Четвертый тоннель - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Андреев cтр.№ 9

Я спросил, как быть, если девочка со мной общается явно неадекватно, условно говоря, грубо посылает в ответ на банальный вопрос типа «сколько времени». Он ответил:

— Что касается готовности к общению с неадекватами

— «такова жизнь, сынок»:-) Чем больше ты общаешься с людьми, тем чаще такие будут тебе попадаться. Ну, чисто по закону больших чисел. Я лично, столкнувшись с неадекватом, просто не трачу время (и уж тем более эмоции) на общение. Старая формула: «этот человек уже достаточно наказан тем, что он мудак»:-) Ну, с бабами-неадекватницами примерно аналогично. Вкладывая в общение негатив, ты никому лучше не сделаешь… Вот как-то в этом духе и нужно реагировать…

Еще Андрей сказал, что я вижу в соблазнении женщин слишком много трудностей. Намного больше, чем их существует в реальности. Все эти трудности виртуальные, существуют лишь у меня в голове, однако когда я действую, исходя из них, они проявляются в реальности.

Об этом я и подумал однажды в январе 2007 года, когда в одиночестве курил гашиш, лежа на полу и глядя в потолок. Я заметил, что наркотик на время обостряет мою способность тонко переживать ощущения. Нечто похожее было в раннем детстве. Тонкие яркие ощущения… Когда двумя годами ранее мы вместе с любимой Настей покурили гашиш впервые, нас удивило то, какое удовольствие мы испытали от элементарных вещей вроде разглядывания березовых листочков. Какие они, оказывается, красивые. Какой асфальт под ногами удивительный — состоит из камушков! Любая еда, даже самая примитивная, черствый черный хлеб или залежалый банан, была удивительно вкусна. Когда мы занялись сексом, случилось еще одно открытие. Секс был другой. Я чувствовал себя… с чем бы сравнить… Как подросток, мастурбирующий в первый раз. Глубина ощущений и сила оргазма такая была. Настя сказала, что я трахал ее как зверь. Под легким наркотиком я переживал себя так, как когда-то в детстве. Когда я слегка накуренный ходил по улице и на работу (внешне никак не проявлялось, только улыбался больше обычного), я общался с женщинами и вообще с людьми совершенно спонтанно, даже не задумываясь, что собираюсь сказать и сделать. Наркотик причудливым образом помог мне понять, что Андрей Ленинг был прав. Проблемы существуют только в моем беспокойном уме. Как только я их снимаю с помощью травки, они исчезают — но только на время, чтобы потом навалиться на меня с еще большей силой. Ни один наркотик не заменит психического здоровья.

Позднее я завязал с наркотиками. И не столько потому, что решил, что это вредно. Просто однажды, находясь в состоянии обыкновенного счастья, которое научился достигать с помощью специальных практик в 2008 году, без всяких стимуляторов, согласился покурить марихуану с приятелями — и тут же понял, что наркотик на самом деле не освобождает меня, но закрепощает. Подавляет. После того случая я завязал с травой, а заодно и с выпивкой… А в этот раз, когда я лежал на полу, рассматривая трещинки в побелке потолка (они казались такими красивыми), подумал, что чувствовать себя ребенком — прекрасно.

Ребенок. Вот что. Совершенство в эмоциях, гениальная простота восприятия мира. Ребенок — вот кто живет правильно. Не трахает мозги ни себе, ни окружающим. Маразм и склероз бывает у взрослых, после долгих лет бессмысленной крысиной гонки. У ребенка этих вещей нет и быть не может. Голова чистая. Никакой суеты ума.

Дети любят шалить. Галдеть, веселиться, прикалываться, беситься и, в общем, быть активными и счастливыми. Им для счастья не нужен повод вроде повышения по карьерной лестницы. Чтобы было кайфово, надо просто шалить. Великолепное состояние ума и души — делать что-то, вызывающее визг восторга. Потом, когда человек взрослеет, он становится «цивилизованным», «воспитанным» и «культурным» — то есть душевно больным, да еще нужно держаться за работу, чтобы выплатить ипотечный кредит, и тут уж совсем не до шалостей. Хотя мы, взрослые, вовсе не утратили детских талантов, просто мы закрепощены. Напиться, поржать в пьяной компании, кому-то дать по морде — это взрослый вариант шалости. Взрослые напиваются и безобразничают только потому, что разучились быть детьми.

Подумав об этом, я буквально подпрыгнул с пола. Перед глазами появились картинки прошлого. Какие-то лица, предметы, крики, эмоции. Я вспомнил, что в садике, школе и институте я всегда отжигал. Все получалось спонтанно. Я был лидером. Девочки меня обожали. Только зайду в аудиторию, у всех глаза начинают улыбаться, все ждут какую-то хохму. Я всех заводил, ставил на уши. Мальчики передо мной даже заискивали (было неприятно, хотя и лестно для самооценки). Девочки мне сами в любви признавались. Даже неловко было, потому что я далеко не всегда мог ска зать в ответ «я тебя люблю». Однако по прошествии лет я привык быть как все и… став взрослым, я себя похоронил.

— Но теперь все будет по-другому, — сказал я сам себе, расхаживая по комнате. Я был наполнен наркотиком, воздух в комнате казался плотным, а стены живыми и, казалось, внимательно меня слушали. — Теперь я знаю, в чем дело. Я больше не буду насильно сковывать себя, подавлять и закрепощать. Я уже начал возвращаться к жизни после стольких лет эмоциональной деградации.

Все так и было. За последние несколько месяцев амплитуда моих переживаний выросла — меня швыряло, бывало очень тяжело, когда из состояния полета я сваливался в депрессию. Но главное — я ощущал все это. Я чувствую, значит, я живой. У меня на лице все чаще появлялась тень блядской улыбки, мне было очень комфортно, я был часто счастлив и уверен в себе, просто потому что иначе невозможно, когда чувствуешь, что жизнь прекрасна. Я спонтанно разговаривал с незнакомыми людьми в метро, мне было приятно видеть, как они оживали после контакта со мной. Бывало, приходим в ресторан с приятелем, там хамоватая официантка в мрачном настроении, всех клиентов чуть ли не посылает (я подумал, что муж ее совсем не трахает) — так вот: она со мной почти мурлыкала. А ведь я даже не говорил ей никаких комплиментов, просто был в состоянии детского веселья. Такое было очень часто, правда, тут же сменялось болезненной депрессией и внутренней истерикой, которой я не позволял выплескиваться наружу, чтобы не испортить себе репутацию.

Я поделился с Ленингом своими наблюдениями и спросил, почему я теряю уверенность, когда вижу женщину, которая мне сильно нравится? Почему так не получается, когда я под наркотиком? Почему так не было, когда я был маленький?

— У ребенка просто нет тех ограничений, которыми набита твоя голова, — ответил он. — Сейчас ты, подходя к девчонке или делая еще что-то слегка «за рамками социальной приемлемости», переступаешь через свои барьеры. То есть ты убежден, что делаешь что-то «неадекватное», но идешь на это «во имя великой цели» (потра хаться, ага). А у человека, которым ты стремишься стать, этих барьеров в голове просто нет…

Мы с этим парнем классно общались в интернете, и я хотел иметь как можно больше таких друзей. Еще я ждал, когда он приедет в Москву по делам — чтобы увидеться с ним.

Не получилось. В феврале 2007 года его убили, о чем его девушка и сообщила, сделав последнюю запись в его блоге. Какие-то гопники несколько раз ударили его ножом, когда он отказался отдать им свой мобильник и начал драку. Я написал постинг, посвященный ему.