Король Терний - читать онлайн книгу. Автор: Марк Лоуренс cтр.№ 49

«Огонь высушит океан».

— А озеро? — спросил я и, скользнув взглядом по клинку, посмотрел на горящего мага.

— Озеро? — Ферракайнд помолчал.

Вода хлынула. Обрушилась к ногам черная стена. Я нырнул, увлекая за собой Гога, и нас, вращая, понесло по тоннелю в сферическую камеру. Гог сломался у меня в руках, будто он был сделан из стекла, разбился на тысячу острых сверкающих осколков. Я почувствовал выброс тепла. Огненные иголки впились в щеку, подбородок, висок. Я лежал среди искрящихся осколков — останков Гога — парализованный вселенской болью, скорчившись на песчаном полу камеры, и поток масштаба вселенского потопа вырывался из тоннеля в нескольких ярдах у меня за спиной.

Сотни лет в недрах кратера Халрадры лежали глыбой тысячи тонн льда. Но задолго до замерзания вода текла. Иначе почему стены тоннеля были такими гладкими, а пол усыпан песком и истлевшим древним илом, отшлифован, в мелких рытвинах, как камень на дне реки? С неспешностью ледника застывшая вода двигалась по некогда проделанным ею подземным тоннелям, галереям и камерам, а Халрадра тихо спал, скованный изнутри холодом.

Я никак не предполагал, что огонь растопит лед и образуется такой огромный поток, в котором утонет Ферракайнд, — по крайней мере, не предполагал, что он сам разожжет этот огонь и будет спокойно ждать собственной смерти. Но у меня теплилась надежда, слабая надежда, что соединившийся огонь Ферракайнда и Гога растопил проход во льду… проход, ведущий наверх.

Весной и летом кратер Халрадры изумительно голубого цвета. Уходящий вглубь лед покрывает талая вода глубиной в ярд. Озеро в двадцать акров, глубиной всего в один ярд лежит на поверхности ледяного кратера.

Когда во льду растаяло отверстие, в которое провалилась бы телега, оказалось, что ярд, умноженный на двадцать акров, — это очень много.

Ледяная вода швырнула Ферракайнда в массивную колонну, а затем быстро, быстрее самых резвых коней, унесла прочь.

После того, как смыло Ферракайнда и искры, испускавшиеся останками Гога, угасли, вернулась темнота. Я понял, что мне скорее суждено утонуть, нежели сгореть заживо. И мне это было безразлично. Хотелось только одного, чтобы все произошло быстрее.

И вдруг среди воды, во мраке меня нащупали чьи-то руки. Специфический запах, исходивший от троллей, и запах моей обожженной плоти смешались, меня куда-то тащили. Я проклинал их, теперь моя агония будет более долгой. В голове пронеслось: «Решили, что я все-таки сгожусь на обед». Возможно, они любят слегка поджаренное. В таком случае готов поспорить, что вкусы троллей значительно хуже их запаха. Дальше я ничего не помню. Думаю, они ударили меня головой о стену, в спешке спасаясь от наводнения.

Из дневника Катрин Ап Скоррон

16 декабря, 98 год Междуцарствия

Анкрат. Высокий Замок

Моя спальня. Мэйри Коддин шьет, сидя в углу на стуле. Дождь стучит в ставни.

«Мадам, вы своей улыбкой растопили зимнюю стужу и вернули нам тепло».

Это сказал принц Стрелы, когда я спустилась по лестнице в Восточный зал. «Мадам», не «принцесса», потому что так принято обращаться к женщине в стране Стрелы. Мадам. Возможно, помпезно, но это вызвало у меня улыбку, потому что до этого я была серьезной, думала о Сейджесе и о выражении его лица. И хотя Оррин процитировал слова умершего поэта, казалось, он произнес их очень искренне и только для меня. «Катрин, вы прекрасно выглядите». Это сказал Иган, пока его брат кланялся. Эти двое как день и ночь. Или, вернее, утро и сумерки. Оррин светловолосый, как ярл, и красив, как принц, нарисованный в тех книжках, которые любят рассматривать юные принцессы, еще не знающие, что не поцелуй превращает лягушку в принцессу, а наличие замка и земель. У Игана волосы черные, как сажа, и кожа все еще темная от летнего солнца, лицо жестокое, такое могло бы быть у мясника или палача, в нем скрыто столько огня и страсти, что волосы встают дыбом.

