Черная моль - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Адамов cтр.№ 12

Вернувшись к себе, он занял свой пост в дверях кабинета. А через минуту мимо него уже лился говорливый, шумный людской поток.

Вот идет Горюнов. Он уже месяц как из больницы. Пытается слесарить, но, говорят, получается плохо. Ишь как похудел, ходит угрюмый, злой, выпивать начал здорово. А заработок-то стал раза в два меньше: теперь, брат, без дураков, — сколько наработаешь, столько и получай. «Ничего, ничего, — со злорадством подумал Перепелкин, — это тебе не в чемпионах ходить».

Но вот и Климашин в своей неизменной солдатской шинели и ушанке. Он спокойно перевернул табель, получил свою сумку и, весело помахивая ею, вышел на улицу.

Перепелкин дал ему отойти подальше от фабрики и только тогда окликнул:

— Товарищ Климашин! Одну минуту!

Тот с недоумением оглянулся.

— Ба! Перепелкин! Тебе что?

— Прошу вернуться на фабрику, — как можно тверже проговорил запыхавшийся Перепелкин. — У нас сегодня выборочный осмотр сотрудников. Вы назначены, но случайно вас пропустили.

— Так в другой раз, дружище, — беспечно ответил Климашин. — Вот мой трамвай идет. И потом учти, — с шутливой многозначительностью добавил он, — молодая жена ждет. Билеты у нас. Культпоход. Потому спешу. Понял?

— Прошу вернуться. Дисциплина, товарищ Климашин, — настаивал Перепелкин, сам внутренне стыдясь этой глупой сцены. — Очень прошу, не подводите меня. По долгу службы, так сказать.

— Да господи! Ну обыскивай здесь, что ли, — с нетерпением и досадой ответил Климашин. — Сейчас все тебе карманы выверну.

— Нет, нет. Прошу вернуться, — в третий раз повторил Перепелкин. — Надо же сознательность иметь, товарищ Климашин.

— А, черт с тобой, пошли. Вот ведь пристал.

Они молча возвратились в проходную, и Перепелкин прикрыл за собой дверь кабинета. В знакомой обстановке к нему вернулись уверенность и спокойствие.

— Вот теперь показывайте ваши карманы, — сухо произнес он.

— Пожалуйста. Любуйся. Формалист несчастный! — раздраженно ответил Климашин, расстегивая шинель и выворачивая один за другим карманы. — Что, доволен?

— Доволен. Теперь посмотрим сумочку.

— Вот тебе сумочка!

Климашин отдернул замок-«молнию» и неожиданно замер. Трясущимися руками он вынул скомканную шкурку серого каракуля. Несколько мгновений он ошеломленно смотрел на шкурку, потом поднял сразу посеревшее лицо на Перепелкина.

— Это… это… откуда?

— Вам лучше знать, откуда, — строго возразил Перепелкин, сам, однако, пораженный не меньше Климашина.

— Мне? — заливаясь краской, переспросил Климашин, и глаза его сузились от злости. — Да ты знаешь, что это такое? Знаешь, как это называется?

— Знаю, знаю. Я-то знаю, — с неожиданной жесткостью произнес Перепелкин. — Знаете ли вы?

— Ни черта ты не знаешь! Это провокация! Не брал я этой шкурки! — с силой прокричал Климашин.

— Провокаторов у нас на фабрике я что-то не наблюдал. А вот… жуликов случалось, — насмешливо и уже вполне спокойно отпарировал Перепелкин. — Одну минуту.

Он снял трубку и вызвал кабинет дирекции.

— Задержан кладовщик Климашин, — с еле сдерживаемым торжеством доложил он, — у него обнаружена шкурка серого каракуля высокого качества. Как прикажете поступить?.. Слушаюсь.

— Идем, — коротко приказал он.

Доведя Климашина до кабинета директора, Перепелкин вернулся к себе. Он был не на шутку взволнован всем происшедшим, и какое-то неясное сознание своей вины в чем-то не давало ему покоя.

Через полчаса Климашин, бледный, с дрожащими губами, ни на кого не глядя, прошел через проходную. Перепелкин отвернулся.

А на следующий день под вечер он был снова вызван к Свекловишникову и получил на этот раз семьсот рублей, расписавшись все в той же тетради. Деньги были как нельзя более кстати: намечался последний вечер с Эллочкой, и Перепелкин хотел расстаться с ней красиво и ярко, как истинный джентльмен.

— Старайтесь, Перепелкин! — довольно просипел Свекловишников, милостиво пожимая ему руку. — Еще один такой эпизод — и вы можете рассчитывать ежемесячно на эту сумму.

«Ого, вот это я понимаю! — ликовал про себя Перепелкин, выходя из директорского кабинета. — Житуха пошла. Пиастры прут сами в руки. Только не теряться».

Прошла неделя. Климашин продолжал являться на работу. Только на лице его не видно было больше улыбки, а в уголках плотно сжатых губ залегла горькая, упрямая складка.

Как-то, проходя мимо Перепелкина, он остановился и, пристально глядя ему в глаза, глухо сказал:

— Думаешь, я вор, да? Врешь, брат. Я еще докажу, какой я вор, увидишь. Много кое-чего докажу.

«Угрожает, — с непонятным ему самому страхом подумал Перепелкин. — Кому же это он?» И почему-то невольно подумав о Свекловишникове, в тот же день передал ему слова Климашина.

— И это вместо благодарности, что под суд не отдал, — покачал массивной головой Свекловишников, и отвислые, склеротические щеки его еще больше побурели. — Ну да надеюсь, мы скоро от него избавимся. Надеюсь.

После этого разговора прошла еще неделя, и вот Климашин по неизвестной причине не явился на работу. А на следующий день на фабрику пришла заплаканная жена Климашина, совсем еще молоденькая, худенькая, миловидная женщина, с выбившимися из-под пестрого шарфика волосами, в скромном, поношенном пальто. Перепелкин сам проводил ее в кабинет Свекловишникова.

— Откуда я знаю, где ваш муж, — раздраженно, но вполне искренне развел тот руками. — В милицию обращайтесь, уважаемая. А мы в таком случае проверим склад. Он тут успел у нас уже отличиться.

— Он последнюю неделю сам не свой был, — прошептала Климашина. — Боюсь я, товарищ директор… Горячий он.

— Ну, и я боюсь, — отрезал Свекловишников, — за склад боюсь.

— Вы что говорите!.. Вы только подумайте, что вы говорите!.. — заливаясь слезами, пролепетала Климашина. — Да Андрюша разве может…

— Я знаю, что говорю, гражданочка. Слов на ветер не бросаю. А розыском вашего сбежавшего супруга милиция займется. Да-с, милиция.

В продолжение всего этого разговора Перепелкина била какая-то нервная дрожь, которую он не в силах был унять. Жалость переполняла его при взгляде на эту женщину — жалость и невесть откуда взявшийся липкий, отвратительный страх.

— Ну вот, полюбуйтесь! — со злостью произнес Свекловишников, когда они остались одни. — Удрал, подлец. Это же уму непостижимо!

И голос его при этом звучал так искренне, что Перепелкин не знал, что и думать. Впрочем, факт оставался фактом: был человек — и нет человека.

А через два дня, в воскресенье, выходя поздно вечером из ресторана, пьяный Перепелкин был задержан комсомольским патрулем. Вот тогда-то и состоялся его ночной разговор с Климом Приваловым — разговор, припомнив который на следующее утро, Перепелкин в страхе побежал к Свекловишникову.