Мент: Рождество по-новорусски - читать онлайн книгу. Автор: Александр Золотько cтр.№ 106

– И что бы это дало?

– А то, что я, наверное, тогда бы не поверил в вашу погоню за богатством.

– Поверили бы, – сказал Гринчук. – Захотели бы и поверили. Четыре миллиона – это не цацки-пецки.

– Это было даже весело.

– Что?

– Ваша выходка с четырьмя миллионами. Совет оценил. Входит Инга и грациозно ставит сумку с деньгами прямо на стол. И сообщает, что вы просили отдать.

– Я просил отдать вам, – честно признался Гринчук. – Но если бы знал, что сегодня будет совет – попросил бы сделать именно так. Инга у вас умница.

– Я знаю. Хотя умные секретарши не должны принимать от посторонних мужчин такие суммы даже на хранение. Она, кстати, просила передать привет и то, что на свою долю не претендует. Не заработала.

– Само собой – не заработала, – согласился Гринчук.

– А что вы собираетесь делать теперь? – спросил Владимир Родионыч.

– Прикажите паковать вещи и сдавать оборудование по описи? – щелкнул каблуками Гринчук.

– Рот закройте свой шкодливый! – взорвался Владимир Родионыч. – Хотя бы на пять минут. Вы вообще когда-нибудь бываете серьезны?

– Бываю. Но не люблю. Тогда очень хочется плакать. А иногда повеситься. У вас такого чувства не бывает?

– Особенно часто в последнее время, – голос Владимира Родионыча стал звучать тише и менее напряженно. – Полагаю, что вам события последних дней дались не просто.

– Хотите, разрыдаюсь на груди? Весь пиджак слезами залью.

– Не просто, – повторил Владимир Родионыч. – Не хотел бы я попасть на ваше место.

– А вы бы на него и не попали, – сказал Гринчук, глядя в глаза Владимиру Родионычу.

– Вы жестокий человек, Юрий Иванович.

– Почему жестокий? Я просто говорю финальную фразу возможного разговора. Меня в юности подмывало на вопрос начальства о том, почему это у меня, скажем, сапоги не блестят, ответить: «А вас это не трахает!» Но я честно отвечал вместо этого, что, мол, только что подметал мостовую и не успел… А начальство тут же мне говорило, что это его не трахает. Это потом я уже научился сразу переходить к финальной фразе.

– И это прибавило вам любви начальства.

– Еще как! Вот вам я мог бы ответить, что у меня не было другого выхода, кроме как сделать то, что сделал. Потому что не видел другого варианта. И не хотел его видеть, если честно.

– И вы довольны этим своим решением? Оно вас сделало счастливым?

– А почему оно должно меня сделать счастливым? Почему правильное решение должно доставлять удовольствие? И почему мы должны делать только то, что нам доставляет удовольствие? Хирург что, плачет от радости, разрезая брюхо пациенту? И акушер кончает от удовольствия, вытаскивая у бабы из междуножия что-то измазанное кровью и слизью? А мент должен быть на седьмом небе от счастья, лупцуя резиновой палкой урода, который не хочет говорить, куда спрятал труп? – Гринчук засмеялся. – Таких надо гнать из органов, и от органов, извините за дурацкий каламбур. И мои слова о том, что вы на мое место никогда не попали бы, заменяет ваши о том, что человек разумный не стал бы так поступать, не стал бы взваливать на себя такую ношу и ответственность, что вот, например, вы никогда не попали бы в такую ситуацию. Никогда не оказались бы на моем месте. Нет? Я упростил диалог?

– Очень. А теперь о наболевшем – что вы полагаете делать дальше?

– Не знаю. Честно – не знаю. Не задумывался. Не до того было. При чем здесь моя дальнейшая судьба, если…

– Понимаю, – кивнул Владимир Родионыч. – Очень хорошо понимаю. И совет, надо отдать ему должное, тоже все понял.

Владимир Родионыч встал со стула и подошел к окну. Подышал на стекло. Медленно пальцем что-то начал на стекле чертить. Гринчук не понял, было ли это что-то осмысленное, или просто черточки и завитушки.

– Нам не нужен наемный мент, – сказал, не оборачиваясь, Владимир Родионыч. – Наемный охранник рано или поздно начинает мечтать стать хозяином.

Владимир Родионыч сделал паузу.

Гринчук стоял лицом к стене, заложив руки за спину. Словно арестованный.

– Однажды работники английской королевской библиотеки попросили, чтобы выделили деньги на содержание кота, который должен был ловить мышей. Им отказали, потому, что если кот мышей ловит – его не нужно кормить. А если он голодный, значит, мышей не ловит, – Владимир Родионыч посмотрел на Гринчука, но тот стоял неподвижно. И молча.

– Совет проголосовал единогласно, а это с ним не часто бывает. И если уж совсем честно, то я воспринял это решение даже с некоторым мстительным злорадством, дорогой Юрий Иванович.

– Спасибо за честность, – чуть хриплым голосом сказал Гринчук. – Большое спасибо.

– Пожалуйста. Хватит вам меня ставить в идиотские позы и заставлять принимать решение в ситуациях, которые вы срежиссировали. Надоело мне, знаете ли. Годы мои не те. И суставы уже гнутся плохо. Вы меня поймете, когда вспомните как плохо гнется ваша собственная спина.

– Я вас понимаю.

– А меня это не трахает! – заявил Владимир Родионыч, поднял с пола свой портфель и щелкнул замком, расстегивая. – Сами вот теперь с этим разбирайтесь!

Что-то высыпалось на кровать.

Гринчук оглянулся.

Пачки денег. Долларов. На глаз – миллиона четыре.

– Решили не жечь? – спросил Гринчук.

– Мы еще не настолько зажрались, чтобы жечь такие суммы.

Гринчук подошел к кровати, взял ближайшую пачку.

– Прикалываетесь? – спросил Гринчук. – что мне с ними делать?

– А это теперь ваши проблемы, – сказал Владимир Родионыч. – Ваши деньги и ваши проблемы.

Гринчук посмотрел в лицо Владимиру Родионычу, но усмешки не заметил. Лицо было серьезным, лишь с некоторым оттенком злорадства. И злорадство это потихоньку вытесняло все остальные эмоции с лица Владимиры Родионыча.

– Мне деньги Липского не нужны, – Гринчук отбросил пачку стодолларовок.

– Это не деньги Липского. Это совсем другие деньги. Это ваша премия за то, что вы спасли нас всех от Шмеля и Виктора Евгеньевича. За то, что спасли Милу Чайкину. За то, что научили уму разуму меня, старого хрена. И самое главное, за то, что освободили нас всех от необходимости принимать решение о судьбе Леонида Липского. Мы все решили, что это не так мало, как кажется.

– Вы просто взяли те самые деньги…

– Нет. Это совершенно честно – другие деньги.

– Вы их поменяли.

– А это уже не важно, – довольным тоном произнес Владимир Родионыч.

Он заглянул в свой портфель, демонстративно вытряхнул оттуда еще одну пачку долларов и закрыл портфель на замок.

– Ну? – спросил после этого Владимир Родионыч.