Черное солнце - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Арбенина cтр.№ 76

Incubo по латыни означает «покоюсь». Вирус, заразивший Николаева, Геца, Фокину и Полоцухина, «покоился» в их организме много лет. Это вполне вероятный вариант поведения некоторых вирусов.

Потом его разбудила солнечная активность.

И тогда настигнутая странной болезнью Аля Фокина продает доставшийся ей в наследство родительский дом и на вырученные деньги отправляется в свое печальное «турне», чтобы навестить — возможных! — товарищей по несчастью.

Incubo — покоюсь… А инкубационный период — это скрытый период работы вируса — до того момента, когда проявляются первые явные признаки заболевания. Возможно, у этого вируса из Октябрьского-27 он составлял именно сорок-пятьдесят дней.

Именно столько времени понадобилось проснувшемуся от солнечного удара вирусу, чтобы убить свои жертвы с разницей в неделю-другую. С учетом индивидуальной реакции организма на заболевание: один сопротивлялся дольше, другой меньше.

Итак… Вирус просыпался, начинал свою «работу» — и заканчивал ее в положенный ему срок. Но не превышающий двух месяцев. А то, что именно в это время Фокина навестила всех погибших, — это всего лишь случайность.

Вирус убил всех.., кроме Марион Крам.

Итак, Аля Фокина не убивала Крам. Но ее убила, по свидетельствам очевидцев, все-таки женщина.

Еще одна пострадавшая от вируса жертва?

Но вирус избирателен: его жертвами становятся мужчины. Кроме того, список возможных жертв вируса исчерпан: больше нет никого, кто имел тогда в Октябрьском-27 доступ к лаборатории.

Тогда какой у преступницы был мотив? Непонятно.

Но зато мотив, и очевидный, есть у Тегишева.

Так же, как у него, есть этот мотив и у его дочери Юлсу.

* * *

Как же получилось, что Аня все-таки добралась до «версии Юлсу»? Сначала от жизнерадостной Насти Козловой она случайно узнает о девочке, отчисленной из Милфилда за склонность к анорексии.

Но нужно было поистине озарение, чтобы догадаться, что именно эта девочка сделала почти мгновенную и блестящую карьеру в модельном бизнесе!

И что тощий «гусенок», Юля, дочь Тегишева, и блистательная Юлсу, звезда подиума, — это один и тот же человек.

Генерал сам открыл это Ане: не удержался, похвалился дочерью.

По неведению?

Теперь Юлсу Тегишева тихо угасает в парижской больнице от анорексии.

Почему, кстати, генерал, который пылинки сдувал с дочери, ничего не замечал? И он, и московский эскулап? Ведь все-таки ее наблюдал врач.

Очевидно, слишком разительны были различия в реалиях ее двойной жизни.

Русские дети, выросшие на Западе, как бы попадают в зазор между тамошним образом жизни и здешним.

В Милфилде любая наставница-воспитательница с первого взгляда различит малейшие признаки анорексии: как цербер, она постоянно начеку. Потому что сытое западное общество знает, как опасна эта болезнь.

А в России, где многие десятилетия существовала только одна проблема, как вдоволь поесть, такое вряд ли в голову кому придет.

Столько поколений были счастливы ухватить батон колбасы, умирая от голода! И дикой показалась бы идея добровольного отказа от пищи.

Взрослые будут подозревать подростка в чем угодно — в употреблении наркотиков, токсикомании, потому что так принято. Быть бдительным, следить и подозревать в этих грехах — сколько угодно, но только не в анорексии.

Другое дело Запад.

Вот, скажем, что писала «Дэйли мэйл»: стоило солистке «Спайс герл» Виктории Адаме потерять несколько килограммов, как ее тут же переименовали в Скелет Спайс вместо Пош Спайс (Шикарная)!

И обвинили в том, что Виктория дурно влияет на молодежь, внушая мысль, что иметь на теле немного жирка — это чуть ли не преступление.

Обвинение нешуточное! Это понятно, хотя тут же Виктория стала публично оправдываться, утверждая, что у нее нормальный вес. Она даже обнародовала свое меню!

На завтрак — две чашки каши. Ленч — два окорочка с овощами, и на ужин — фирменное мамино блюдо.

Потому что там с такими вещами не шутят. Если какой-нибудь девчонке взбредет в голову, что она должна, как милашка Виктория, худеть, а потом все это кончится болезнью, а не дай бог, и смертью, на репутации звезды это пятно.

А наши звезды объясняют всем, как нужно худеть, и публично гордятся сброшенными килограммами.

Что ж, другая жизнь!

* * *

В больничной палате, перебивая запах лекарств, пахло розами. Тяжелые, роскошные, темно-красные — они стояли прямо на полу в огромной вазе.

«От генерала, наверное…» — подумала Светлова, Юлсу лежала, закрыв глаза и вытянув руки поверх одеяла. Похожая на ребенка сейчас более, чем обычно. Бедного, страдающего ребенка.

Когда Анна вошла, у нее чуть затрепетали веки.

А как же девочка вздрогнула, когда Анна впервые упомянула при ней о Марион Крам и ее наследстве!

Светлова-то думала тогда, что это «доверчивый ребенок», из которого она, мучаясь совестью, пыталась беззастенчиво вытянуть информацию.

В то время как все было наоборот — ребенок вытягивал информацию из нее!

Словно прочитав Анины мысли, Юлсу открыла глаза:

— Нет! Я вас не боялась. Да и не боюсь. Я вообще теперь очень спокойна.

— Да?

— Да! Я решила еще тогда, в Амстердаме, в доме у Крам, что я буду очень спокойная… Потому что должна была сделать все, чтобы не потерять Эмерика. Если даже для этого надо будет убить…

* * *

Приехав в Амстердам, чтобы поговорить с этой ужасной шантажисткой, Юлсу увидела, как в дом к Марион Крам заходит какая-то женщина… В белой куртке с капюшоном. Запоминающаяся деталь? Незабываемый наряд — для случайного очевидца!

И Юлсу поступила просто: подобрала в магазине похожую. И когда отправилась к Крам для разговора, надела эту куртку.

Теперь, если кто-то и заметил ее, возникала бы неизбежная путаница. Кто это ?Да та, что была у Крам в гостях накануне. И вернулась снова?..

Конечно, Юлсу не отрицает, что намеренно взяла с собой пистолет из отцовского кабинета. Но это вовсе не значит, что она сразу решила убить эту женщину. Нет!

Сначала девушка хотела с ней только поговорить.

Попросить, даже, может быть, умолить оставить в покое ее отца.

Марион показалась ей вначале очень даже милой: она как раз кормила уточек, когда Юлсу позвонила в дверь.

Отряхивая с ладоней крошки, Крам гостеприимно пригласила ее в дом.