками, въехала по крутой горной дороге в деревню Сальсинь департамента Од.

Анжелика, вначале восторгавшаяся этим путешествием, уже порядком утомилась. Была жара, на дороге столбом стояла пыль. Под убаюкивающий, равномерный шаг своей лошади Анжелика сперва с неприязнью наблюдала за монахом Конаном Беше, который тащился на муле, до земли свесив длинные тощие ноги в сандалиях, потом стала раздумывать, какие последствия для них может иметь непримиримая вражда архиепископа. И наконец, деревня Сальсинь напомнила ей о горбатом Фрице Хауэре и о письме от отца, привезенном ей этим саксонцем, когда он приехал в Тулузу в своей повозке с женой и тремя белокурыми детьми, которые, хотя и прожили долгое время в Пуату, говорили только на грубом немецком диалекте.

Анжелика горько плакала над письмом — отец сообщал ей о смерти старого Гийома Люцена. Забившись в укромный уголок, она рыдала несколько часов. Даже Жоффрею она не смогла бы рассказать о своем горе, объяснить, почему сердце у нее разрывалось, когда она представляла себе бородатое лицо старого солдата и его светлые строгие глаза, которые некогда с такой нежностью смотрели на маленькую Анжелику. Однако вечером, когда муж, ни о чем не расспрашивая, приголубил и приласкал ее, она немного успокоилась. Что было, то прошло. Но письмо барона Армана воскресило в ее памяти маленьких босоногих ребятишек с соломинками в взлохмаченных волосах, бродящих, словно призраки, по промозглым галереям старого замка Монтелу, где летом спасались от жары куры.

Барон жаловался и на свою жизнь. Она по-прежнему нелегка, хотя благодаря торговле муламц и щедрости графа де Пейрака у них есть самое необходимое. Но Пуату постиг страшный голод, и вот это, да еще придирки таможенников к торговцам контрабандной солью, вызвало бунт жителей болотного края. Они отказались платить налоги, вышли из своих камышовых зарослей, разграбили несколько поселков и поубивали таможенников и сборщиков налогов. Усмирять их послали королевских солдат, но бунтовщики ускользали от преследователей, «как угри в мельничном желобе». На перекрестках дорог стояли виселицы с повешенными.

Только тогда Анжелика вдруг осознала, что значит быть одной из самых богатых женщин провинции. Она забыла этот мир, живущий в вечном страхе под гнетом податей и налогов. Ослепленная своим счастьем и богатством, не стала ли она слишком себялюбивой. Кто знает, возможно, архиепископ был бы менее придирчив к ним, займись она благотворительностью? Может, она расположила бы его к себе этим?

Она услышала тяжелый вздох Берналли.

— Ну и дорога! Хуже, чем у нас в Абруццах. От вашего прекрасного экипажа останутся одни щепки. Это преступление, что он тащится по такой дороге впустую.