Голодный Грек, или Странствия Феодула - читать онлайн книгу. Автор: Елена Хаецкая cтр.№ 51

– Объясни иначе.

– Геометры называют то, что для них неделимо, «точкой». «Хронос протос» подобен точке.

– Всегда ли он один и тот же?

– Нет, он всегда различен. В речи хронос протос рассматривается относительно слога, в музыке – относительно отдельного звука, при движении тела – относительно одной танцевальной фигуры. Ибо ритм сам по себе действует в танце, вместе со звучанием – в пении, а только со словом – в стихах.

– Удивительно то, что ты говоришь о ритме! – восхитился Феодул. – Я и прежде догадывался, что в стихах, пении и танце заключена какая-то тайна, которая отличает их от обычной речи, завывания или верчения на месте, бега и подпрыгивания; но после твоего объяснения покров с этой тайны сорван и истина предстала мне обнаженной.

– Не спеши радоваться, – оборвал его Георгий, – ибо тебе стала доступна лишь малая и не самая значительная часть тайны.

– В таком случае не откроешь ли ты мне и другую ее часть?

– Это несложно сделать. Узнай, что столь восхитивший тебя ритм есть лишь нечто второстепенное, когда речь идет о гармонии. Музыка есть прежде всего искусство разновысотных звуков, а уже потом – искусство ритма. Для каждой высоты звука существует особое обозначение, а при хирономии – особое движение руки.

– Что такое хирономия?

– Сказано тебе – движение руки, глупец! Движение руки, которым протопсалт показывает певчим, какой звук надлежит взять, высокий или низкий, и насколько он должен быть высоким или низким.

– Воистину, – сказал Феодул, – если ты овладел всеми этими искусствами, то знания твои необъятны, и нет ничего удивительного в том, что этот Косма Влатир вырвал у тебя все волосы!

На следующий день, желая отвлечься от невзгод тюремного заключения, Феодул с Георгием возобновили поучительную беседу.

Георгий сказал:

– Учитель мой был уже стар и предавался всего двум порокам: сквернословию и пьянству и оттого спокойно дожил до самой смерти, оставаясь в должности протопсалта Святой Софии. Сменив его, я, по необузданной молодости, присовокупил к уже имевшимся порокам блуд и оттого претерпеваю сейчас различные муки. А между тем музыка, подобно человеку, может быть и греховной, и благочестивой.

– Объясни подробнее, – попросил Феодул.

– Изволь. В стародавние времена, когда люди в темноте и невежестве чтили ложных богов и поклонялись твари вместо Творца, существовала и ложная музыка, которая представляла собою негармоничные созвучия, издававшиеся с криком и насилием. Это неблагообразие было строжайше воспрещено божественными установлениями, ибо оно порочило самое основание музыки, которая есть земное, доступное человеку выражение истины и света.

– Каким же образом звук может служить воплощением света? Это непонятно мне.

– Звук, по-гречески называемый «фони», родствен свету, который по-гречески именуется «фос». Удивляюсь я тому, что ты до сих пор этого не понял! Таким образом, не погрешая против логики, можно сказать, что свет есть мысль, ибо то, что дает мысль, выводит к свету.

– Теперь, когда ты это растолковал, мне все стало понятно, – сказал Феодул.

Георгий Згуропул помолчал немного, а потом разразился ужаснейшей бранью, называя Феодула самоуверенным глупцом и прочими нелестными прозвищами. Однако Феодул знал уже, что привычка ругаться у Георгия Згуропула нечто вроде болезни, неприятной для окружающих, но при надлежащем отношении неопасной. И потому опустил голову и стал безмолвно за него молиться.

Истощив поток проклятий, Георгий вознегодовал на молчаливого Феодула;

– Почему же ты не задаешь мне больше вопросов? Или ты решил умереть невеждой, каким родился?

– Прости, – кротко отозвался Феодул. – Я и в самом деле глуп и с трудом постигаю учение.

Георгий Згуропул схватил его за горло и бешено прошипел:

– Издеваться вздумал?

