Черное дело - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Атеев cтр.№ 31

Осипов долго и безрезультатно жал кнопку, а потом начал колотить в дверь ногой. Наконец лязгнул запор, и перед ним предстал высокий рыжеволосый мужчина неопределенного возраста. Одет он в донельзя застиранные блекло-голубые джинсы и черную футболку с какой-то иностранной надписью.

– Осипов? – вместо приветствия спросил он.

Иван кивнул.

– Я, знаете ли, не очень хорошо слышу, – сообщил рыжеволосый, – к тому же мальчишки иногда хулиганят. Взберутся на крышу и начинают стучать. Так что извините, что долго не открывал. Проходите.

Несколько ступенек вели в огромное помещение, видимо, совсем недавно бывшее чердаком. Потолка в привычном смысле в помещении не было. Стропила упирались в крышу.

Часть крыши оказалась застекленной, так что сверху лился рассеянный дневной свет. Но все равно в студии царил полумрак.

Несмотря на довольно странную обстановку в студии, более удивительного места Осипов раньше не встречал. Вдоль стен стояли широкие, обтянутые серой материей щиты, на которых были развешаны многочисленные фотографии. Кое-где щиты перемежались с подобием фресок, выполненных прямо на корявой штукатурке чердака. В основном фрески представляли собой абстрактные или нарочито примитивные рисунки. Те рисунки, смысл которых удалось разобрать, являли изображения мужчин и женщин, занимающихся любовью, выполненные с нарочитым натурализмом. Живопись очень смахивала на художества в общественных туалетах. Кроме сексуальных картинок, стены украшали изображения погребений и кладбищ. Но и это было еще не все. Со стропил спускались прикрепленные на тонких шнурках всевозможные куклы самых странных форм и обличий. В основном это были обычные магазинные пупсы, которых фантазия художника трансформировала в смешных, печальных, а чаще всего ужасных монстров. Кроме всего прочего, в мастерской имелся огромный старинный буфет, две или три тахты и теннисный стол. В одном из углов был натянут большой белый экран, а рядом с ним различная фотоаппаратура, софиты, отражатели. На одной тахте лежала, прикрыв голову книжкой, какая-то фигура.

На буфете, на полу и на самодельных полках стоял разный хлам: старые самовары, прялки, граммофоны и патефоны, громадные кофейные мельницы, поломанные велосипеды, иконы и статуи святых, причудливые бутылки и кувшины, древний телескоп с медной трубой, рамы с облупленной позолотой, бюсты разных знаменитостей и вовсе неизвестных людей. К одной стене была прислонена могильная плита, на которой виднелась надпись «Под сим камнем покоится прах купца третьей гильдии Филимона Маклашкина, прожившего без перерыва семьдесят один год и возведенного его любезной супругой Евлампией Пантелеевной, пережившей его в скорбный час».

Осипов так увлекся рассматриванием диковинок, что совсем забыл, зачем явился сюда. Хозяин, казалось, тоже потерял к нему интерес и начал возиться со своей аппаратурой. Вспыхнул яркий свет. Обернувшись к фигуре на тахте, он крикнул:

– Люся, поднимайся, начинаем работать!

– Я мешаю? – спохватился Осипов.

– Нет-нет. Вы, надеюсь, не спешите. У нас так: если пришел гость, то уж надолго. Меня, между прочим, Юрием Ивановичем зовут, но друзья величают Джорджем. Не возражаю, если и вы… – Он не договорил и снова крикнул:

– Люся?!

С тахты поднялась девица в мини-юбке и цветастой блузке. Она зевнула во весь рот и вопросительно посмотрела на Джорджа.

– Начинаем работать, – повторил он.

Девушка, не обращая внимания на Осипова, разделась и встала напротив белого экрана под яркие лучи софитов. Она казалась довольно хорошенькой, но впечатление портило полное отсутствие груди.

– Вы ведь журналист? – поинтересовался Джордж, одновременно заглядывая в видоискатель стоявшего на треноге фотоаппарата. – Писать обо мне хотите?

– Возможно.

– Отлично. Обо мне почти никто не пишет, во всяком случае, в Союзе. Люся, встань на колени, спиной ко мне, три четверти, руки над головой… Поза – изломанный цветок. Так. Руки безвольнее, надлом, не вижу надлома… Никто не пишет. Кроме, конечно, иностранной прессы. Недавно была публикация в белградской «Фото-импресс», потом англичане… шведы тоже… Отлично! – весь переключился он на девушку. – Теперь встань, ноги на ширину плеч. Как там в утренней гимнастике?..

