Габриэла, корица и гвоздика - читать онлайн книгу. Автор: Жоржи Амаду cтр.№ 117

Теперь он вспоминал только прежнюю Габриэлу, Габриэлу-кухарку, и воспоминания эти заставляли его страдать, но все же они были приятны. Но когда он представлял ее в объятиях другого, они уязвляли его душу, его мужское самолюбие, задеть его супружескую честь они не могли, поскольку супругом ее он не был.

Трудными и пустыми были эти первые недели, внутри у него все умерло. Из дому в бар, из бара домой. Иногда он заходил потолковать с Жоаном Фулженсио, послушать новости.

В один прекрасный день друзья чуть не силой затащили его в новое кабаре. Насиб много выпил, даже слишком много. Но он был нечеловечески вынослив и остался совершенно трезвым. На другой день он снова пошел в кабаре. Познакомился с Розалиндой, блондинкой из Рио, которая была полной противоположностью Габриэле. Он начал оживать и постепенно забывал свою любовь. Самым трудным оказалось спать с другой женщиной. Он видел только Габриэлу: она улыбается, протягивает к нему руки, подсовывает бедро под его ногу, кладет голову ему на грудь. Ни у одной не было ее вкуса, ее запаха, ее тепла, страсти, которая убивала и от которой она сама умирала. Но и это стало понемногу проходить. Розалинда напоминала ему искусную в любви Ризолету. Теперь он приходил к ней каждый вечер, за исключением тех дней, когда она спала с полковником Мануэлем Ягуаром, который платил за ее комнату и стол в заведении Марии Машадан.

Как-то вечером не хватило партнера в компании, собравшейся играть в покер. Насиб сел играть и проиграл допоздна. Потом он подсаживался к столикам, беседовал с приятелями, играл в шашки и триктрак, обсуждал новости, спорил о политике, смеялся над анекдотами и сам их рассказывал. Говорил, что в стране его отца бывало и похуже того, что происходит в Ильеусе, бывало и пострашнее. Габриэла уже не мерещилась ему повсюду, он уже мог спокойно спать в постели, которая еще хранила запах гвоздики. Никогда прежде его не приглашали так часто на завтраки, обеды, ужины к Машадан, на вечеринки с женщинами в кокосовых рощах Понтала. Казалось, его полюбили еще больше и больше стали уважать.

Он никогда не думал, что будет так. Ведь он нарушил закон. Вместо того чтобы убить ее, он дал ей уйти. Вместо того чтобы выстрелить в Тонико, он удовлетворился пощечиной. Когда это случилось, он решил, что отныне его жизнь превратится в ад. Разве не постигла эта участь доктора Фелисмино? Разве не перестали с ним здороваться? Не прозвали его мерином?

Не вынудили уехать из Ильеуса? Потому что он не убил жену и любовника и не выполнил закона ильеусцев. Правда, он, Насиб, расторг брак с Габриэлой, зачеркнул настоящее и прошлое. Но он никогда не думал, что его пойдут, с ним согласятся. Ему уже мерещился пустой, без единого посетителя бар, он представлял себе, как друзья перестанут подавать ему руку, видел, как все будут насмешливо улыбаться, поздравлять Тонико, похлопывать его по спине и издеваться над ним, Насибом.

Этого не произошло. Напротив, с ним никто не заговаривал о случившемся, а если вдруг и касались этой темы, то хвалили его хитрость, ловкость, находчивость, с которой он вышел из затруднительного положения. Да, все смеялись и издевались, но не над Насибом, а над Тонико, высмеивали нотариуса и отдавали должное мудрости араба. Тонико перебрался в «Золотую водку» и там пил теперь свой горький аперитив.

Поэтому даже Плинио Араса получил возможность подтрунивать над тем, как его обставил Насиб. А уж пощечина была прокомментирована и в прозе и в стихах. Жозуэ посвятил ей эпиграмму. Но о Габриэле никто не говорил. Ни хорошо, ни плохо — будто о ней не стоило говорить, будто ее вообще не существовало. Голоса против нее никто не поднял, а некоторые даже были на ее стороне. В конце концов девушка на содержании имеет право немного развлечься. Ведь фактически она была не замужем, поэтому вина ее невелика.

