Тереза Батиста, уставшая воевать - читать онлайн книгу. Автор: Жоржи Амаду cтр.№ 118

Сначала Живоглот не придал большого значения услышанному: достаточно было полиции арестовать и наказать хулиганок и скандалисток Баррокиньи, что он и сделал вчера, чтобы все остальные собрались в барах пьянствовать и скандалить. Однако тут же насторожился, как только Эрон Мадруга упомянул про одну из них, самую красивую, с которой как-то познакомился в Ресифе, она отличалась тем, что прекрасно дралась с мужчинами и не одного побила. Мадруга сам имел возможность убедиться в её храбрости. Её зовут Тереза Батиста.

Услышав ненавистноеимя, Живоглот рычит от ярости и брызжет слюной:

— Вчера эта чертовка выскользнула из моих рук, до сих пор не понимаю, как такое могло случиться? Ну прямо колдовство, и только. Но ничего, она мне ещё заплатит! Теперь-то я знаю, что это она подстрекает девиц к неповиновению.

36

В день двадцать первого сентября вечерняя газета дала заголовок на всю страницу:

В ГОРОДЕ ПРАЗДНИК — ВЕСНА И МОРЯКИ

В баре «Цветок Сан-Мигела» ещё вчера, до известия о вторжении в Баррокинью полицейских инспекторов Управления по делам игр и нравов и до воинственного призыва Налии Кабаре закрыть корзину, студент Камил Шамас возмущённо и горячо осуждал всех, кто раболепствует перед европейцами и среди сентябрьских бразильских ливней объявляет весну, кто наряжает детей зайчиками по случаю Пасхи и в знойный бразильский декабрь ставит рождественские ёлки и украшает их ватой, изображающей снег.

— Нам только остаётся надевать меховые шубы и дрожать от холода! Завтра вы станете свидетелями шествия школьников, провозглашающих приход весны. Чистый колониализм. Хоть бы пошёл проливной дождь.

Студент, изучающий социальные науки на факультете философии, кассир в антикварном магазине своего отца на улице Руя Барбозы, рисовальщик-любитель, всегда мечтавший о выставках, успехе и славе, был твёрдым националистом и счастливым любовником Аналии. За столом в баре он распространялся против идиотского импорта иностранных обычаев, не имеющих никакого значения для Бразилии. В тропиках зима длится шесть месяцев, и все шесть месяцев стоит удушающая жара, говорить о весне и осени просто смешно. Смешно! Он встаёт и поднимает вверх указательный палец для пущей убедительности.

— Здесь царит вечная весна… — декламирует Том Ливио, актёр, ищущий театр, где бы он мог проявить свой талант.

Два рисунка Камила, иллюстрации к поэмам Телма Серры, задушевного друга и большого поэта (преувеличение, по мнению Тома Ливио), были опубликованы в воскресном приложении к одной утренней газете, и в том и в другом случае авторы статей поздравляли его с началом славы, поднимая кружки с пивом в забегаловках припортовой зоны.

В конце вечера кружки богемы расходятся, одни идут спать домой, другие в пансионы к девицам, которые после обычного рабочего дня оставляют для своих любовников часок-другой времени. Иногда, когда у Аналии много клиентов, Камил ждёт у церкви Розарио-дос-Негрос её условного сигнала. Аналия машет белым платком, и Камил спешит в заведение.

В ночь объявления войны Аналия оставила свой пост раньше времени и ушла со своими коллегами. Вместе с Камилом она обошла всю зону, оповещая проституток о решении закрыть корзины. Хлопая в ладоши, она веселилась.

— Благодаря этой истории с закрытием корзин я смогу посмотреть парад, посвящённый весне. Я уже давно ничего подобного не видела. А вот когда жила в Эстансии, сама принимала участие в школьном параде. Так вот, завтра не упущу возможности посмотреть.

