Вечера с Петром Великим - читать онлайн книгу. Автор: Даниил Гранин cтр.№ 69

Персидский царь задумался и решил помиловать Креза.

С Лейбницем было весело и поучительно.

Петр восхищался его сильным умом. В Германии, Англии монархи не сумели оценить гений Лейбница, его считали обыкновенным придворным чиновником, использовали как историографа брауншвейгского дома, постоянно торопили его с этой никчемной историей, должной прославить их династию. Подобно многим гениям, он болел подагрой, которая его и погубила. В 1716 году, за несколько месяцев до смерти, он отправился на свидание с Петром, полный влюбленности в этого человека.

«Я воспользовался несколькими днями, чтобы провести их с великим русским монархом, затем я поехал с ним в Герфенгаузен подле Ганновера и был с ним там два дня».

И снова ум Петра поражает его: «Удивляюсь всему в этом государе — его гуманности, его познаниям, его острому суждению».

Между двумя гениями редко возникает притяжение. Чаще эти миры отталкиваются. У Лейбница и Ньютона их противостояние перешло в многолетний конфликт, примирить обоих великанов никому не удавалось. Принцесса Каролина, которая любила Лейбница, не могла понять их спора о приоритете — если они что-то открыли одновременно, то следует ли, чтобы они растерзали друг друга? «Вы оба величайшие люди нашего времени! — восклицает она. — Вы должны примириться?!»

После смерти своей возлюбленной Софии-Шарлотты Лейбниц лишился слушателя, некого было посвящать в свои ученые споры. Во время встреч с Петром он ухватился за его внимание и описал ему свое разногласие с Ньютоном. Все великие ученые умеют излагать свои идеи по-детски просто. Этот англичанин Ньютон считал, что движение в природе не сохраняется само собой, оно непрерывно растрачивается и Бог должен его пополнять. Его мнение безбожно, горячился Лейбниц, выходит, Бог подобен плохому часовщику, часы — Вселенная, — которые он сотворил, надо непрерывно чистить, ремонтировать, заводить. По Лейбницу же, силы в природе сохраняются. Земля как вертелась, так и вертится и будет вечно вертеться.

Тут Молочков позволил себе, как он выразился, напомнить профессору Елизару Дмитриевичу, что Лейбниц, который считается теоретиком, философом, создателем дифференциального исчисления, был при этом и хорошим техником. Занимался устройством рудников и всяких машин. Поршень с цилиндром изобрел! Молочкова унесло в сторону, и он нарисовал нам Лейбница — бледный, тощий человечек в огромном черном парике, говорливый, вертлявый, мало похожий на ученого. Он бурлил идеями, носился с ними по Европе от двора к двору, вмешивался в политику, предлагал проект за проектом, конструировал счетную машину, сочинял стихи, изучал надгробные камни, устраивал богословские диспуты. Добрый, веселый, влюбчивый и при этом извечный холостяк, Лейбниц был тщеславен, временами корыстолюбив, общение с ним утомляло, но оно открывало перед Петром бесконечные пространства человеческой мысли.

Жаль, что Лейбниц не дожил до открытия Академии наук в Петербурге, так и не узнал, что Петр воплотил их проект в жизнь.

Лейбниц был старше Петра на двадцать два года, он завидовал свободе этого молодого монарха, независимого от церемониала, столь непохожего на других царственных особ, завидовал тому, как запросто он общался с мастеровыми, специалистами, невзирая на их положение, особенно с моряками, «морское дело он любил, так же как и астрономию и географию».

Кораблестроение в те годы напрямую было связано с искусством. Парусники требовали архитектуры, пропорций, красоты, их украшали фигурами, резьбой по дереву. По сей день наука сверяется с красотой. Великий физик нашего времени Поль Дирак сказал: «Красота уравнений важнее, чем их согласие с экспериментом».

Польза на первом месте, но Петр начинает понимать, что без красоты нельзя, у нее свое назначение. Военные победы России надо уметь отпраздновать так, чтобы все увидели их значение. Соорудить триумфальные ворота, чем-то их украсить. Не для того, чтобы хорошо выглядело, а для того, чтобы не выглядело плохо. Мало добыть Победу, ее следует преподнести, увековечить. Кроме ворот поражали фейерверки. Взрывы, огни, фонтаны звезд… Чистого зрелища ему недостаточно, ему нужен спектакль, чтобы все видели, по какому поводу, да так, чтобы запомнили на всю жизнь.

Потешные огни должны изобразить Полтавскую битву, где тощий шведский лев накидывается на столб с российской короной. Хочет ее повалить, так же как до этого он повалил столб с польской короной. Не тут-то было. Русский столб не поддается, появляется русский орел и сверху разит незадачливого льва. Орлу хорошо, он пускает огненные стрелы, что может лев против орла, ничего, в конце концов он разлетается на куски, зрители кричат — ура! — цель достигнута, Полтавская победа разыгралась у всех на глазах.

Увлечение фейерверочными огнями занимало Петра все больше. Создавать фейерверочные составы, получать новые цвета огней было так интересно, что Петр стал сам работать в пиротехнических лабораториях. Когда фейерверк был готов, Петр зачастую не мог удержаться и начинал сам дирижировать представлением. Дело это было опасное, смеси взрывались, однажды государь чуть не обгорел.

Молочков считал, что у Петра были три страсти: просвещение, морское дело и третья — потешные огни. Наука, вода и огонь.

Думается, что Петр читал мало, но гораздо больше, чем нам кажется. Библию он знал хорошо, что уже давало основу. Для всех ученых того времени Священное Писание было божественным откровением. Он читал некоторые книги, заказанные им для перевода, читал кое-что из Лютера, из русской истории, из римской и греческой мифологии.

Многим известным мыслителям хватало для чтения одной книги — Библии.

П для Петра Библия была главной книгой, книга книг, она содержала для него все стороны человеческой мысли, все проблемы государства, отношений людей. И еще, как известно, любил Эзопа.

Однажды после Прутского похода австрийский посланник попросил у Петра аудиенции. Государь принял его в Петербурге. Перед началом военной кампании Петр, надеясь на помощь австрийского государя в борьбе с турками, предпринял некоторые шаги. Однако австрийцы помощи России не оказали, кампания на Пруте закончилась неудачей, Петр едва не попал в плен.

Посланник, облаченный в парадный мундир, прибыл во дворец по поручению австрийского государя Карла VI передать поздравления его величеству Петру, который своей мудростью и божеским заступничеством избежал великой опасности.

В сочувственный текст была добавлена маленькая улыбочка. Почти незаметная, но оттого замеченная всеми. В те времена дипломатия употребляла приемы тонкие, общение государей, их послания применяли намеки, полунамеки, четверть-намеки. Улыбочка означала мудрую предусмотрительность австрийского государя и полный конфуз русской кампании.

После Прута сподвижники Петра поздравили его со счастливым возвращением, он повторял одно и то же: «Мое счастье в том, что я должен был получить сто палочных ударов, а получил только пятьдесят».

К себе он был беспощаден, ошибок своих не скрывал, но одно дело себя казнить, другое — получать насмешки иностранцев, к тому же от вялого, трусливого, неверного австрийского государя.