Габриэла продолжала оставаться в доме доны Арминды. Насиб больше не видел ее. От акушерки он узнал, что Габриэла шьет для преуспевающего ателье Доры. А от других — что ее засыпали подарками, записками, письмами, визитными карточками. Плинио Араса велел передать Габриэле, что назначит ей хорошее жалованье. Мануэл Ягуар и Рибейриньо снова взялись за старое. Судья собирался порвать со своей содержанкой и снять дом для Габриэлы. Стало известно, что даже араб Малуф, такой серьезный на вид, оказался в числе претендентов. Но странное дело — ни одно предложение не соблазнило Габриэлу. Ни дом, ни счет в магазине, ни плантации, ни деньги. Она шила для ателье Доры.

Разрыв с Габриэлой нанес бару серьезный ущерб.

Служанка готовила плохо. Закуски и сладости снова пришлось покупать у сестер Рейс, а это обходилось очень дорого. К тому же сестры не скрывали, что делают Насибу большое одолжение. Он не нашел кухарки и для ресторана, выписал повариху из Сержипе, но она еще не прибыла. Насиб нанял нового официанта, мальчишку по имени Валтер, который еще нигде не работал и не умел обслуживать посетителей. Дела Насиба шли неважно.

Что же касается ресторана, то Насиб чуть не послал его к черту. Некоторое время он вообще не заботился ни о баре, ни о ресторане. Приказчики освободили верхний этаж, когда Насиб еще находился в первой стадии отчаяния, когда воспоминания о Габриэле были единственной реальностью, наполнявшей его пустые дни. Но когда прошел месяц после того, как выехали приказчики, Малуф прислал Насибу квитанцию на арендную плату. Насиб заплатил, и волей-неволей ему пришлось подумать о ресторане. Тем не менее он продолжал откладывать его открытие. Однажды Мундиньо прислал Насибу записку с приглашением зайти к нему в контору. Экспортер, который уже давно не появлялся в баре и разъезжал по провинции, готовясь к выборам, принял араба дружелюбно. Как-то Насиб встретился с ним в кабаре, но они едва перекинулись несколькими словами, поскольку Мундиньо танцевал.

— Как жизнь, Насиб? По-прежнему процветаем?

— Живем понемножку. — И, чтобы предотвратить неприятные вопросы, добавил: — Вам, должно быть, известно, что со мной произошло. Я ведь теперь снова холостой.

— Да, мне говорили. Вы поступили замечательно, как настоящий европеец лондонец или парижанин. — Мундиньо смотрел на Насиба с симпатией. — Но скажите, это, конечно, останется между нами: душа-то ноет немножко?

Насиб насторожился. Почему он спрашивает об этом?

— Я знаю, как это бывает, — продолжал Мундиньо. — Со мной ведь произошел не скажу подобный, но до известной степени сходный случай. Из-за него я и приехал в Ильеус. Постепенно шрам зарубцовывается. Но время от времени дает себя знать. Перед дождем, да?

Успокоенный Насиб согласился. Конечно, история, приключившаяся с Мундиньо Фалканом, напоминает его историю. Любимая женщина изменила ему. Но разве они тоже разводились? У Насиба чуть не вырвался этот вопрос, он почувствовал себя в подходящей компании.

— Так вот, мой дорогой, я хочу поговорить с вами о ресторане. Пора бы нам его открыть. Правда, оборудование, заказанное в Рио, еще не прибыло. Но оно уже в пути, его отгрузили на пароход «Ита». Я не хотел вас беспокоить по этому поводу раньше — вы были в расстроенных чувствах, но ведь прошло около двух месяцев, с тех пор как последние жильцы выехали со второго этажа. Настало время подумать о деле. Может быть, вы отказались от нашей идеи?