Охота на крыс - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Андреев cтр.№ 4

И ведьмак, и нганга лишь покачали головой в ответ.

— У нас есть пословица, — вступил в разговор Рогволд, — «Удивить — победить». Насколько я помню, в подземельях некромантов чары нганги в виде бурана ледяных игл весьма лихо косили мертвецов. Ведь в Городе Ста Алтарей ты стал шаманом бога Ледяного Вихря?

Карим-Те согласно наклонил голову.

— Да, но чем нам поможет буран против стены пламени? Лед пронзает тела как стрелы, но…

Тут нганга схватился за голову, а Рогволд, улыбнувшись, продолжил:

— Конечно, ведь лед тает, а вода сможет пригасить пламя вокруг нас. Кроме того, буран — это ветер. Значит, нам будет чем дышать…

Лицо Карим-Те посерело, но чернокожий все же смог улыбнуться:

— А вот это идея! Пожалуй, шанс есть. Пяток лишних бутылочек у меня найдется, — нганга сверкнул зубами в хитрой улыбке, — мы сможем продержаться!

Следующие полчаса вся пятерка лихо выдирала траву вокруг себя и лошадей. Круг получился в добрых шесть десятков шагов, работа шла споро. Ветер усиливался, и огненная туча приближалась, заполоняя собой небо. Начали всхрапывать кони, почуявшие беду, но Бронеслав одним движением ладони их успокоил. Что-что, а эти чары были по его профилю. Стреноженные кони теперь походили на статуи, но, несмотря на это, ведьмак принялся стреноживать их еще раз. На недоуменный вопрос Рогволда он заметил, что их враг-чародей зело искусный и может снять его чары одним жестом.

Рогволд отлично понял Бронеслава. Действительно, пятнадцать обезумевших от близости огня лошадей в один миг порвут крепкие путы и растопчут всех и вся, когда пламя со всех сторон охватит пятачок голой земли. Мерлин, хоть его имя вслух не произнес никто, явно добивается их смерти. А смерть от копыт или от степного пожара — врага устроит любой из этих исходов.

С гулким воем пламя рвалось вперед, и ветер мчал облако зарева. Не было пощады в этом буйстве жара, тяжелые хлопья пепла засыпали глаза, раскаленный воздух забивал дыхание и обжигал легкие…

Далеко не сразу оказался в Ашуре Ратибор, по прозвищу Винт. Не успели кони пройти и первой лиги от холма, с которого начался путь в степь пятерки храбрецов, как с неба обрушился почтовый сокол. И Винт, и Редрик ожидали от грамоты, принесенной пернатым гонцом от Верховного Ведьмака Филина, чего угодно. На мгновение даже мелькнула мысль, что Верховный Ведьмак приказывает им идти в степь, присоединившись к Рогволду сотоварищи.

Но увы. В грамоте Филина было лишь повеление обоим прибыть в Черный Лес, притом побыстрее. Горяча коней, Редрик и Ратибор за трое суток прибыли в ведьмачью столицу, где Винт незамедлительно оказался перед желтыми очами Вершигоры, по прозвищу Филин. Беседа была долгой. После нее, получив два запечатанных приказа, вор-ведьмак помчался в Ашур, отчаянно загоняя коней. На половине пути Ратибор перехватил возвращающуюся из города сотню ведьмаков-дружинников и передал седоусому сотнику запечатанный приказ Филина.

К вечеру второго дня загнанный конь рухнул у городских ворот. Шатающийся от усталости и отчаянного недосыпа ведьмак вошел в город пешком. Дружинники должны были подойти к городу к вечеру. Но не всегда удается жить с судьбой наперегонки. Ратибор это понял, глядя на обугленные руины харчевни «Пять Углов». Опоздал гонец Филина, опоздают и спешащие в город дружинники.

