Оружейник. Винтовки для Петра Первого - читать онлайн книгу. Автор: Константин Радов cтр.№ 86

Царь договорил. Только вместо младшего встрял, не в очередь, старший. Если не по чину, то по возрасту – семидесятипятилетний князь Яков Федорович начал пенять государю за небрежение комиссариатскими делами. Ох и крут старик! Быв десять лет после Нарвы в шведском плену, взбунтовал товарищей по несчастью, захватил морское судно и привел в русские пределы. И здесь не стесняется говорить правду. Петр морщится, но слушает: когда очень нужно, он умеет сдерживать чувства ради дела.

После Долгорукова полезли и другие, со своими бедами. Весь регламент рассыпался. Тут уж недовольство монаршее вышло наружу. Как треснет кулачищем по столу! Сверкнул глазами – сразу тишина. Сидят не дышат.

Теперь мой черед.

– Ваше Величество! Позволите, по предмету собрания?

Царь окинул присутствующих диким взглядом. Чуть успокоился, кивком разрешил мне говорить.

– Военная мощь создается деньгами. Не только ими, но в первую очередь. Полагаю, те трудности, о которых генерал-пленипотенциар-кригс-комиссар изволил упоминать, указывают предел платежных сил подданных ваших. Нам противостоят два могущественных государства, каждое намного богаче России. Особливо Порта Оттоманская, беспримерные по природному изобилию провинции которой самое дурное правление не в силах разорить до конца. Располагая средствами, султан легко восстановит армию к будущей весне, поскольку в долгом обучении иррегулярные войска не нуждаются, а головорезов у турок хватает. С двумя врагами сразу нам не сладить. При всем антагонизме своем к магометанам окончательное умиротворение шведов считаю приоритетным. Война на юге не должна этому мешать. Посему надлежит либо воспользоваться нынешним успехом, дабы заключить немедленный мир на самых скромных условиях, либо привлечь в альянс поляков и цесарцев, для чего резонабельный casus belli проходом турок через польские земли продуцирован.

Генералы глядели с легким удивлением, не ожидая услышать столь миролюбивые речи. Последние две кампании создали мне репутацию лихого и чрезвычайно удачливого командира, чья безудержная воинственность не дружит со здравым рассудком. Что ж, будем дальше разрушать сей ложный образ.

– Пусть простит меня князь Кантемир, – поклон в сторону беглого господаря, – но любые действия наши в Молдавии способны оттолкнуть эвентуальных союзников и едва ли не склонить их на турецкую сторону. Есть основания думать, что в Вене строят планы расширения владений вниз по Дунаю, в першпективе – возможно, до самого устья. Следовательно, приближению России к этой реке постараются воспрепятствовать. Пуще того – поляки. Протекторат над княжеством будет действительным только при условии перехода под скипетр Вашего Величества Подолии и польской Украины, которые республика плохо контролирует, но добром не отдаст. Август, возможно, и уступил бы, но магнаты, а особенно десятки тысяч голодных беспоместных шляхтичей, мечтающих земли поделить, а казаков похолопить, в Польше значат больше, чем король.

Господарь давно уже ерзал на стуле, явно кипя желанием возразить, но доселе удерживался: раздражать царя, сбивая совет с жесткой канвы регламента, вредно для своего интереса. Однако мера его терпения исполнилась. Он вскочил с места:

– Скоро же позабыли вы, генерал, оказанные благодеяния! Впрочем, неблагодарность понятна – чему еще могут научить латинские прелаты?! Иноверцы не в силах постигнуть дух любви, соединяющий православные народы. Освобождение собратьев от агарянского ига – священный долг, превыше всех политических резонов!

Не берусь судить, насколько уместно противопоставлять православных всем прочим христианам в разгар войны с турками, да еще в собрании, на треть состоящем из лютеран. Петр, несомненно, ощутил инородность аргументации князя и поспешил прервать ее поток, с нарочитой суровостью потребовав от меня прямых пропозиций по действиям войск в будущей кампании, на место праздных рассуждений.

