– С тебя отпуск.
– Обязательно.
– В удобное для меня время.
– Конечно.
Леночка обернулась, с подозрением посмотрела в мою сторону.
– Как-то ты легко согласился.
– Я вообще покладистый.
Она ненадолго задумалась и уточнила:
– В удобное для нас время.
– А вот этого не обещаю.
Ведьма притворно охнула.
– Вы, мужики, все одинаковые. А если я изменю тебе на Мальдивах с прекрасным аборигеном?
– Давно ли туда завезли аборигенов?
– Аборигенов не завозят. – Леночка сладко потянулась. – Хорошо, не с аборигеном. С прекрасным инструктором по серфингу. Молодым, мускулистым, загорелым.
Она облокотилась на спинку стула и подперла подбородок кулачком.
– Он же тебе надоест через десять минут.
– Так уж и надоест? Я, между прочим, с ним не разговоры разговаривать собираюсь.
Я вздохнул.
– Чего ты добиваешься? Чтобы я превратил всех мальдивских серфингистов в жаб?
Леночка недовольно скривилась.
– Дурак какой-то. Я с ним серьезно, а он как маленький, лишь бы остро пошутить.
– Эффект присутствия. Рядом с тобой я молодею душой.
Леночка неожиданно улыбнулась. Чуть-чуть игриво, но вполне искренне. Вот как ей удается выловить крупицу правды среди ни к чему не обязывающей болтовни? Странно, но когда мы были вместе, во мне и правда просыпалась искра… нет, не искренности, как тридцать лет назад с Алией, – беззаботности. Легкомысленности, ничуть не подобающей Иному моего возраста и статуса.
– Юрий, скажи прямо, в чем дело? – Леночка подошла ко мне вплотную.
– Ни в чем. Во-первых, шеф никогда не даст нам отпуска одновременно. Просто из вредности.
– А во-вторых?
– А во-вторых, хватит и во-первых.
Леночка нахмурилась, легонько пнула меня по ноге.
– Вредный ты все-таки, Юрий.
Я притянул ее за талию, усадил на колени.
– Я полезный. Очень полезный. К сожалению, не все это ценят.
– Был бы полезный, нашел бы способ. – Несмотря на нарочитую игру, она и впрямь сердилась.
– Зная шефа…
– Хорошо, – перебила она. – А если я уйду из Дозора?
Я растерянно моргнул.
– Зачем?
– Чтобы жить нормальной жизнью! – Она постучала мне по лбу. – Ты-то до такой мысли никогда не дойдешь.
– Я не могу уйти, ты же знаешь.
– Да-да, знаю, долг, права, обязанности… Юрий, ты к Светлым переметнуться не задумал? Иногда мне кажется, у тебя с ними больше общего, чем с любым из нас.
Я фыркнул.
– Не смеши. Я не страдаю грехом идеализма.
– Некоторые Светлые тоже не страдают, – заметила Леночка, – те, что по́жили. Ты не поверишь, они изрядные циники – эти Светлые. Циники и прагматики.
– Почему же, верю. Только им еще хуже. У них на месте идеализма дыра, пустота, которую не заполнить ничем. От веры они отказались, идеалы за столетия превратились в пыль. Ты не представляешь, как многих подкосило падение СССР. Рукотворный памятник идеалам Светлых. Мечта, обернувшаяся пшиком. Они не знают, куда идти, что делать, к чему стремиться. Живут по инерции.
– А ты?
– Что я?
– К чему стремишься ты? Что на месте черной дыры у тебя?
Леночка смотрела на меня серьезно, хотя я не мог избавиться от ощущения, что в глубине души она смеется.
– К чему… Да вот, кофемолку купить надо. Твоя – разве что бомжам отдать годится. Да и чайник бы новый.
– Опять ты за свое, – разочарованно протянула Леночка. – Я ему про философию, он мне про кофемолку. Нет, чтобы открыть новые горизонты, указать тайные тропы… про кофемолку я и сама знаю.
– А что ты хотела услышать? В чем смысл жизни?
– А ты знаешь? – притворно удивилась Леночка. – Скажи скорее!
– Моей или твоей?
– С тобой невозможно разговаривать! – Она шлепнула меня по руке, выскользнула из объятий и подхватила со стола амулет – изящную серебряную змейку с алыми глазками-рубинами. – Слушай внимательно. Совсем как ты просил, сделать не получилось. Есть два важных ограничения. Кулон работает только вблизи: десять-пятнадцать, может быть, двадцать метров. Дальше вряд ли.
– А второе?
– Он работает только на выход. Тот, кто окажется в поле его действия, не сможет создать портал или уйти в глубь Сумрака. Кстати, как и владелец амулета. Но снаружи в эту зону войти можно.
– Ты настроила его на тот портал? – Я кивнул в сторону лежащего на столе камня.
Леночка неопределенно повела плечиком.
– Как смогла, настроила. Сам понимаешь, тут же только энергетический слепок. Тем более слепок, снятый не с человека, а с портала. Все очень приблизительно.
Она вложила амулет мне в ладонь.
– Пользуй. Пока глаза мерцают, амулет работает. Заряда хватит на несколько минут.
– Несколько минут?
Леночка уперла руки в бока.
– Ну простите. Я всего лишь ведьма третьего уровня.
– Так уж и третьего?
Она показала язык и добавила задумчиво:
– Очень странный слепок. И совсем новый. Где ты его снять умудрился?
– Да есть тут одна магесса…
Леночка вскинулась.
– Одна?
Я усмехнулся.
– Поверь, наши отношения не отличаются теплотой.
– У вас еще и отношения?!
Я покачал головой.
– И эта женщина обвиняла меня в недостаточной серьезности. Еще предположи, что я затащил ее в постель, чтобы снять слепок портала.
Леночка рассмеялась.
– А что, с тебя станется.
Она ткнула меня пальцем в грудь.
– Имей в виду. Если что, изведу. Обоих.
– Верю наполовину. – Я притянул ее к себе.
– А зря… – пробормотала ведьма. – Юрий… Почему, когда мы вместе, ты никогда не принимаешь сумеречный облик?
– Он плохо подходит для секса.
– Я думала, вам нравится в Сумраке…
– Многим нравится. Но я же особенный.
– Мне хотелось…
Я приложил палец к ее губам.
В тот вечер мы больше не разговаривали.
* * *
В офисе было шумно. Шеф на два дня отбыл в Москву, оставив за себя Коростелева – Темного мага, с трудом поднявшегося на третий уровень. Мое появление застало его врасплох. Невнятно поздоровавшись, он с жаром пожал руку, что-то пробубнил и удалился в свой закуток, где принялся беспорядочно перебирать бумаги. По большому счету Коростелев мужик неплохой, но напрочь лишенный инициативы. Да и маг из него посредственный. Это понимал он сам, оттого и не знал – радоваться своему назначению или нет. С одной стороны, такое предложение для середняка – большая честь. С другой – он, как и остальные сотрудники, прекрасно понимал свое место и никаких иллюзий не испытывал. Кто стоял и кто должен стоять во главе Дневного Дозора, знали все. Потому, заметив меня, новоявленный зам окончательно стушевался и предпочел забиться в угол.