Чаша и крест - читать онлайн книгу. Автор: Нэнси Бильо cтр.№ 46

— Почему? — спросил Оробас, поворачивая ко мне свою абсолютно лысую голову.

— Потому что эту усыпальницу возвели римляне, которые ушли отсюда больше тысячи лет назад. А мой монастырь был построен всего двести лет назад.

Он наклонился и погладил пальцами верх надгробия.

— Это не римская могила. Саксонская. Когда саксы захватили Лондон, здесь все еще был амфитеатр и усыпальница тоже. И они ее использовали. Такие, понимаешь, практичные люди были эти саксы. Захоронили в ней семнадцатилетнюю девочку.

— Она саксонская монашка? — удивленно спросила я.

И вдруг вспомнила, что на соседнем холме, когда-то, сотни лет назад, задолго до того, как Эдуард III построил там обитель доминиканцев, и впрямь уже существовал монастырь. От него остался лишь каменный фундамент. Первый женский монастырь в Дартфорде сгорел еще в десятом веке, когда на него напали викинги.

— Орден святой Юлианы, — прошептала я.

— А ты не глупа, — сказал Оробас и отошел к одной из двух колонн, стоявших по обе стороны помещения. — Среди женщин такое встречается редко.

Это оскорбление я пропустила мимо ушей.

— Все равно я не верю. Да, во времена саксов в Дартфорде существовал женский монастырь, это правда, но с чего бы это умершую монахиню повезли оттуда хоронить в Лондон? И погребли в храме, посвященном языческой богине?

Оробас вернулся к надгробию, неся в руках три небольшие урны. Он осторожно поставил их на пол, выстроив в ряд.

И тут в душе моей поднялась волна протеста.

— А если даже вы правы и женщина, что покоится в этой могиле, действительно была при жизни монахиней, как можно осквернять ее останки некромантскими фокусами?

Он вскинул голову:

— Мне не нравится, когда меня называют этим словом. Некроманты — глупцы. Они стригут у детей ногти и используют их, чтобы вызывать духов, надеясь, что те помогут им найти клады. Или при помощи зеркала задают вопросы голове, отрезанной у трупа. Я не имею с ними ничего общего. Обряд, который я собираюсь провести сейчас, очень древний: его исполняли еще десять тысяч лет назад.

Гертруда дернула меня за руку:

— Будь осторожна, Джоанна.

Я отмахнулась от нее и вновь напустилась на прорицателя:

— Значит, слово «некромант» вам не нравится? Ну и как тогда прикажете вас называть? Ах да, вы же присвоили себе имя демона-оракула!

Он в ответ лишь пожал плечами:

— Я назвал себя Оробасом по той же причине, по которой незаконнорожденный итальянец Джулио Медичи, обманным путем ставший Папой Римским, принял имя Климента Седьмого. Да будет вам известно, что в нашем ремесле это очень помогает.

Сначала меня возмутило подобное неуважение к его святейшеству. Но потом я подумала: «Да ведь этот Оробас практически признает, что он шарлатан». И страху перед надвигающимся обрядом сильно поубавилось.

— Отвечу на твой вопрос, — продолжил он. — Я не некромант, а тот, кто вызывает души умерших. Мы можем начинать, только сперва распустите волосы. Обе.

Теперь я не сомневалась, что никаких душ умерших Оробас не вызывает. О, как я была зла на Гертруду, которая заставила меня терпеть этот кощунственный балаган. Мне хотелось только одного: чтобы все это поскорее закончилось. Показывать свои волосы перед этим человеком было очень неприятно, но я скрепя сердце сняла капюшон и распустила косы. Гертруда — тоже. Свеча выхватывала белые прядки в ее черных волосах. Мои же волосы с тех пор, как были коротко обстрижены в монастыре, успели отрасти только до плеч.

Оробас опустил пальцы в первую урну и обвел ими вокруг ближайшей к нам ямки. Вышагивая по усыпальнице, он через каждый шаг кропил жидкостью пол. Я напряглась. Может быть, это и есть источник того гнилостного запаха, который буквально выворачивал мне внутренности?

— Это вода, — чуть слышно шепнула Гертруда.

Я с облегчением кивнула.

Оробас начал речитативом:

— Рожденный небом сын Лаэрта, ты должен совершить еще одно странствие, найти дорогу в царство Аида и грозной Персефоны и задать вопросы слепому прорицателю из Фив…

— Это из «Одиссеи» Гомера, — сказала я.

Оробас выпучил на меня глаза. Он был удивлен моими познаниями не меньше, чем лекарь Гертруды, но, в отличие от доктора Брэнча, мгновенно овладел собой и не стал охать и ахать, а лишь тихо сказал:

— Так, значит, вы девушка образованная, знаете античные легенды и мифы. — После чего поставил первую урну и взял вторую. — Великие философы Древней Греции и Рима понимали, что мертвые всегда рядом с нами. Они разговаривали с ними, как и Одиссей в свое время. Вся беда в том, что большинство мертвых лишено разума. Они почти ничего не видят и не слышат. Но есть и такие — их, правда, немного, — которые много знают о минувшем и о грядущем.

Он снова сделал круг, орошая пол каплями из второй урны. Теперь это была уже не вода, а белая жидкость, похожая на молоко.

— А чтобы получить их знание, надо подвести мертвых как можно ближе к живым, а живых — как можно ближе к мертвым, — продолжал Оробас. — Надеюсь, вы понимаете, насколько это трудная и опасная задача? Но я в совершенстве владею мастерством сего ритуала.

Высокомерие этого человека вызывало у меня отвращение.

— Сестра Элизабет Бартон никогда не прибегала к помощи мертвых, — сказала я.

Оробас прошел второй круг и остановился. Взял следующую, третью урну.

— Твоя первая провидица? Ну, это совсем другое дело. У Элизабет Бартон был природный дар прорицательницы, но она никогда ничему не училась. А потому иной раз делала ошибки в толкованиях, что, как вы понимаете, очень опасно. Так что в конце концов сестра Бартон пострадала из-за своих пророчеств.

— А почему вы ей не помогли? — с негодованием спросила Гертруда.

Он улыбнулся:

— Чтобы тем самым разоблачить себя перед подручными короля? Разве я похож на глупца? С того дня как Элизабет Бартон стала публично осуждать желание короля развестись с Екатериной Арагонской, за ней было установлено наблюдение. Кому, как не вам, должно быть об этом известно, маркиза.

Он снова пошел по кругу, окропляя пол из третьей урны. На этот раз жидкость оказалась темного цвета. Я сразу учуяла запах — это было крепкое сладкое вино.

— Теперь вы обе должны пройти в ту часть усыпальницы, — сказал Оробас, указывая на самую дальнюю ямку.

Гертруда сжала мне руку. Этим жестом она хотела поддержать меня и одновременно предостеречь.

Теперь Оробас взял какой-то большой цилиндрический предмет, накрытый материей, — это точно была не урна — и поставил его с другой стороны ямки. Здесь омерзительный запах чувствовался особенно сильно, но я не понимала почему. Свет далеких свечей не достигал ямки, и в ней было темно.