Курьер.ru - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Антонов cтр.№ 31

— Что же случилось?

— Вам уже интересно. Нас захватили по дороге, сразу разделили. Меня отвезли в горы. Не допрашивали. Потом... я уже сказала. Кажется, это называется кассетной ракетой. Ему оторвало ногу. Господи, как он кричал! Меня забросили под нары, а его положили сверху, и кровь текла на меня, наверное, час. Это он лежал на нарах, когда вы вошли. И еще эта женщина... Еще раз простите, мне нужно выговорится.

— Я понимаю.

— А как вы? Как прошел день с Патрицией? Чем кончился бой?

— Все нормально, Элизабет. И у вас все будет нормально.

— Не знаю... Так страшно. А где Чен?

— Чен всегда на месте, как товарищ Сталин! Верно, Эндрю?

Китаец собственной персоной стоял в дверях трейлера с букетом крупных бледно-розовых орхидей. Их упругие соцветия были покрыты мелкими каплями.

— Ну-ка, девушка, оторви от кровати задницу и поставь их в приличную тару. А этот мусор выкинь! — Чен указал он на цветы, принесенные Андреем.

— Не буду. Они тоже красивые. — Элизабет улыбнулась, на щеках показались ямочки.

«Морщинок-то прибавилось. Сколько же ей — тридцать пять, тридцать восемь? Где-то около. Сидела бы в университете, читала лекции, так нет, неймется. Странно: у меня одно желание — смыться куда подальше, а эти сами сюда прутся. Что ее взять, что Крысу. А Чен-то первым не пошел, меня послал...»

— Вы что-то замолчали, Эндрю, — обратилась к нему женщина.

— Что вы собираетесь делать?

— Странный вопрос. Что прикажут. Я же... в Красном Кресте.

— А ведь я не просто так пришел, — снова встрял китаец. — Вы приглашены на объединенный ужин Первого и Второго батальонов. Ребята хотят видеть, кого они взяли живьем и, если надо, исправить эту ошибку. Я шучу, не вздрагивайте.

— Вы шутите, а они, может, и нет.

«Может, и нет. Лишние свидетели никому не нужны. Хотя наши вряд ли что сделают, раз уж сразу ее не кончили. А китайцам все интерполы с трибуналами вообще до одного места».

— Да, сложно с вами, девушками, — покачал головой Чен. — Так через час мы зайдем, а пока отдыхайте. Пошли, Эндрю, меня начальство ждет на совещание.

Выйдя из трейлера, они направились к штабной палатке.

— Насколько изменилась ситуация после взятия перевала? — помолчав немного, спросил Андрей.

— Какая именно?

— Общая. И лично моя.

— Что касается твоей, это зависит от тебя. Внешне ты по-прежнему по уши в дерьме. А внутренне... решай сам. Нельзя жить в постоянной готовности к бегству. Черт подери, мужик ты или нет?! Конечно, здесь опасно, да ведь возможностей сколько! А Крыса — ей-то как в глаза посмотришь?

«Посмотрю, тебя не спрошу! Но, по сути, верно».

— Я и не собираюсь никуда убегать. Буду с вами дело делать.

— Да? — В голосе Чена послышалось сомнение. — Ну посмотрим. Что касается общей ситуации, я и иду, чтобы ее выяснить. А ты приведи себя в порядок и приходи на ужин.

* * *

В темных сумерках дождь барабанил по брезенту, растянутому между деревьями и грузовиками. Тусклый свет, приглушенный сигаретным дымом, отражался в стаканах с водкой. На столе стояли бутылки, открытые банки тушенки, в пластмассовых тарелках китайские соленья и маринады. У Шинкарева глаза чуть сузились, заблестели первым хмелем. Усталые мышцы расслабились, он с удовольствием вспоминал прошедший бой — точный удар на скале, рукопашную схватку на перевале. Винтовка лежала на коленях. Андрей провел ладонью по прикладу — пальцы ощутили вмятины и зазубрины, оставленные мусульманскими кинжалами.

Алексей, чья голова была забинтована после боя, взял на колени баян, накинул ремень на плечо, растянул мехи и повел хриплым уверенным соло:

Как на Черный Ерик, как на Черный Ерик,

Бросили казаки сорок тысяч лошадей...

Окружающие подхватили, обняв друг друга и покачиваясь в такт песне:

И покрылся берег, и покрылся берег,

Сотнями порубанных, расстрелянных людей...

— Хорошо поют. Кто такие? — кивнув на певцов, спросил Андрей у связиста Сергея, который сидел рядом.

— Люберецкие «быки».

— А здесь что делают?

— Осматриваются.

«Нет, таких мне не надо. Надо бы в госпиталь зайти, с Юрием потолковать, как следует. По поводу того-сего». А песня ширилась, разрасталась — неторопливо, торжественно и мрачно, словно гимн древних арийских воинов:

Любо, братцы, любо, любо, братцы жить.

С нашим атаманом не приходится тужить...

Пели уже все. Шинкарев пригляделся. Что скажешь, мотаясь по заграницам, поотвык он от русского солдатского духа. А тут Борода с таким молодецким видом хлопнул стакан, что Шинкареву захотелось встать и с ходу заехать кому-нибудь в глаз. Чену, например. А чего они, морды узкоглазые, на наши Курилы зарятся?! Или это не они? Да один хрен...

Спев еще «Мурку» и «Таганку», Борода вышел. Как сказал Сергей — «налаживать контакты с местным населением». Раскрасневшаяся Элизабет, с сигаретой в пальцах, слегка захмелела от спиртного и внимания брутальных, пропахших порохом солдат. Блестящий приват-доцент из Гарварда, она легко вела разговор с четырьмя мужиками, объяснявшимися с ней на ломаном английском, а их русский мат без труда парировала «четырехбуквенной» лексикой Гарлема и сленгом «зеленых беретов». Цитировала Витгенштейна и Мишеля Фуко, поясняя тонкости «маваши-гэри» в исполнении Френка Санчеса и Дона «Дракона» Уилсона. Глядя на Элизабет, даже китайцы, ничего не понимавшие, одобрительно покачивали бритыми головами.

Чен, играя с Рахимом в шахматы, только улыбался, поглядывая на американку. Но тут к Рахиму подошел дежурный, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Рахим собрал фигуры, и все трое быстро направились к РЭБовскому фургону. «Меня не пригласили. Да и черт с ним, лучше выспаться. А с этой-то как быть — больно уж разошлась».

Послышался шум подъехавшего бронетранспортера, и под навесом появилось «местное население» — деревенские девушки в глухих цветастых платьях. За ними вошел Борода, встреченный одобрительным мужским гулом. Элизабет сразу встала.

— Вы идете, Эндрю? Я с вами. Бай-бай, джентльмены, спасибо за прекрасный вечер!

Дождь разошелся не на шутку. Ручей бурлил, выйдя из берегов, и Андрей с трудом перенес через него Элизабет. Женщина охватила руками его шею, положив голову на плечо, рядом со стволом, торчащим из-за спины. В штурмовых батальонах соблюдалось правило израильской армии: «никаких оружейных пирамид». Оружие всегда при тебе: спишь — оно у изголовья, устроился на толчке — свешивается с шеи на ремне, ешь в столовой — лежит на коленях.

— Ну что, спокойной ночи... — начал прощаться Шинкарев, подведя американку к ее «каравану».