– Можно, чтобы вам не мешать, я пока осмотрюсь?

– Пожалуйста, пожалуйста. Мой маленький музей.

Осипов, стараясь не смотреть в сторону девицы, принялся разглядывать убранство студии. По отрывистым репликам он догадался, что работа почему-то не клеится.

– Все!!! – закричал вдруг Джордж. – На сегодня довольно. Ты словно вареная рыба. Без гарнира, без гарнира! Приготовь-ка кофе.

Голая девица нехотя проследовала к стоявшей на теннисном столе электроплитке и зазвенела посудой.

– Она так и будет оставаться в чем мать родила? – осторожно поинтересовался Осипов.

– Вы шокированы? – Джордж взглянул на него с любопытством.

Осипов пожал плечами.

– Не особенно, но все-таки…

– Не любите женщин?

– Да любит, любит, – вступила в разговор девица, – пялился на меня, я заметила…

– Люся! – укоризненно произнес Джордж. – Не надо пошлостей. Человек на работе, – ни к селу ни к городу почему-то добавил он. – Вы кофе пьете? Так что вас ко мне привело?

– Понимаете, хочу написать очерк о неформальной фотографии.

– Интересно. Тогда вы пришли по адресу. У меня, знаете ли, две страсти: фотография и танатология.

– Что? – не понял Осипов.

– Танатология – наука о смерти. Интересуюсь погребальной тематикой, эпитафиями, кладбищами, несанкционированными захоронениями. Благодатная тема и совершенно неразработанная. Во всяком случае, здесь. Вот о чем лучше напишите. Вокруг смерти и погребений веками складывались традиции, обряды. Да что там веками!

Осипов внимательно посмотрел на своего собеседника. Обычный мужчина средних лет, разве только рыжий. Худощав, подтянут, слегка сутул. Приятная улыбка. Глаза. Глаза действительно немножко странные. Тоже улыбаются, но не с иронией и даже не с превосходством. Что-то непростое, затаенное чувствуется в этом взгляде. Словно собеседник говорит с тобой и не видит, углубленный в себя самого.

А Джордж продолжает рассказывать:

– Понимаете, фотография очень помогает мне. Хожу по кладбищам, снимаю наиболее интересные могилы, смешные эпитафии, сейчас Москва строится, сносятся многие старые погосты. Уходит безвозвратно частичка истории. А как варварски переносятся захоронения. Вот посмотрите. – Он подвел Осипова к полкам и отдернул занавеску.

На полированном дереве выстроились в ряд десятка два человеческих черепов.

Осипов невольно вздрогнул.

– Не пугайтесь. Все эти черепа принадлежали нашим предкам. Самый молодой датируется концом прошлого века, но большинство значительно старше. Вот эти два. Адашевы. Из семейного некрополя. Склеп разорили. Видимо, искали драгоценности. Глупые люди. Склеп скорее всего ограблен еще в революцию. Я нашел черепа среди тлена, забрал их к себе, и вот они тут. Да сколько еще подобных разграбленных усыпальниц русской знати! Или вот этот череп, – Джордж взял в руки пожелтевшую кость. – Видите, дырочка на затылке. Послушайте, – он потряс череп. Внутри звякнул металл. – Эта голова принадлежала известному бандиту Кошелькову, тому самому, который в девятнадцатом году остановил машину, в которой ехал Ленин, и ограбил его, даже браунинг забрал. Вы представляете?! Ограбил вождя мирового пролетариата! Так вот. В том же году его расстреляли. И вот совершенно невероятным образом я случайно познакомился с человеком, который его расстреливал. Конечно, старичок. Он любил рассказывать эту историю, видно, долго держал при себе. Я поинтересовался, где сие событие произошло. И он, этот старец, прекрасно помнил место. Надо же! – Джордж всплеснул руками. – Я его долго уговаривал показать мне место. Пришлось даже заплатить, и не зря. Что удивительно, могила уцелела. Взяли мы двух молодцов и поехали. Раскопали. Точно – он, Кошельков. Только вот череп у меня. И у каждого, – Джордж картинно повел рукой вдоль полки, – у каждого своя история.