– Извольте, Ваше Величество. Первейшим делом считаю укрепление позиций на нижнем Днепре, сия река суть артерия нынешней войны. Затем должно выдвинуть кордоны на Перекоп и линию Буга, от лимана до польской границы. Замирить ногаев, в этих пределах оказавшихся. Непокорных изгнать либо вырубить. Следующим шагом – атаковать Очаков.

– А Керчь тебя совсем не привлекает? Помнится, не далее как прошлой зимой ты рассуждал о мести крымцам за вековые обиды?!

– Государь! Даже истребив весь народ крымский, мы не отомстим и десятой доли того вреда, что он сделал России. Так что принцип «око за око» здесь неприменим, и я был не прав, когда за него ратовал. В политике лучше отстранить сантименты и руководиться выгодой. Земля, конечно, превосходная: если Ливония – кусочек Германии в пределах вашего государства, то Черноморский берег Крыма – кусочек Италии. Но в настоящее время дальше Перекопа идти не стоит: увязнем надолго и безнадежно, поскольку не сумеем поддерживать необходимый перевес в силах. Для успешной борьбы за полуостров надо прежде населить пустыни, к нему прилежащие, дабы иметь близкий источник провианта и место расквартирования войск. Бугско-перекопская граница на обозримое будущее вполне достаточна, ибо удобна к обороне от крымских набегов. Завоевание пустой степи не потревожит ничью зависть и не может быть поставлено в предосуждение Вашему Величеству со стороны держав европейских. Если сверх того удастся получить Очаков, я буду считать наилучшие наши оппортунитеты исполненными. Здесь нечего выдумывать. Планы, что строились в прошлую войну, трактуют сии аспекты во всем многообразии: от скромных притязаний на удержание днепровских городков, кои до конца отстаивал покойный Емельян Игнатьевич Украинцев, до несбыточных мечтаний о завоевании всего ханства и выселении татар в Анатолию. Буде обстоятельства возблагоприятствуют, и Священная Лига вернется к жизни, война сделается продолжением прежней, после пятнадцатилетнего перерыва. Тогда наша сфера действий – к востоку от Днестра. Если же останемся без союзников – лучше поторопиться с заключением мирного трактата.

Теперь полуоборот к Кантемиру:

– А что касается ваших упреков, Altesse Serenissime, искренне вам благодарен за заботу и готов отплатить любым способом, не идущим в ущерб России и ее государю. Мне всего лишь хотелось сказать, что судьбу Молдавии надлежит определять совместно с императором и королем Августом, если не желаем поссориться с ними.

Поклонившись, я сел на место с чувством полной душевной опустошенности. Тяжко переступать через свою мечту. Но с точки зрения государственного интереса рисковать приобретениями на Балтике ради возможного – всего лишь возможного – успеха в Причерноморье нельзя, и государь никогда бы не пошел на это. Наверно, из-за разлада между умом и чувством соображения мои были высказаны без должного риторического блеска, способного придать им убедительность. О многом вообще пришлось умолчать, чтобы не занимать время несоразмерно рангу. Однако главные вопросы прозвучали и задан практический тон обсуждению: выбор между днепровским и молдавским вариантами кампании, союзники, деньги, провиант – деловая сторона войны получила преобладание. «Агарянское иго» больше не поминали. К вящей моей гордости, фельдмаршал поддержал меня во всех пунктах. Господарь совсем помрачнел: даже немного жаль его стало. Он, в сущности, не враг ни мне, ни России. Просто хотел, прикрывшись высокими словами, запрячь великую державу в оглобли своих мелкодинастических целей. Не удалось. Воевать за его воцарение в Яссах не желали и самые дружественные князю генералы. Самое большее – предлагали дать денег, чтобы нанял сердюцкое войско. Дескать, раз молдаване так преданы Кантемиру, как он уверяет, – пусть сами на трон и сажают.