Черная моль - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Адамов cтр.№ 3

— Ну, конечно. Сколько в Москве народу живет — и сколько объявлений. Сравнил.

— Не успевают. Постепенно всех перепечатают. Будь спокоен.

— Голову-то не дури.

— Между прочим, — снова перескочил на другое Сенька, — сегодня и ваш заходил. Этот, Рыбья кость.

— Плышевский?

— Он самый. Портсигар принес. Золотой. Михаил Маркович лично ему гравировал.

— Кому это он? — удивился Клим.

— Надпись такая: «Дорогому Тихону Семеновичу в знаменательный день от друга и сподвижника». Вот, слово в слово. По тридцать копеек за букву.

— Это он нашему Свекловишникову преподнес, — заметил Клим. — Золотой говоришь?

— Ага! Тяжелый. Тысячи за три, не меньше. А что за день, а?

— Кто его знает. Может, с благополучной ревизией, — усмехнулся Клим. — Неделю у нас комиссия какая-то сидела.

— И откуда только люди деньги берут? Оклад-то у него какой?

— Почем я знаю? — с неудовольствием пожал плечами Клим.

Главного инженера своей фабрики Олега Георгиевича Плышевского он уважал. Это был знающий, энергичный человек, не то что квашня и перестраховщик Свекловишников, который уже несколько месяцев исполнял обязанности директора. Вот, к примеру, совсем недавно Клим предложил изменить крепление швейной машины десятого класса к рабочему столу. Плышевский сразу подхватил эту идею. А Свекловишников, конечно, возражал: нет, мол, экономической выгоды. Плышевский все же настоял: культура производства, мол, забота о людях. Он помог Климу составить чертежи. Так было и с другими рационализаторскими предложениями Клима, и постепенно он проникся уважением к этому высокому, худому человеку с густыми черными бровями и плотной шапкой седых волос на голове. Он прощал Плышевскому его резкий, не терпящий возражений, напористый тон в разговорах, вызывающий блеск очков в тонкой золотой оправе на хрящеватом носу, щегольской, модный костюм и тонкие, нежные руки, под розовой кожей которых просвечивали синеватые вены. Клим старался пропускать мимо ушей ядовитые замечания кое-кого из рабочих в адрес Плышевского, и сейчас его неприятно поразило в рассказе Сеньки лишь то, что Плышевский назвал толстого, лысого и какого-то сонливого Свекловишникова другом и сподвижником.

— Тоже, друга нашел, — проворчал он.

— Ты за Рыбью кость не волнуйся! — насмешливо посоветовал Сенька. — Он себе дружков подберет каких надо. А вот вообще я так считаю: друг — дело большое, — неожиданно опять изменил он ход беседы — инициатива здесь всегда принадлежала ему. — И еще я считаю, что, к примеру, девушка другом быть парню не может. С ней так: или любовь, или равнодушие.

— Это как сказать.

— А так и сказать. Ну, к примеру, у тебя с Лидочкой Голубковой любви не получается, и уж какая там дружба!

— Ты Лиду не трогай.

— А чего? Другие могут трогать, да еще как…

— Ну!.. — угрожающе произнес Клим.

— Ладно, ладно, — примирительно заметил Сенька. — Тоже мне, Отелло! Он в кино хоть черный, африканец. Потом, когда это дело было. А в нашу эпоху ты это брось…

Так, покуривая, друзья еще долго сидели в темноте на скамейке, пока Клим наконец, взглянув на часы — для чего специально зажег спичку, — не сказал:

— Пора, брат. Вон уже одиннадцатый час.

— Да девчонки твои, наверно, у нас еще телевизор смотрят!

— Вот и пора их в постель загонять. Мать-то небось заждалась. Тоже устала за день.

— Ну, раз так, то пошли, — неохотно согласился Сенька.

Они торопливо докурили, бросили окурки в снег и двинулись в глубь двора.

В первый же воскресный вечер комсомольцы района вышли в поход против хулиганов, воров и спекулянтов.

Штаб рейда обосновался в клубе меховой фабрики. Там находились члены райкома, сотрудники милиции, корреспонденты молодежных газет, фотографы, медицинская сестра, связные. Редколлегия сатирической газеты «Крокодил идет по нашему району» тут же готовилась к выпуску специального номера.

В штаб для инструктажа явились назначенные в рейд комсомольцы. Настроение у всех было приподнятое. Что ни говорите, событие. Шутка ли, первый комсомольский рейд. Это тебе не сбор утиля, не лекции, кружки и беседы. Это — дело серьезное.

Выступая перед собравшимися, Фомин так и сказал:

— Это — дело серьезное, товарищи комсомольцы. Если кто себя чувствует душой слабоватым и нервишки уже играют, то, пока не поздно, ступайте домой. И еще пусть домой идет тот, кто равнодушен, так, знаете, из-под палки сюда пришел. Я уже говорил: это не культпоход. Тут вам такие фрукты попасться могут, что порой и сила, и, знаете, храбрость нужна, а главное, товарищеская спайка. Помните: самый тяжкий проступок на фронте — бежать от врага или бросить в беде товарища. А вы, ребятки, сейчас будете вроде как на фронте. Хулиган, он что? Он, первое дело, нахал. Но и злости в нем может оказаться много, отчаяния. Такого надо брать дружно, чтобы опомниться не успел, сбить гонор-то. А у другого и ножичек оказаться может, глядишь, в дело-то и пустит. Ну, тут уж не теряться, действовать смело, решительно, дружно. А найдутся и такие, что наутек. Догнать! И всех, значит, сюда. Мы уж тут разберемся. Войной пошли мы на хулиганов да воров. Ну, а на войне — так уж как на войне! Теперь так. Пятерки вы свои и старших знаете, маршруты тоже. Сейчас… — Фомин взглянул на часы, — двадцать пятнадцать. Приказываю выступать! Комсомольцы с шумом поднялись со своих мест и устремились к выходу.

Климу понравились ребята из его пятерки: серьезные, подтянутые и, как видно, не из трусливых. Двое — с соседней фабрики, двое других — студенты. Одного из студентов и назначили старшим. Маршрут их пятерки был сложным: мимо кинотеатра, небольшого ресторана, павильона «Пиво — воды» и дома № 6, славившегося, как их предупредил Фомин, огромным и к тому же проходным двором и необычным скоплением хулиганящих подростков.

Около кино сразу же задержали двух спекулянтов билетами. Один из них оказался совсем мальчиком, который тут же расплакался. Второй — худой, заросший, с опухшим лицом мужчина. Он попробовал было убежать, но один из комсомольцев схватил его за рукав пальто. Тогда другой рукой спекулянт со всего размаха ударил его в грудь, сам же грохнулся на землю и дико завыл, закатив глаза. Комсомольцы столпились вокруг него, не зная, на что решиться: человек показался больным, припадочным.

— Берите его, хлопцы, — спокойно сказал подошедший милиционер. — Симулирует. Знаю я его. Хотите, могу помочь, только пост бросать нежелательно.

— Ну, вот еще! — самолюбиво заметил старший пятерки. — Сами справимся — и, обращаясь к товарищам, прибавил: — Взяли, хлопцы.

Но в этот момент спекулянт вскочил и испустил протяжный вопль. В руке у него блеснуло лезвие бритвы. Собравшиеся вокруг люди шарахнулись в сторону.

— Ой, сейчас убьет!.. Убьет!.. — испуганно закричала какая-то женщина.