Слепцы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Золотько

Засада, вообще-то, дело непростое. Это только кажется, что спрятаться за дерево, дождаться купца или крестьянина с ярмарки, врезать бедолаге по голове кистенем – плевое дело. Махнул один раз рукой – и знай себе, дели добро.

Это дураки так думают. Идут в разбойники и пробуют на этом богатство нажить.

Виселицу они себе наживают, если попадут к княжьим людям. Без суда, словом княжьим. Это если дуракам-разбойникам очень повезет. Если повезет не очень и попадутся дураки в лапы купца, то умирать будут куда как дольше и тяжелее. Ну уж если совсем дуракам не повезет и напорются они на крестьян, то умирать дураки будут долго и тяжко: не отпустят их мирные селяне до тех пор, пока разбойнички всю правду не расскажут, где награбленное схоронили.

Одного за другим будут мужики неторопливо стругать разбойничков в мелкую стружку, с колечками и завитушками. Не всех сразу, а по очереди, не подряд, а начиная с самого сильного. Потом – которого послабше. Ну, и так до самого хлипкого. Только тот и сам все расскажет, когда его черед придет отвечать.

– Вот ты, Хорек, все сам расскажешь, слезами изойдешь, соплями, опять же… – заключил свое рассуждение Кривой, на Хорька между тем и не глядя вовсе.

Единственный глаз Кривого неотрывно смотрел за дорогой, потому что спрятаться в засаде – это еще не самое главное. Нужно еще все видеть и слышать, чтобы вовремя сообразить: нападать на прохожего-проезжего или бежать в лес поглубже, к своей берлоге, до лучших времен.

Хорек все это уже слышал неоднократно и у костра, и когда перебирались они всей ватагой на новое место к непуганым селянам. Сам мог Кривому все это рассказать, но предпочитал помалкивать.

Хоть Кривой и не был самым сильным в ватаге – тот же Дылда был на голову выше и вдвое шире в плечах, – но никто с Кривым не спорил и даже не пытался. Рыбья Морда рассказывал, что три зимы назад, когда сам Хорек еще о ватаге Рыка и не слыхивал, прибился к ним беглый стражник из Камня. То ли он кого порезал по пьяному делу и от буйства характера, то ли на сотника в драку кинулся, обиды не стерпев, только пришел он в ватагу. Привечание вытерпел любо-дорого – даже Дылда его лишь со второго удара с ног сбил, – да только ошибочку допустил через месяц: решил отчего-то, что Кривой ему ножик отдаст сверх положенной доли.

Кривой и отдал. По горлу отдал, по жилам подколенным, да по брюху крест-накрест. Обычай такой вздорный был у Кривого – вроде как печать, чтоб никто не спутал. Или не выжил.

Так что спорить с Кривым Хорек и в обычное время не спорил, а в засаде – первой своей засаде за два года в ватаге – тем более.

Еще с прошлого вечера, когда Рык объявил, что у котла останется Дед, а Хорек пойдет вместе со всеми, в животе у Хорька затлел огонек. Странный такой – вроде бы и огонь, но холодный. Как будто волшебник какой умудрился сосульки запалить.

Хорек как раз хворост принес, сложил в кучу и собрался вновь идти, когда Рык, не поднимая головы от своего тулупчика, который латал у костра, сказал тихо, вроде как про что-то обычное:

– Сегодня, когда в засаду пойдем, ты, Хорек, не забудь потеплее одеться. И ножик свой посмотри. Ну, и рогатину. Все потом покажешь Кривому.

Рык обычно говорил мало, но, когда говорил, ватага слушала. Даже Враль – посреди своей сказки или во время спора с Рыбьей Мордой – замолкал на полуслове. И Кривой не перебивал, а на роже его перекошенной неизменно проступало уважительное внимание.

Услышав вожака, Хорек замер, потом понял, что ему сейчас велено было и для чего, хворост выронил, попытался сообразить, что же раньше делать – переодеваться, лезвие кинжала править или прямо к Кривому идти за советом и приказом.