Кое-где остатки стен еще дымились над угольями, лишь вчера бывшими теремом харчевни «Пять Углов», висели облачка пара. Не успел гонец, не успела подмога. Прошлая ночь пьянела от крови и огня. В пламени и безумии скоротечного боя настал конец ведьмачьей твердыни тайного сыска. Теперь лишь жирный пепел снегом запорошил подворье, присыпал обугленные кости. Лихо дрались ведьмаки и заезжие купцы, дорого продавали свои жизни. Но ни в грош не ставя свои жизни, не моргнув глазом, отдавали нападавшие за одну жизнь — пять своих.

Они подошли к харчевне под утро. Не было в руках оружия, и молча, неспешно приближались они к воротам. Странная, многочисленная толпа в обычных серых плащах ашурских горожан замерла перед воротами харчевни. Спокойно стояли перед ними двое дозорных. Четверка стражей вышла во двор и направилась к воротам. Но недолго длилось это спокойствие.

Резко и хрипло взревел рог. В первых рядах толпы, как из-под земли, выросли лихие люди, скрывающие кольчуги под плащами прохожих. С лязгом на частокол полетели кошки и крючья с крепкими тонкими цепями. Скользнули вверх, на частокол, стрелки со снаряженными арбалетами. И прежде чем лучники-дозорные успели метнуть с крыльца стрелы, пытаясь прикрыть четверку дозорных, убийцы в серых плащах успели спустить рычаги арбалетов. С тупым лязгом тяжелые болты рвали плоть и доспехи стражников, бросившихся подпирать ворота заранее припасенными кольями. Окованные железом створки тут же дрогнули под ударами топоров. Враг сбросил маску, хищным зверем-душегубом обернулась мирная толпа ночных прохожих.

На крышу харчевни из гущи толпы полетели бутыли плотного зеленого стекла. И там, где разбивались они, вспыхивало жгучее, белое пламя, неподвластное воде. Только землей можно было гасить огонь лукавых греков. Первые языки белого пламени потекли по свинцовой черепице. Миг, другой — и вот уже вся крыша терема была охвачена потоком греческого огня.

Не оплошала ведьмачья стража. Запели стрелы из окон горящего терема, падали с частокола на камень мостовой тела арбалетчиков в серых плащах. Но все новые и новые стрелки протискивались из задних рядов на смену убитым. Под ударами топоров рухнули ворота, и воющая, бесноватая толпа ворвалась во двор.

Лихо рубились с нападавшими гости торговые да слуги с конюхами. Отчаянно рубились, но велика была сила вражьей своры. Оставив луки, взялись за мечи полдюжины уцелевших стражей-ведьмаков, слуги, конюхи и повара. Сам хозяин, тороватый купец Тверд, успел с черного хода послать гонцов по своим лавкам, и вскоре два десятка молчаливых охранников ударили в тыл нападавшим. Но даже их жизни были потрачены зря.

Рушились горящие клети терема, ярким огнем пылала поварня и склады. Ручьями лился на сражающихся расплавленный свинец черепицы. Разваливалась крыша, тяжко проваливались в облаке искр перекрытия, превращая терем в кузнечный горн. Против огня были бессильны высокие стены терема, обратившегося в пылающую западню.

Дождавшись удара в тыл подоспевших охранников Тверда, вышли из терема плотным клином гости торговые. Мало было из них тех, кто успел надеть доспех, мало было людей ратных, но никто из купцов не просил пощады. И никому ее не давали нападавшие. Град арбалетных болтов и бутылей с греческим огнем обрушился на горстку обороняющихся.

И тогда они пошли вперед. Не желая дожидаться мига, когда ты обратишься в пылающий факел, уже не чая спасения, а лишь желая продать свою жизнь не зря. Отчаянье придало силы даже старикам, и немало нападавших пало на каменных плитах двора под ударами купеческих топоров и мечей.

Лихо рубились и храбро умирали охранники купчины Тверда, тщетно пытавшиеся прорубиться на подмогу к хозяину. Не было среди них дружинников, но крепко держали топоры вольные люди Чернолесья, и не их вина была в том, что, даже отдав свои жизни, не смогли они спасти земляков и гостей торговых.