Супружеские пары - читать онлайн книгу. Автор: Джон Апдайк cтр.№ 110

— Меня тем более не спрашивай.

— Не собираюсь.

— О чем у вас шла речь?

— Держать речь полагается мне. Он только слушает.

— И никогда ничего не говорит?

— В идеале — никогда ничего.

— Ты рассказываешь про меня? Как я заставил тебя лечь с Фредди Торном?

— Это было сначала. Теперь мы перешли к моим родителям. Особенно достается отцу. В прошлый четверг вдруг выяснилось — само слетело с языка, что он, оказывается, всегда раздевался в глубоком стенном шкафу. Я не вспоминала об этом много лет. Если я зачем-то приходила к ним в спальню, он выходил из шкафа уже в пижаме. Чтобы увидеть его без одежды, мне приходилось подсматривать, когда он запирался в ванной.

— Ты подсматривала? А еще Ангел!

— Знаю, это постыдно, я краснею, когда вспоминаю… Но все это меня очень злило. Он открывал оба крана, чтобы мы не слышали, чем он там занимается.

«Мы». Луиза, сестра Анджелы, с которой она редко виделась, смазанная копия, на два года моложе, жительница Вермонта, жена учителя начальной школы. Луиза рано вышла замуж. В отличие от Анджелы, не красавица: бесформенный рот, нечистая кожа. Но в кровати, наверное, лучше сестры, более распущена. Он вспомнил Юпа, своего брата-блондина: льняные волосы, водянистые глаза, моложе, чище, трудится себе в теплице; вот кому бы жениться на Анджеле! Жили бы вдвоем в рассеянном свете. А ему бы выбрать распущенную Луизу.

— Луиза когда-нибудь видела его член? — спросил он. — Вы с ней об этом разговаривали?

— Почти никогда. Мы были страшно скованные, хотя мать все время рассуждала о великолепии Природы, очень выразительно расставляя акценты, а в доме было полно книг по искусству: Микеланджело, Адам… Все такие прелестные, возбуждения ноль, зато много крайней плоти, так что, увидев тебя, я подумала…

— Что ты подумала?

— Позволь, я приберегу это для своего психоаналитика. Дорога на Нанс-Бей, расширенная и прямая, в отличие от дороги вдоль пляжа, была пустынной, совсем как на его родном Среднем Западе. Оживляли пейзаж только нечастые прилавки с овощами да еще более редкие дома-пряники на холмиках, со светом в окнах второго этажа, где мучились бессонницей вдовушки. Юп походил глазами и ртом на их мать: такой же размытый, покорный, сломленный.

Чувствуя, что Анджела вот-вот задремлет, он сказал:

— По-моему, я ни разу не видел свою мать голой. Кажется, они никогда в жизни не принимали ванну — во всяком случае, пока я бодрствовал. Вряд ли они хоть что-то знали о сексе. Однажды я оторопел: мать, как ни в чем не бывало, пожаловалась соседке на пятна у меня на простынях. Она меня не бранила, а просто шутила. Это меня и поразило.

— Мой отец сказал одну правильную вещь, — вспомнила Анджела. — Когда у нас начала расти грудь, он требовал, чтобы мы держались прямо. Его бесило, когда мы горбились.

— Ты стыдилась своей груди?

— Это не стыд, просто сначала кажется, что грудь сама по себе: торчит, болтается…

Пайт представил себе груди Анджелы и сказал:

— Мне обидно, что ты рассказываешь про отца. Я-то думал, что у тебя проблемы со мной. Но чему тут удивляться: это ведь он платит за сеансы.

— Почему это тебя сердит? У него есть деньги, а у нас нет. Колеса машины, ее кремового «пежо», прошелестели по гравию. Вот они и дома. Расчерченные на квадраты пятна оконного света на кустах. Рыхлый грунт под подошвами, дряблая кожа оттепели на теле зимы. Побег тополя, пустивший еще прошлой весной корни рядом с верандой, протягивал красные, как жидкость в термометре, ветки. Неясная луна рядом с черной дымовой трубой смотрелась, как мазок тепла на сером холсте. Пайт благодарно вдыхал влажную ночь и выдыхал успокоение. Год тревог остался позади.

За няньку оставалась Мерисса Миллз, дочь заводилы из старой компании лодочников, который уже несколько лет как развелся с женой и перебрался во Флориду, где тоже завел пристань для яхт и опять женился. Мерисса, как это часто бывает с детьми из разрушенных семей, была нарочито спокойной, вежливой, традиционной.

— Был всего один телефонный звонок, от мистера Уитмена, — сообщила она. — Я записала номер.

В желтом блокноте от фирмы «Галахер энд Хейнема» красовалась аккуратная карандашная строчка цифр.

— МИСТЕР Уитмен? — переспросил Пайт.

Мерисса посмотрела на него без всякого любопытства, собирая свои учебники. В ее жизни и так хватало бед, и сюда она приходила, чтобы от них отдохнуть.

— Он просил перезвонить, как бы поздно вы ни вернулись.

— Но ведь не среди ночи! — возразила Анджела. — Отвези Мериссу домой. Я позвоню Фокси утром.

— Нет! — Обе женщины вдруг сделались для Пайта на одно лицо: раньше времени приученные к добродетели, прячущиеся за стеной волевой собранности. Он знал, что обе оберегают его от таящейся в темноте судьбы, от расплаты за содеянное. Он инстинктивно свернул в последнюю оставшуюся свободной колею.

— Мерисса еще может понадобиться. Дай-ка я позвоню Кену, прежде чем мы ее отпустим.

— Мериссе завтра в школу, а я падаю с ног от усталости, — возразила Анджела.

Но ее голос был нематериальной преградой. Он прошел сквозь него и схватил трубку зудящей от волнения рукой. Он набирал номер осторожно, как прокаженный, чья плоть может в любую секунду опасть серебристой чешуей.

Кен поднял трубку после второго звонка.

— Пайт, — произнес он. Это было не приветствие, а опознание.

— Кен.

— У нас с Фокси был долгий разговор.

— О чем?

— О вас двоих.

— Вот как?

— Да. Ты будешь отрицать, что у вас с прошлого лета тянется любовная связь?

Кен ждал ответа. На одном конце провода находился нетерпеливый доктор, на другом — пациент, долго питавший несбыточные надежды. Теперь Пайт видел, что просвета нет, что истина вылетела наружу и теперь окружает их, как кислород, как тьма. Уподобившись умирающему, которого долго мучили обещаниями исцеления и который с облегчением начинает предвкушать жизнь после смерти, он вздохнул и, наконец, ответил:

— Не буду.

— Хорошо. Это уже что-то.

Краем глаза Пайт наблюдал за Анджелой. Она уже выглядела брошенной.

— Она призналась, что зимой забеременела от тебя и что пока я был в Чикаго, ты устроил ей аборт.

— Так и сказала? — Перед Пайтом простерлась гранитная пустыня, на которой хотелось пуститься в пляс.

— Это правда? — спросил Кен.

— Посвяти меня в правила игры, — сказал Пайт. — Я могу выиграть, или меня ждет верный проигрыш?

Кен ответил не сразу. Анджела, начиная понемногу соображать, что к чему, побледнела и беззвучно спросила: «Кто?»