Чаша и крест - читать онлайн книгу. Автор: Нэнси Бильо cтр.№ 8

Раскачиваясь взад и вперед, я в ужасе простонала:

— Нет, нет, нет… Этого быть не может.

— Ты — та, кто пойдет по следу, — повторила сестра Элизабет, и голос ее звучал все тверже. — Я первая, но будут еще два провидца. Если со мной что-либо случится, ты должна пойти ко второму и к третьему, только так ты получишь полное пророчество. Хорошенько запомни, что ты должна совершить. Но только по собственной доброй воле. Когда третий провидец предскажет тебе будущее, ничего остановить уже будет невозможно. Пути назад просто не будет. Понимаешь ли ты это, Джоанна Стаффорд?

— Но я не могу! — закричала я. — Я ничего не умею! Я всего лишь самая обыкновенная девушка! Сестра Элизабет, мне очень страшно!

— Когда ворон в петлю влез — пес соколом вспорхнул с небес! — вопила сестра Элизабет, и стены крохотной кельи дрожали от ее пронзительного голоса. — Когда ворон в петлю влез — пес соколом вспорхнул с небес!

Дверь распахнулась. Вбежавшие в келью настоятельница и сестра Анна пали на колени перед распростертой на полу монахиней. Настоятельница неимоверным усилием разжала ей челюсти, а сестра Анна вставила между зубами сложенную тряпку. Но сестра Элизабет успела повернуть ко мне голову, встретилась со мной отчаянно-яростным взглядом и прохрипела еще одно слово, самое последнее:

— Чаша…

Дартфорд, 2 октября 1538 года.

После той памятной поездки прошло десять лет. За два месяца до нашей отчаянной вылазки в Кентербери, в мрачную и унылую ночь с понедельника на вторник, я долго лежала в кровати и не могла уснуть. Я с грустью думала о своем прошлом и с тревогой — о будущем, но и представить себе не могла, что готовит мне это будущее. Кто же знал, что события грядущего дня снова отправят меня в путь, чтобы — как давно предостерегала сестра Элизабет Бартон — услышать еще одно пророчество. А сама я, глядя в ту тягостную ночь в потолок, могла предсказать разве что только глубину грязи, которая назавтра покроет в округе все дороги.

В полночь зарядил сильный дождь; он шел не переставая еще несколько часов после того, как я легла в постель. Надо сказать, что кровать моя была очень хороша: на козлы с коротенькими деревянными ножками положили широкую доску, а сверху — матрас. Намного удобнее моей прежней постели в Дартфордском монастыре: там на каменном полу общей спальни просто лежал тюфяк, набитый соломой. Да и спали мы в монастыре не всю ночь: после вечерних молитв несколько часов отдыха, а в полночь звон колокола будил нас на очередную службу. Потом мы возвращались в спальню и отдыхали до следующих ударов колокола, призывающих к лаудам.

Теперь же между закатом и восходом солнца ничто меня не беспокоило. Но сон все равно никак не шел, и это повторялось уже которую ночь подряд. Я прислушивалась к шуму дождя и сладкому посапыванию Артура, спавшего в другом углу нашей маленькой комнатушки.

Мой отец, который умер прошлой зимой, сказал мне перед смертью: «По крайней мере, с тобой Артур будет в безопасности». Будучи уже тяжело больным (здоровье его сильно подорвало тюремное заключение в Тауэре и прочие ужасы минувшего года), он специально приехал в Дартфорд, чтобы попросить меня позаботиться об Артуре, единственном сыне моей покойной кузины Маргарет. Мальчику тогда еще только-только исполнилось четыре года. Мать его казнили, а вскоре вслед за ней скончался и отец малыша.

Маргарет Булмер, внебрачная дочь моего дяди, герцога Бекингема, была известна по всей Англии как государственная изменница, которую сожгли на костре на Смитфилде за активное участие в так называемом Благодатном паломничестве. [5] Но для меня она всегда была любимой сестренкой, верным товарищем по детским играм. Я никогда не стану жалеть о том, что, нарушив устав доминиканского ордена, запрещающий выходить за пределы монастыря, отправилась на Смитфилд и была рядом с Маргарет в ее последние минуты. И уж конечно, я буду всячески заботиться о ее сыне. Причем ни одна душа не узнает от меня правду о том, что моя бедная кузина родила этого ребенка не от мужа.

Звуки дождя, этот мягкий стук капель по оконному стеклу, всегда действовали на меня успокаивающе: и когда я жила в Стаффордском замке, и позднее, в Дартфордском монастыре. Впрочем, как же иначе? Проявления природной стихии никогда не мешали мне. Тем более что прежде, когда у меня еще не было Артура, большую часть времени я проводила в келье.

Но теперь жизнь моя кардинальным образом изменилась. Артур очень любил подвижные игры на свежем воздухе, только так можно было занять его: он постоянно ковырялся в земле, много бегал, лазил по деревьям, играл с мячом.

Дождь все усиливался, и я уже начинала тревожиться. Чем завтра занять Артура, если непогода заставит нас сидеть в четырех стенах? С ним и так трудно справляться, так что потребуется немало сил и изобретательности… Минута бежала за минутой, они складывались в часы, а мысли мои вращались вокруг одного и того же.

«Нельзя идти на поводу жалости к самому себе», — часто говаривал брат Эдмунд. И он был прав. Но сейчас дело было вовсе не в жалости. Меня беспокоила полнейшая неспособность понять, зачем Бог попускает весь этот ужас: закрытие и роспуск монастырей, запрет нашего образа жизни. Мне снова и снова говорили, что надо покориться воле Господа нашего Иисуса Христа. Но, к стыду своему, я скоро поняла, что сделать это очень нелегко. И больше всего меня тяготило чувство потерянности.

Но вот, слава богу, неразрешимые вопросы, которые я постоянно прокручивала в голове, вконец утомили меня, и я уснула.

Едва рассвело, как меня разбудил Артур. Он тряс меня за плечо:

— Джоанна… кушать хочу.

Несмотря на смертельную усталость, этот нетвердый, запинающийся голосок Артура (он еще не умел говорить достаточно хорошо для своего возраста) и его кругленькое красивое личико придали мне бодрости. Я вскочила с кровати, быстренько одела своего пятилетнего воспитанника и повела вниз. Он послушно шел со мной, крепко вцепившись теплой ладошкой мне в руку.

Я разожгла на кухне огонь, нарезала хлеб. Сыр у нас, увы, почти весь испортился, но мне удалось найти для Артура довольно приличный кусочек. Моя служанка Кити частенько забывала вовремя убирать еду в прохладную маленькую кладовку. До службы у меня эта девушка еще нигде не работала. Она жила с родителями по соседству и приходила днем убираться, стирать и готовить. И все это делала из рук вон плохо. Но девушка она была добрая, к тому же семья ее нуждалась, и мне хотелось хоть как-то помочь им.

Артур уже уплетал второй бутерброд, когда в дверь кто-то постучал.

— Это сестра Беа! — крикнул он.

Дверь отворилась, и действительно вошла сестра Беатриса, отряхивая с одежды капли дождя. Капли висели и на ее длинных светлых ресницах. Беатриса тоже раньше была молодой послушницей, она поступила в Дартфорд незадолго до меня, но потом была вынуждена покинуть монастырь, хотя за несколько месяцев до его закрытия и вернулась обратно. Теперь, как и я, она пребывала в подвешенном состоянии: нас обеих силой отлучили от религиозной жизни, но разумом и душой мы противились возвращению в мир.