Мессианское наследие - читать онлайн книгу. Автор: Генри Линкольн, Ричард Ли, Майкл Бейджент cтр.№ 49

Механизмы, лежавшие в основе подобной ситуации, были достаточно просты. Для Иисуса и Его современников Бог обладал не только атрибутами непогрешимости, всемогущества, всеведения и карающей воли, подробно изложенными в Ветхом Завете. Он, как хотелось верить, проявлял особое благоволение к народу Израиля, обещая ему Свою милость. В конце концов, все они, люди Израиля, были вправе считать себя Его избранным народом. Ведь Он заключил с ними особый договор («завет») на вечные времена. Для израильтян не подлежал сомнению их уникальный статус в очах Божьих. И тем не менее им было все труднее игнорировать тот факт, что народ Израиля оказался в совершенно безнадежной и безысходной ситуации, лишившись законного монарха и снося иго тиранического узурпатора. Израильтяне подвергались постоянным издевательствам и поборам со стороны многочисленной оккупационной армии и администрации, грубо попиравших их священную страну, духовные ценности, культуру, религию, наконец, их историческое наследие.

Но если Бог действительно всемогущ, то какой же смысл во всех этих бедах и страданиях Израиля? Зачем Ему они? Если Бог действительно всемогущ, как и чем объяснить, что Он попустил разрушить и разграбить Свой Храм? Как объяснить тот необъяснимый факт, что Он попустил, чтобы какой-то бесчинный правитель Рима открыто бросил вызов Его Божественному статусу, провозгласив себя богом? У всего этого есть только два возможные объяснения. Или Бог отнюдь не всемогущ: предположение не только кощунственное и недопустимое, но и немыслимое. Или все беды, выпавшие на долю Израиля, происходят не по сознательной воле Бога, а с Его непостижимого попущения. В то время всем представлялось очевидным, что хотя Бог и обещал милость и поддержку Своему народу, в данный момент Он лишил его Своего благоволения. Короче говоря, Бог оставил «людей своих, Израиля».

Почему? Было бы просто немыслимо предположить, что

Бог мог нарушить Свой завет. И если завет все же оказался расторгнут, то виновен в этом только сам Израиль. Отсюда неизбежно следуют логические выводы. Люди Израиля нарушили закон. Они навлекли на себя гнев Божий. И Бог, как и обещал, карает отступников по делам их.

В контексте того времени этот вопрос не был отвлеченной богословской проблемой. Достаточно был оглядеться по сторонам, чтобы понять, что творится в мире, в котором жил народ Израиля. Религиозным учителям достаточно было лишь провести очевидные параллели между реальностью и древними пророчествами. Общая ситуация хорошо согласовывалась с предвестиями пророков о временах, непосредственно предшествующих концу света. Таким образом, представлялось совершенно очевидным, что Бог готовится положить конец бытию мира, все равно — от разочарования в неудавшемся эксперименте или ради того, чтобы создать новый, лучший мир для тех, кто сохранил верность Ему.

Подобные выводы влекли за собой мощный взрыв эмоциональных сил. Это прежде всего был страх — страх и за будущее всего мира, и за свою собственную жизнь. Важную роль играло и чувство вины за грехи и беззакония, как реальные, так и мнимые. Чувство вины, в свою очередь, требовало покаяния — чтобы предотвратить надвигающийся катаклизм, или, если это окажется невозможным, по крайней мере спасти собственную жизнь, достичь индивидуального спасения.

Именно этот всплеск неуправляемых эмоций во времена Иисуса дал мощный импульс мессианскому движению. Этот импульс привнес в движение элемент исполняющегося пророчества. Вера в неизбежный конец света во многом спровоцировала широкомасштабное восстание 66 г. н. э. А само это восстание, за которым последовали ответные меры римлян, разрушение Храма, захват и разграбление Иерусалима, гибель и рассеяние жителей Святого Града и практически полное истребление иудаизма в Святой земле, фактически стало концом света, по крайней мере — для евреев той эпохи.

С другой стороны, пророчества предсказывали выживание небольшого числа избранных. Перебравшись в другие края и проповедуя идею чисто духовного Мессии, Павел и его сподвижники получили возможность считать такими избранными себя самих. А отождествляя себя с избранниками, спасение которых было обещано Богом через пророков, христиане в последующие века действительно превратились в тех, кем они воображали и считали себя.

Учитывая громадные различия между нашим современным миром и миром, существовавшим два тысячелетия тому назад, просто диву даешься, сколь много общего у нашей эпохи с той, давней, которую Иисус и Его современники считали последними временами. Сегодня мы достигли несравненно более высокого технического уровня и обладаем несоизмеримо большими познаниями. Однако, как ни странно, от этого мы не стали ни мудрее, ни интеллигентнее, ни ближе к своим богам. Более того, мы даже не знаем их имена.

Сегодня мы вновь переживаем острый кризис утраты смысла бытия, полную неопределенность направлений и целей дальнейшего развития. Различные системы, программы и идеологии, возникшие меньше века назад и, казалось, обещавшие так много, на поверку оказались пустыми химерами. Как и во времена Иисуса, в обществе возникло осознание того, что что-то в мире идет катастрофически не так. Каждая новая вылазка террористов, каждая новая авиационная катастрофа, очередной природный катаклизм влекут за собой новый приступ панических настроений. Явные и быстрые изменения в нашей цивилизации, разочарование в административной системе и власти вообще, бурный рост числа убийств и распространение терроризма как средства политического протеста — все это ведет к обострению чувства всеобщего краха, распада прежней системы ценностей. Общество ощущает себя заложником в чьих-то руках. И это, стараниями всевозможных террористов и бандитов, часто действительно соответствует истине. «Что же все это означает?» — тревожно вопрошаем мы. И, будучи разочарованы полнейшей неспособностью материализма ответить на этот вопрос, как и во времена Иисуса, переносим его решение в иное — духовное — измерение.

В исламе, иудаизме и других религиях, а также в христианстве ширится и процветает новый фундаментализм. Пророки и проповедники наперебой обличают упадок нравственности, аморализм, развращенность и этическую амбивалентность. С одной стороны, звучат призывы к усилению нравственной дисциплины и к возвращению к наиболее ригористическим моральным кодексам прошлого. С другой стороны, наблюдается бурный рост интереса к мистицизму. Процветают всевозможные секты, культы, учения и архаические практики, привлекающие массы последователей, свободно распоряжающиеся громадными финансовыми средствами и пользующиеся поддержкой могущественных политических сил [125] .

Как и во времена Иисуса, сегодня мы живем в тени надвигающейся апокалипсической катастрофы. Воинствующие фундаменталисты в один голос твердят, что конец света неминуем и близок. Даже для людей, не имеющих особых личных причин усматривать во всем вмешательство Божьего Промысла, угроза того, что палец какого-нибудь безумца или фанатика может лечь на ядерную кнопку, является вполне реальной. Мы все давно стали заложниками реальности, которую не в силах полностью контролировать, мишенями для средств массового уничтожения, удар которых мы не в состоянии предотвратить. За этой всепоглощающей тревогой, сводящим с ума чувством собственного бессилия и разочарованием в никчемных и безответственных политиканах все ощутимее чувствуется потребность обретения гениального духовного лидера, «всеведущей и всемогущей» личности — человека, который сумеет понять всю сложность ситуации, примет на себя ответственность за все происходящее и, не прибегая к насильственному попранию демократических свобод, возьмет на себя роль вождя, способного вдохнуть утраченный смысл в нашу жизнь, в которой все более явно ощущается зияющая пустота.