Голодный Грек, или Странствия Феодула - читать онлайн книгу. Автор: Елена Хаецкая cтр.№ 13

К последнему слову Феодул из благочестивых соображений решил не прибавлять песьего лая, поскольку надеялся, что его поймут и так.

И действительно. Человекозвери проявили куда больше учтивости, чем можно было ожидать, видя их страхолюдность. Шлепая ладонями рук и ластами ног, они загомонили, утешая Феодула и приглашая погостить у них, сколько он захочет.

Женщины, которых можно было распознать по грудям, четырем большим и еще паре маленьких на животе, а также по длинным косам, тотчас развели в одной из ям огонь и принялись готовить в горшке какое-то варево, имеющее острый запах моря. Феодул с подозрением понюхал горшок, но звероженщины усмехались ему так ласково, кивали так ободряюще, что он наконец решился попробовать.

Похлебка, приготовленная из рыбы, моллюсков и водорослей, оказалась, к его удивлению, даже вкусной, не говоря уж о ее целебном свойстве питательности, так что вскоре Феодул уже вылизывал дно горшка, а звероженщины, толпясь рядом, весело лопотали и со смешливым намеком подталкивали друг друга в бок кулаками.

– Вкусновато, – сказал Феодул, возвращая им пустой горшок и обтирая лицо ладонью.

Они засмеялись, а одна даже забила в ладоши, в то время как пожилая звероматрона погрозила хохотушке пальцем.

Феодул испросил дозволения переночевать в одной из ям. Зверочеловеков удивила и озадачила такая просьба, однако дозволение было дано, и остаток дня Феодул, сопровождаемый десятком любопытствующих, обустраивал себе временное пристанище: таскал тростник и траву, укладывал поверх ямы ветки. Псоглавцам, привыкшим спать на голых скалах, все эти приготовления были в диковину.

Завершив работу, Феодул вежливо попрощался с гостеприимными хозяевами, нырнул в яму, улегся на тростниковое ложе, положив мешок с добром себе под голову, а серебряный крест – рядом, на руку, чтобы и во сне обнимать его тем самым уберегая от внезапностей.

Еще долго он слышал наверху разговоры и тяжкое шлепанье массивных тел; не раз он чувствовал на себе взгляд. Псоглавцы потихоньку наблюдали за ним, заглядывая в прорехи между ветвей. Впрочем, любопытство их было вполне доброжелательное.

Решив, что вреда от этих заглядываний не будет, Феодул мирно заснул.

* * *

Человек обладает бессмертной душой, а животное таковой не обладает. Это очевидно и не нуждается в доказательствах.

Но в таком случае насколько причастны бессмертию псоглавцы?

После долгих размышлений Феодул пришел к выводу: настолько, насколько являются людьми. Что псоглавцы отчасти обладали человеческой природой, для Феодула не подлежало сомнению: живя среди них, он имел возможность в этом убедиться.

Так, некоторые элементы, составляющие их наружный облик, принадлежат людям: руки с пятью пальцами, ушные раковины, бороды у мужчин и косы у женщин. Что до женских грудей, то их количество следовало бы отнести к природе животной; однако определить натуру их формы Феодул, блюдя целомудрие, не решался.

Иные нравы псоглавцев были звериные, иные же – совершенно человечьи. Встречались и таковые, что в обычаях как у людей, так и у животных. К числу последних Феодул отнес соперничество двух и более зверомужчин ради благосклонности одной и той же миловидной псоглавицы – миловидной, разумеется, с их точки зрения. Или, к примеру сказать, привязанность к своему потомству, которой отличаются также большинство людей и все животные, кроме зайцев.

Эти общие для человеков и зверей черты некоторое время были предметом напряженных раздумий Феодула, но в конце концов он посчитал, что лучше определять их как адские. Таким образом, доля человечности в структуре псоглавьей природы существенно возрастала.

Все эти размышления естественным образом привели Феодула к выводу, что псоглавцев можно на две трети считать людьми. Об этом же свидетельствовала и их речь, в которой два слова из трех были вполне человеческими.

Следовательно, и бессмертной душой эти существа обладали на две трети, что, по мнению Феодула, не так уж мало. И когда Феодул преподаст псоглавцам Слово Божье и внесет в их темный звериный разум Благую Весть, то они станут не просто на две трети людьми – они сделаются на две трети христианами. Если святой Франциск и святой Антоний не гнушались проповедовать птицам и рыбам, то тем более не следует пренебрегать теми, кто на целых две трети обладает человеческой природой.

И потому без ропота и излишних рассуждений начал Феодул свое апостольское служение там, куда поставил его Господь.

Поначалу он решил забраться на такое место, откуда его всякому будет видно и слышно, и, привязав крест за спину вскарабкался на самую высокую из окрестных скал. Ветер злобясь на проповедническое рвение Феодула, дул там с такой яростной силой, что несколько раз едва не сшиб его ног. Одно то, что Феодулу удалось распрямить спину и занять более или менее устойчивое положение на вершине скалы, можно было бы счесть за величайшее чудо.

Феодул снял крест со спины и установил его рядом собою, поместив древко в расщелину. Холодное приморское солнце взыграло на серебре. Воистину, созданы они друг для друга – и крест, и лучи одинаково светлы и студены.

Обретя опору, закричал Феодул во всю глотку слова о Боге. Начал с Давидовых псалмов и проголосил их, надсаживаясь, двадцать восемь – сколько знал на память. Ради слушателей Феодул перекладывал чистую латынь на искаженную псоглавью, не забывая при том исправно рычать и лаять – для большей понятности.

Псоглавцы, привлеченные этим криком и размахиваньем рук, собрались вокруг Феодула, расположившись на скалах пониже. По своему обыкновению, они страшно ревели, гомонили и шлепали ластами по мокрым камням. Много только что поохотились в волнах и теперь благодушно отрыгивали рыбу. Звероотроки пересмеивались между собой. Это выходило у них похоже на собачье поскуливанье, когда собака спит и видит во сне охоту.

Вскоре все скалы были заполнены псоглавцами, и отовсюду на Феодула смотрели их странные полусобачьи лица.

Видя всеобщий интерес, Феодул уже не стихами псалмопевца, но от себя и в меру своего разумения поведал им о спасении души, о жертве Искупителя, о чаемом воскресении из мертвых. Псоглавцы слушали и сильно дивились. Они видели также, что Феодул желает им добра, и потому были чрезвычайно внимательны. И вдруг, словно кто-то подал им некий сигнал, – зашлепали по камням, зашевелились, перекатывая валы лоснящихся бурых и серых тел, точно потревожилось живое море, – и все разом надвинулись на Феодула.

Феодул хоть и побледнел, что было весьма заметно при его красноватой коже, однако с места не двинулся. Только сильнее вцепился в крест, будто испрашивая у него защиты.

Псоглавцы же, от возбуждения то и дело запрокидывая головы и подвывая тонкими голосами, принялись задавать Феодулу вопросы. Их любознательность, во много раз превышающая человеческую, превосходила также довольно скромные познания Феодула в том предмете, который он столь храбро взялся проповедовать. А между тем слушатели желали знать: где живет Бог, сколько рыбы Он может сотворить завтра в Большом Псоглавьем заливе, понимает ли Он язык псоглавцев, зачем Он сотворил сорные водоросли, которые губят рыбу и залепляют при нырянии глаза, где Он был, когда Белобрюшка разбилась во время шторма о камни, какую пищу Он предпочитает, и так далее.