А каковы были последние слова Йорга Анкрата? «Может, тетушка, у тебя рука искуснее?» Так он сказал, приглашая меня доделать то, что не завершил его отец. Он стоял тогда бледнее Оррина и темнее Игана, его черные волосы падали на плечи. Он смотрел на меня и на нож в моей руке, черты лица резкие, и в них так много скрыто, словно ты можешь увидеть по его лицу, не только каким мужчиной он станет, но каким мог бы стать.

И почему я пишу об этом мальчишке, когда есть мужчины, достойные внимания? О мальчишке, который ударил меня. Я не думаю, что он порвал мое платье. Хотя, я думаю, он намеревался это сделать.

Они оба попросили моей руки. Оррин — в таких изысканно красивых словах, что я даже их воспроизвести не могу. Он дал мне возможность почувствовать себя совершенной. Чистой. Я знаю, что с ним я буду в безопасности, и он приложит все силы, чтобы сделать меня счастливой. Я описала его слишком… женоподобным. В Оррине есть огонь и сила. В нем есть стержень, и весь он дышит жизнью.

Иган в словах был краток, но зато смотрел долгим мрачным взглядом. Я думаю, его страсть привела бы Сарет в ужас, несмотря на то, что она склонна очернять людей. Я думаю, слабая женщина умерла бы в его постели. А сильная сочтет, что только в его объятиях она чувствует себя живой.

Мы гуляли в розарии, который королева Роуана за год до своей смерти устроила между охранной и навесной стенами. Вначале я прогуливалась с Оррином, так как он старше своего брата на год, а затем с Иганом. На расстоянии ярда в качестве моей компаньонки за нами следовала Мэйри Коддин. Розарий зарос, не запущен, а просто за ним ухаживают без особого усердия: розы вянут на стеблях, на шипах и увядших цветках следы заморозков. В начале прогулки Оррин молчал, и только гравий скрипел под его ногами.

— Быть моей женой нелегко, — наконец произнес он, начиная разговор.

— Искренность неизменно вдохновляет, — сказала я. — А в чем сложность?

Среди роз без гордости и самодовольства Оррин сказал, что придет день, и он станет императором, но дорога до Вьены будет нелегкой. Не Господь свыше направил его на этот путь, не обещание, данное умирающему отцу, и он не считает это своей судьбой, но лишь долгом. Оррин, по-моему, исключительный в своем роде. Поистине хороший человек, обладающий силой реализовать все свои благие намерения.

Он, конечно, прав. Любить такого человека легко, но быть его женой — трудно.

Там, где Оррин вначале размышляет, а затем говорит о будущем, Иган говорит без колебаний и о настоящем. И оба честно. Иган сказал, что он желает меня, и я ему поверила. Он сказал, что сделает меня счастливой, и сказал, как. Я знаю: обернись я в тот момент назад, лицо Мэйри было бы таким же красным, как и мое. Иган говорил о своих лошадях, сражениях, о землях, которые он собирается мне показать. Отчасти он хвастался, и немало, но, в конце концов, он говорил о своей страсти, о смертельных схватках, о путешествиях и обо мне. Возможно, это легкомысленно с моей стороны, но быть предметом чувственных удовольствий такого мужчины, как Иган, — подарок судьбы. Да, конечно, он, возможно, рассматривает меня как приз, который нужно выиграть, но, я думаю, мой огонь не уступает его огню, и он убедится, что я составляю ему достойную пару.