— Слаборазвитая! — сказал Камил. — Пойдём вместе. Может статься, день будет хорошим.

Шапка в вечерней газете дана вверху первой полосы. Чтобы выразить суть, редактор дописывает фразу:

В ГОРОДЕ ПРАЗДНИК — ВЕСНА, МОРЯКИ И ДЕВУШКИ

Детектив Далмо Гарсиа оставляет своих спутников в машине — старом «бьюике», принадлежащем одному из них, слепому на один глаз, известному под именем Камоэнса Фумасы, — поднимается по лестнице, ведущей к двери заведения, на улице страшная жара. Дверь заперта, та самая дверь, которая всегда открыта с часа дня для своих многочисленных клиентов.

Детектив стучит в дверь, зовёт, никто не отвечает. Стоя у порога, Далмо Кока убеждастся, что за дверью никого нет. Вообще-то ещё рано, но обычно здесь уже чувствуется оживление, груди уже бывают выставлены в окнах, как в витринах, на тротуаре прохаживаются проститутки с традиционными сумочками в руках, объявляя начало своего трудового дня. А сейчас никого, лишь случайные прохожие, и ни одной девицы. Детектив Далмо Кока ничего не понимает. Он снова стучит в дверь, вызывает Ваву. Никакого ответа.

Спускается, садится в машину. Один из его спутников, Камоэнс Фумаса, спрашивает:

— Ну и что?

Даже находясь в обществе блюстителя нравственности из специализированной конторы, он не чувствует себя в безопасности. И самое главное: он не доверяет Далмо, этому типу понятие чести неизвестно. Кроме того, он наркоман. Где обещанные деньги? Детектив обещал, встретившись с ним вечером, отдать оговорённую сумму, достаточно крупную. После обеда тот явился, но без единого гроша, и, похоже, симулирует волнение. Корабли входят в порт, а где маконья? Далмо их понукал: скорее, если не хотите дорого за всё заплатить! Камоэнс Фумаса чувствует себя беспокойно.

— Ну и что? — повторяет он вопрос, предполагая худшее.

— Не знаю… Никого нет, женщин как не бывало. Где они могут быть?

На почти пустой улице слепой Белармино собирает милостыню, его сопровождает поводырь — мальчишка, ему помогающий. Белармино берет кавакиньо и начинает петь, возле него стоят и слушают, как правило, двое-трое любопытных.

У женщины есть зад, У курицы есть гузка, У девушки есть грудь, У проститутки…

Камоэнс Фумаса, которому уже всё начинает не нравиться, приказывает сидящему за рулём старой машины:

— Давай отсюда.

— Куда, дьявол их возьми, они все подевались?!

38

всё-таки в пансионах некоторые девицы остались, чтобы использовать свободное время для починки одежды, для писания полных лжи писем домой, для отдыха. В стенах заведения, на постели пансиона, публичного дома, борделя до нового приказа ни одна девица не может принять ни клиента, ни любовника. Кто хочет встречаться со своим возлюбленным, должен идти на улицу и подальше от зоны. Да разве кто отважится нарушить принятое решение? Эшу ведь предрёк болезнь, смерть, слепоту, проказу, кладбище. Девицы, выпущенные из тюрьмы на свободу, попытались было войти в их прежние дома либо для того, чтобы там жить, либо чтобы взять одежду и вещи, но дежурящие в Баррокинье полицейские не позволили этого сделать. Пришлось им искать пристанище в других пансионах. Одна дона Паулина де Соуза приняла двенадцать человек, поместив по четыре в каждом из своих домов. И даже решила дать денег негритянке Домингас на поездку в Сан-Гонсало-дос-Кампос.

— Ты нуждаешься в нескольких днях отдыха. Тебя так избили.

Но негритянка не согласилась уехать из Баии в такой час, она и Мария Петиско были серьёзно озабочены: сумеют ли найти их наведывавшиеся в Баррокинью божества Ошосси и Огун?