Мракобес - читать онлайн книгу. Автор: Елена Хаецкая cтр.№ 34

Ремедий потянул наместника Варфоломея за рукав. Тот обернулся. Серые истовые глаза уставились на Гааза нетерпеливо.

– Что тебе, неразумное дитя?

– Пойдем отсюда, – сказал Ремедий. – Она нас не пустит.

– Дорожит своим добром? – хищно спросил Варфоломей. Дернул ртом, дрогнул ноздрями.

Эркенбальда щурила глаза, оглядывая толпу оборванцев. В этот момент за ее спиной показался слуга, дюжий парень с ведром в руке. В ведре что-то дымилось, клубилось, парило – явно съестное, судя по запаху. По толпе бродяг пробежало волнение. Запах был мясной.

– А чего, – простодушно сказал парень, – пустили бы Божьих людей хотя бы в сарайке переночевать, а, хозяйка? Доброе дело зачтется. А накормить их можно хотя бы этим.

«Это» оказалось вареной требухой, которую Эркенбальда распорядилась скормить свиньям, прежде чем зарезать их на колбасы.

Эркенбальда фыркнула. Ей тоже не по душе было вступать в неравный бой с десятком вооруженных мужчин, пусть даже оборванных и голодных.

– Ладно, пусть, – проворчала она. – Только в дом ни ногой. И посуды не дам. Пусть из ведра хлебают.

В эту ночь они досыта наелись горячих потрохов и заснули вповалку на соломе.

Разбудил их все тот же парень, трактирный слуга. Ранним утром всунул в приоткрытую дверь лохматую голову, впустив в душное пыльное помещение свет холодного осеннего утра, шевельнул тяжелым плечом.

– Хозяйка велела передать, чтоб вы убирались. Ночь прошла.

В полумраке зашевелились тела, громыхнули цепи.

Парень хмыкнул.

– Чудно, – сказал он. – Будто обоз арестантский. Давайте, бродяги, уходите поскорей. Она сказала: если вы еще четверть часа будете пердеть в ее солому, она сама в вас из аркебузы пернет.

И, хихикнув, прикрыл за собой дверь.

Варфоломей сел, протер глаза.

– Экая скверная неблагочестивая баба, – заметил он. – Трясется за свое добро, по всему видать. Может, задержаться здесь, дабы сия заблудшая душа…

– Мы торопимся, – сказал Иеронимус.

На опавших листьях, на траве поблескивал иней. Через час солнце растопит его, станет теплее. Только это и утешало Бальтазара Фихтеле. Бывшего студента распирало от возмущения. Надо же, какая гордячка. Со старыми товарищами как со скотом. И впрямь стоило бы проучить ее. Чтоб неповадно было впредь.

Не успели путешественники выбраться из сарая и кое-как протереть глаза, как из дома показалась сама хозяйка.

– Вы еще не убрались? – гаркнула она. Шагнула, грохнув о крыльцо деревянными башмаками.

– Может, хоть воды горячей у нее попросить? – нерешительно шепнул Бальтазар Ремедию.

Ремедий поглядел на хозяйку с бессильной злобой. Он-то хорошо ее знал, стерву. Только головой покачал.

– Да ведь она нас и не узнала, – продолжал Бальтазар с тихой надеждой. – А вот если к ней признаться, напомнить о том времени, когда скитались вместе, воевали бок о бок, терпели лишения… Ведь когда-то мы все…

Не дослушав, Ремедий досадливо махнул рукой.

* * *

– Не узнала она нас, как же. У этой суки глаз, как у орла, а нюх почище собачьего. Идем лучше, не позорься. Так отбреет…

Под пристальным взглядом Эркенбальды, державшей аркебузу, разбойники один за другим покидали двор. Последним шел Фихтеле – опустив голову, шаркая ногами. Он нарочно прошел возле самого крыльца и, не поднимая глаз, чтобы не разорвалось от злости сердце, пробормотал:

– Прощай, Эркенбальда.

– Будь здоров, Фихтеле, – равнодушно отозвалась женщина.

* * *

По дороге шел человек и плакал. Был он среднего роста, волосом светел, рот имел большой – про таких говорят «губошлеп». Одет в дорогие одежды, но шел пешком и не имел при себе никакого имущества.

Разбойники нагнали его, окружили со всех сторон. Но и в толпе незнакомцев продолжал человек заливаться слезами, не глядя ни влево, ни вправо. Безутешен был он, как душа, ввергнутая в муки чистилища.

Тогда Иеронимус фон Шпейер спросил его:

– Как тебя зовут?

Человек ответил:

– Михаэль Клостерле, отец мой.

– Куда ты идешь? – спросил Иеронимус.

– Куда глаза глядят, – был жалобный ответ. – Ибо нет у меня ни кола ни двора.

– Как же случилось, что потерял ты и кол, и двор?

Разбойники обступили собеседников теснее, любопытствуя услышать ответ.

– Было у меня некоторое имущество, – начал рассказывать Михаэль, – я занимался торговлей, и дело мое поначалу процветало. Но потом мой лучший друг, мой компаньон, которому я доверял, и моя невеста, которую я любил, сговорились за моей спиной и вместе предали меня. Я потерял все, чем владел, лишился любимой девушки, утратил веру в людей – и вот иду по дороге один.

Эта история очень понравилась Варфоломею. Он протолкался к Михаэлю поближе и впился в него жадным взглядом. Но Иеронимус не дал наместнику рта раскрыть, заговорив первым:

– К чему ты стремишься?

– К духовному совершенству, – сказал Михаэль. – О отец мой, знали бы вы, как стремится душа моя к совершенству!

– Почему же ты плачешь? Разве ты не определил еще своей цели?

Михаэль удивленно посмотрел на монаха сквозь слезы, покусал свои толстые губы.

– Определил, но…

– Назови ее, – сказал Иеронимус. – Одень ее в одежды из слов.

Михаэль подумал немного.

– Сначала я хочу разбогатеть. Заработать хотя бы несколько тысяч гульденов. Возможно, на торговле. Да, скорее всего, именно на торговле. А потом от всего отказаться и дать обет нищенства…

Глаза Варфоломея пылали. Он подпрыгивал на каждом шагу, желая вклиниться в разговор, – понравился ему Клостерле. Так понравился, что сил нет.

Но между Варфоломеем и Клостерле оставался Иеронимус фон Шпейер, который продолжал свои ненужные распросы, мешал завести настоящую душеспасительную беседу, не позволял завербовать в Орден нового подвижника.

Иеронимус сказал совсем тихо, так что Михаэлю пришлось наклонить голову, чтобы расслышать:

– Те, кто был богат, а затем отказался от роскоши и дал обет нищенства, не имели изначально таких намерений. Как можно разбогатеть, не стремясь к тому всей душой? Если твоя цель – заработать тысячу гульденов, значит, ты должен молиться на тысячу гульденов, не позволяя себе отвлекаться. Никому еще не удавалось наполнить сундуки золотом, мечтая избавиться от него.

Михаэль приоткрыл рот, лихорадочно изыскивая ответ. Варфоломей сверлил Иеронимуса гневным взглядом: какие глупости проповедует монах!

– Как же мне достичь совершенства? – спросил Михаэль, растерявшись.