Меч Заратустры - читать онлайн книгу. Автор: Антон Антонов cтр.№ 44

Здесь начиналась сухая саванна, тропическая степь с пустынными участками, где и были найдены нефтяные колодцы.

Начальник геологической экспедиции Трофимов к прибытию Гарина подготовил уже и объяснение этого феномена.

– Все просто, – говорил он. – Там, где влаги достаточно, весь белый пух растворился в органике или превратился в перегной. А тут у него возникли проблемы. Без воды даже на волшебной белой почве ничего не растет. А долго существовать сам по себе белый пух не может. Вот он и разложился на элементарные углеводороды. Нефть, газ, парафины. Не удивлюсь, если где-то поблизости и уголь есть.

Слушая это, президент Экумены выглядел по-настоящему счастливым. Еще бы – ведь он столько раз говорил, что отсутствие нефти – это главный фактор, который мешает сохранению и восстановлению цивилизации в Москве и во всей Экумене.

И вот теперь у него есть нефть. Нефть, которая дороже золота, ибо золото – это мишура, а нефть – основа цивилизации.

Гарин, как заправский нефтяник, зачерпнул черную жижу из колодца и вымазал ею все лицо, оглашая окрестности нечленораздельными воплями восторга.

Но это было только полдела.

Оставалась еще масса проблем, и первая из них – как доставлять нефть в Москву и добиться ее рационального использования.

Президент Экумены вовсе не был уверен, что новые кремлевские власти способны на рациональные действия.

Последние сообщения из столицы свидетельствовали скорее об обратном.

Когда епископ Истринский и Залесский Мефодий заключил с понтификом Петром Вторым унию против еретиков, «Радио столицы» разразилось восторженной тирадой о совместной борьбе различных духовных течений против терроризма и сатанизма, а митрополит и предстоятель всех староверов Николай объявил об извержении Мефодия из сана. Не за то, что он борется против еретиков, а за то, что объединяется в этой борьбе с безбожными католиками.

Наилучшим образом это событие сказалось на судьбе законоучителя Нестора. До сих пор он был по рангу всего лишь иеродиакон, о чем его верные поклонники не любили упоминать – зато теперь на их улицу пришел праздник.

Митрополит собственной персоной прибыл на Истру и в новом скиту на окраине Гапоновки совершил торжественную хиротонию [5] , которая сделала Нестора новым епископом Истринским и Залесским.

По этому поводу на Средней Истре в тот же час восстали мефодьевцы. Кажется, они хотели прорваться в Гапоновку и сжечь Николая и Нестора прямо в скиту, как главных еретиков, но Илья Муромец остановил их у Дедовского и один своим мечом-кладенцом разогнал сотню врагов.

Легенды на Истре множились, как кролики весной, и былинники речистые не успевали заучивать их для передачи из уст в уста.

А вскоре после этого Москву покинул патриарх Филарет. Он укрылся на своем загородном подворье в Зеленограде, и ходили настойчивые слухи, что Аквариум решил его арестовать, так как старец сдержал-таки свое слово и провозгласил анафему правительству народного единства.

Наверное, именно поэтому названное правительство без конца преследовали неудачи.

Сообщение о трагической гибели законно избранного президента Экумены Гарина от рук террористов, которое наконец решился опубликовать начальник ГРУ, в точности совпало по времени с пресс-релизом самого Гарина об открытии месторождений нефти «в южных районах континента».

Южные районы вместо северо-западных были упомянуты, чтобы запутать врагов. Гарин подозревал, что они не дремлют, и, как всегда, был прав.

Начальник ГРУ генерал Колотухин, объявивший себя премьером правительства народного единства, оказался в глупейшем положении и очень обиделся на Гарина. До такой степени, что снарядил киллеров, дабы привести реальность в соответствие с официальными правительственными сообщениями.

Но двинулись они, естественно, на юг, и тотчас же попались на удочку спецслужб Царя Востока. Они-то уже точно знали, где на самом деле находится президент Экумены, но охотно подтверждали, что он ушел в южном направлении. И даже показывали дорогу, которая в конце концов привела киллеров в страну дикарей.

Когда-то, еще до золотой лихорадки, всевозможные натурофилы – экологи, нудисты, хиппи, адамиты, Дети Бога и им подобные, очень любили сплавляться вниз по Москве-реке до самого Поднебесного озера и прятаться от цивилизации в предгорьях и долинах Шамбалы.

Но когда там нашли золото и по берегам реки встали военные кордоны, которые пытались перекрыть вольным старателям дорогу к приискам, натурофилы разлюбили эту трассу. Да и в самой Шамбале им стало неинтересно. Слишком шумно, многолюдно и опасно.

С тех пор они традиционно спускались по реке только до Коломенской излучины, а дальше пешком углублялись в бескрайние леса.

Ближе всех к реке обосновались амазонки и адамиты. Воинственные нудистки в греческих сандалиях не чурались грабежа, а религиозные адамиты при каждом удобном случае старались проповедовать всем встречным и поперечным свою веру, в которой причудливо переплелись учения старого Яна Гуса и нового Заратустры, переработанные в том духе, что человек должен целиком и полностью слиться с природой и нагой грудью встать на ее защиту от цивилизации и прочих сил зла.

Понятно, что и грабить, и проповедовать довольно-таки затруднительно в стороне от густонаселенных мест и торных дорог. Поэтому амазонки постепенно растекались вдоль кромки дачной зоны, стали своими людьми в землях Великого Востока, а на западе добрались аж до Ведьминой рощи.

Что касается, то они стали буквально тенью амазонок, образовав с ними взаимовыгодный симбиоз. Нагие воительницы охраняли беззащитных сектантов, а те подкармливали амазонок растительной пищей со своих огородов и грибных плантаций.

А еще адамиты поддерживали связь с Москвой и снабжали амазонок холодным оружием и сандалиями, которые в обмен на еду тачали в городе мастера обувного ремесла.

Примеру амазонок и адамитов следовали дезертиры, которых тоже много было в среднем течении Москвы-реки, на пути к Поднебесному озеру. Некоторые уходили в леса прямо с береговых кордонов, другие бежали с гор от ужасов золотой лихорадки, третьи были из разграбленных караванов – и всем хотелось есть.

Энергичные, агрессивные и жестокие дезертиры оттесняли мирных натурофилов от рыбных притоков Москвы-реки и заставляли их забираться все глубже в джунгли – туда, где еще не было привычной дичи, так как птицы, кролики и грызуны пока не дошли до этих мест.

Но дикари были неприхотливы в еде. Одни с удовольствием ели лягушек, а другие пристрастились к человечине.

В дни большого голода в Москве до людоедства, кажется, все-таки не дошло, а вот в горах Шамбалы, когда на горные прииски обрушились сотни тысяч людей без всяких припасов, и есть им было нечего совсем, добрые старатели человечиной не брезговали. И эта мода вскоре распространилась на окрестные леса.