– Хвороста на ночь не хватит, – пробурчал Дед из-под медвежьей шкуры. – А морозец знатный, да к ночи еще прибавит…

– Тебе одному, Дед, хватит. А то и под шкурами переночуешь… – Рык вытащил из-за голенища нож, нитку с латки обрезал, а иголку спрятал в шапку.

– А как же вы это без меня? – обиделся Дед. – Как без меня? А если что не так? Если твой купец не просто так поедет, а еще с кем-нибудь сговорится? У него ж, Полоз сказал, четверо нанятых, да сам он… Я ж его раньше знал, Жмота этого. Он же поперек себя шире. Он же на реке как-то ватажника у бурлаков одним ударом убил. Тот ему: добавь, против ветра идем, а Жмот – накось, выкуси. И кукишем с размаху ватажнику в ухо, да не в ухо попал, а в висок. Кость височную и проломил. А у нас Враль из села не вернулся. Ты кого с луком на отсечку поставишь? Пацана мокроносого? Или вон Дылду криворукого? Никак без меня нельзя.

– А кто лошадей сторожить будет? – спросил Полоз негромко. – Вдруг волки появятся, пока мы у дороги будем. Или рысь. Мы на тебе товар в берлогу повезем?

– Запряжем Деда – он двужильный, дотащит, – предложил лениво Дылда. – У него и ноги прямые, и руки – дотащит.

– П-п-п-перетащит! – с превеликим трудом выговорил Заика и заулыбался, довольный тем, что быстро сумел справиться с таким сложным словом.

– Я тебя перетащу! – выкрикнул Дед, сорвался и закашлялся, хватаясь за грудь. – На погост. Я вас всех перетягаю на погост!

– Долю потерять боишься, – высказал предположение мстительный Дылда.

Криворукого он еще долго будет Деду вспоминать.

– И долю потерять боюсь! Вы, безголовые, не то что мою долю, все меж пальцев упустите. Жлоб – он ведь скользкий. Ты его вроде прижал, а он вывернется, как рыба, хвостом тебе по морде влепит и уйдет. – Дед распалился не на шутку. – Я полную долю получал, когда ты, дубина, еще без порток бегал с задницей грязной. И половинную, как стременному, мне позорно принимать будет…

– Полную получишь, – сказал Рык. – Полную десятину.

– Десятину? – торопливо переспросил Дед. – Какую такую десятину? Это с каких таких сапог я только десятину получу? Значит, Враля вообще нет, с вдовицей он в тепле забавляется, а его в долю? Хорек по первому разу идет, с него толку, как с шишки шерсти, – и ему долю? Это теперь такая у тебя справедливость? Такая? Я буду на смерть биться, а они за просто так получат?

– Ты получишь полную долю, но к дороге не пойдешь.

– А мне не нужно ничего, – вмешался Хорек. – Я так пойду, я давно уже хотел. И зачем ты, Дед, на меня наговариваешь? Я не слабее тебя… И Полоз говорил, что с кинжалом у меня выходит…

– Выходит! – передразнил Дед, распаляясь окончательно, разве что искры не разбрасывая в стороны. – Выходит!.. А нужно, чтобы входил. Входил куда надо, а не куда попадя. Чтоб с одного удара. Чтоб… Да ты третьего дня кабаненка дорезал, руки тряслись, я видел. Как же ты живого человека убивать будешь.

– Дед! – тихо, но с проступающей в голосе угрозой, позвал Рык, но Деда несло неудержимо.

– Дед-дед… Что дед? Ты мне в сыны годишься, я… Я сам, вот этой вот рукой… – Дед вытянул перед собой костлявую ладонь, похожую на громадную птичью лапу. – Пять десятков убил. И это только в бою, а сколь так порезал, от злости, так и сам не помню. Мне человека жизни лишить как ноздрю высморкать, а десяток – как две ноздри.