– Ничуть, – выдавил Феодул, с трудом отбиваясь. – Я как раз хотел спросить тебя…

Георгий выпустил Феодула и проворчал:

– Ну так спрашивай…

– Какие разновидности музыки существуют?

– Их три: один вид создается голыми устами, другой – устами и руками, третий – только руками. Блаженной памяти Косма Влатир учил также, что эти три рода музыки соответствуют трем видам ласк, которые можно получить от продажной женщины, не теряя при этом целомудрия…

– Мне не вполне понятно, каким образом музыка может быть сопоставима с плотской любовью.

Тут Георгий неожиданно отвесил Феодулу увесистую затрещину.

– Ай! – вскрикнул Феодул, хватаясь за голову, чтобы хоть немного унять звон в ушах. – За что ты ударил меня, Георгий? Ведь сейчас я, кажется, не являл ни невежества, ни самоуверенности, но вполне смиренно задавал вопросы, как ты и желал.

– Я ударил тебя потому, что в этом месте «Вопросоответника о неизреченном» всегда надлежит бить вопрошающего, – спокойно объяснил Георгий Згуропул. – И Косма Влатир так поступал, и тот, кто учил всоему Влатира, – тоже.

– А… – молвил Феодул и с этого мгновения стал держаться с Георгием настороженно.

Георгий как ни в чем не бывало продолжал:

– Музыка может быть сопоставима с любовью земной и любовью небесной, смотря по тому, о какой музыке мы ведем речь. В стародавние времена пелось много непристойных песен. Певцы подбирали их на перекрестках дорог и в притонах и крикливо исполняли, нередко сопровождая пение бессмысленными криками и сатанинскими плясками. Или того хуже – воющие песни женщин, сопровождаемые всяким жеманством, которое изображает в пении разврат черни. Все это, конечно, связано с низменной, плотской любовью и потому греховно.

– Совершенно с тобой согласен, – боязливо поддакнул Феодул.

– Есть и иное доказательство несомненной связи между музыкой и взаимным влечением мужской и женской плоти, – продолжал Георгий увлеченно. – В трактате Аристида Квинтиллиана «О музыке» и отчасти в трудах Жерома Моравского из латинского ордена Псов Господних я сам читал о различении музыкальных инструментов по мужским и женским признакам.

– Хотел бы я хотя бы издали прикоснуться к этим ученым трактатам, – сказал Феодул, все еще осторожничая.

– Это сделать нетрудно, ибо наиболее важное ты сейчас услышишь от меня. Узнай, что одни инструменты звучат низко, другие же – высоко. Низкий звук является мужским и означает нечто важное и героическое; высокий звук, напротив, является женским и означает нечто нежное и расслабляющее. Среди духовых инструментов мужским объявлен олифант, как обладающий громким и резким звуком, а женским – скорбный фригийский авлос, называемый иначе «плагионом». Затем в струнных инструментах обнаруживается, что лира из-за низкого регистра и суровости звучания соответствует мужскому началу, а самбюке, который у франков называется «ситаром», – женскому, поскольку он невзрачен из-за незначительного размера струн, приспособленных для высокого регистра, и приводит к расслабленности. Из смычковых струнных инструментов мужским смело назову рюбер, а женским – жигль, на котором любят пиликать латинские менестрели. Чтобы ты мог представить себе воочию, каким образом осуществляется соитие мужских и женских звуков, расскажу о союзе рюбера и жигля. Жигль сходен с виолой, однако по богатству звучания несоизмеримо беднее. Любой пиликала прикладывает жигль к плечу и водит смычком по струнам, извлекая тонкие звуки. Рюбер же был перенят франками у сарацин, которые называют этот инструмент ребабом. Струн у него только две, но они длинные и толстые, и смычок извлекает из них низкие звуки, Эти инструменты всегда используются в паре, причем жигль ведет верхнюю партию, а рюбер – нижнюю и задает басовый тон. Вот что я называю плотским соитием инструментов в музыке.