Что будет, то и будет - читать онлайн книгу. Автор: Павел Амнуэль cтр.№ 17

Насколько я понял, здесь, в виртуальном мире, не народ выбирает правителей, а профессиональные правители выбирают себе народ, чтобы управлять им. И потому здесь множество народов (множество Израилей?!), и у каждого народа свои взгляды на историю, на действительность, на будущее страны. И каждый народ предъявляет лидерам-избирателям свои понятия о том, как он, народ, будет поступать, если лидеры выберут именно его и станут им руководить.

Непонятно. А что в это время остальные народы — останутся вовсе без руководства? Насколько я понял, Израилей тут тьма, и все разные, а лидеров всего двадцать одна штука!

— Эй, — позвал я своего религиозного собеседника, но не обнаружил его рядом с собой. Более того, оказалось, что, пока я предавался раздумьям, причуды виртуального мира перенесли меня в какой-то очередной Израиль. Я по-прежнему стоял неподалеку от Стены плача, но здесь не было ни толпы молящихся евреев, ни даже, по сути, самой стены — она была занавешена огромным красным полотнищем, на котором десятиметровыми буквами было написано: «Миру — мир!» Перед стеной стоял стол, покрытый красным сукном, а перед столом прохаживались евреи вовсе не религиозного вида.

Что ж, подумал я, если мне нужны местные лидеры, я их сейчас увижу. Кто-то же должен сесть за стол, кто-то должен встать и произнести речь!

Я подошел поближе. Люди прохаживались, подходили и уходили, некоторые даже передвигали пустые стулья или трогали микрофон. Не садился никто. Наверно, я слишком долго стоял на одном месте, разглядывая место для оратора, потому что меня толкнули в бок, и старый еврей голосом Гиля Цейтлина сказал:

— Если хочешь сказать слово, говори. А то ведь слово не воробей: если не вылетит, то задохнется.

Пораженный такой странной интерпретацией известной поговорки, я неосторожно подошел еще ближе к микрофону, и толпа мгновенно замерла, и сотни глаз обратились ко мне, и мне ничего не оставалось, как спросить у всех сразу:

— Кто управляет вами? Какая политическая система в вашем Израиле? Если у вас демократия, то кого вы выбираете в лидеры?

Они стояли и смотрели на меня. Потом начали переговариваться друг с другом, а я лишь улавливал обрывки фраз:

— Демократия… а что это… да, у нас демократия… нас демократично выбирают… а как это — разве мы сами можем кого-то выбрать?.. кого?.. как?..

— Послушай-ка, — сказал мне старик с голосом Цейтлина. — Если у тебя нет дополнений к предвыборной программе, сойди с трибуны. На носу выборы, а ты отнимаешь время.

По-моему, время у них и без того уходило совершенно непроизводительно, но с трибуны я все-таки сошел.

— А как у вас в программе насчет Голан? — спросил я неизвестно кого. Действительно, кто бы кого бы и как бы ни выбирал, разве не проблема Голан должна была стать краеугольным камнем?

— Голаны нужно отдать, — сказал все тот же старичок, — но постепенно. Каждый день по десять квадратных метров. И не сирийцам, а американцам. И не отдавать, а продавать. По тысяче шекелей за квадратный метр. Это наше кредо, и мы очень надеемся, что Избиратели поймут нашу позицию. И ты, когда будешь говорить с ними, постарайся уж донести эту мысль ясно и непредвзято.

Я пообещал донести и эту мысль, как и все прочие, но ничего не мог сказать относительно ясности, поскольку все в моей голове перемешалось. Отошел в сторонку и пожелал оказаться в каком-нибудь нормальном Израиле, должны же быть и такие, где народ хотел бы того же, что и я сам.

А чего, черт возьми, хотел я сам? К какому Израилю я присоединился бы с легкой душой? К тому, который настолько силен, что может отдать Голаны, зная, что и без них обеспечит свою безопасность? Или к тому, который настолько силен, что ни за что Голаны не отдаст — попробуй отними? Или к тому, который отдает Голаны по частям, растягивая удовольствие от переговорного процесса? Или к тому, где нет религиозных, мешающих есть свинину и ездить в субботу на пляж? Или к тому, где религиозные управляют страной, поскольку лучше других знают, каким желал видеть Он свой народ?

Я хотел быть в том Израиле, в котором родился и к которому привык. Насколько я понимал ситуацию, в виртуальной реальности этого компьютера мой привычный Израиль отсутствовал начисто. Вместо этого программа, зараженная неизвестным вирусом, создала сотни Израилей — ровно столько, сколько партий, движений, мнений и проблем существовало в реальном мире. И каждый Израиль зажил своей независимой жизнью, придумав себе даже историю.

И каждый из этих Израилей должен был убедить Визеля, Бродецки и прочих лидеров-избирателей, что именно его история самая достойная. Бедные избиратели. Больше всего мне захотелось вернуться в тот зал во Дворце Наций, где сидели двадцать мужчин и одна женщина, не решившие, за какой народ им голосовать.

Компьютер исполнил мое желание мгновенно.

* * *

— Так что, Павел? — спросил меня Хаим Визель. — За какой Израиль отдать нам свои голоса? Каким Израилем нам управлять?

— Сначала скажи ты, — потребовал я. — Что станет с теми Израилями, которые не будут вами избраны? Они что — останутся без правительства?

— Разумеется, — удивился Визель. — Если народ не знает, чего хочет, не имеет смысла им управлять.

— Да? — с сомнением сказал я. — В моем мире, я имею в виду — вне этого компьютера, народ таки не знает, чего он хочет, потому что сколько людей, столько и мнений. И, тем не менее, этим народом постоянно кто-то управляет…

— Ясно, — прервал меня Бродецки. — Давайте заканчивать, господа. За какой Израиль голосуем?

— Да каждый за свой, — предложил я. — Вы, рав Леви, проголосуйте за религиозный Израиль, а вы, господин Харази, за Израиль поселенческий, а вы, господин Визель, за тот Израиль, что готов отдать Голаны, потому что не знает, что с ними делать. Каждому — свое, а?

Они переглянулись. Эта мысль им в голову не приходила. Точнее, компьютер почему-то такую модель прежде не рассматривал. Почему бы и нет?

Я неожиданно почувствовал очередной толчок в бок и обнаружил позади своего стула все того же Гиля Цейтлина, сумевшего, видимо, отбиться от охранников.

— Хватит, Павел, — сказал Цейтлин. — Пора возвращаться.

— Погодите, — сказал я, — я-таки не понял, что станет с теми Израилями, которые не будут избраны.

— Пошли, — приказал Цейтлин. — Объясню потом.

* * *

Почему-то после пребывания в виртуальной реальности у меня во рту остается привкус паленого провода. Я сидел в кресле и облизывал губы высохшим языком.

— Спасибо, Павел, — сказал Роман Бутлер, наливая мне чаю. — Ты нам очень помог…

— Чем это? — удивился я. — Я ведь так ничего и не понял.

— Это неважно. Поняли системщики, которые читали в твоем подсознании. Мы нашли путь распространения вируса. И заказчика.

— Кто же это? Надо думать, один из этой компании? Не рав Шай, надеюсь?