Болотная трава - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Адамов cтр.№ 34

— А как она себя вела эти дни?

— Ласкалась, как кошка. Тиха, мила, покорна. Просто трогательно себя вела. Если она захочет, она кого угодно может обворожить. И вообще-то она добрая девочка. О господи!.. — В голосе Олега Семёновича послышались слёзы, он справился с ними и заговорил жёстко, словно сердясь на самого себя: — Но чаще она бывает отпетой хамкой. И никаких моральных запретов! Решительно никаких!

Это могло продолжаться до бесконечности — воспоминания, стенания, жалобы, и Лосев решительно сказал:

— Ну всё, Олег Семёнович. Я поехал. Времени терять нельзя, как вы понимаете. Так что извините. Потом созвонимся.

— Да-да, конечно, — сконфуженно пролепетал Олег Семёнович.

Через пятнадцать минут Лосев уже был в одном из переулков возле улицы Герцена и, отыскав нужный дом, вошёл в полутёмный гулкий подъезд с лепными украшениями под потолком, большим лифтом за фигурной решёткой и широкими, стёртыми посередине ступенями очень, видимо, старой лестницы. На втором этаже возле высокой резной двери было всего два звонка, в отличие от других дверей, мимо которых прошёл Виталий, где звонков было куда больше. В этой же квартире жили всего две семьи.

Виталий позвонил.

Дверь открыла высокая, статная женщина с красными от слёз глазами. Это первое, что увидел Виталий. Потом он уже разглядел пышные светлые волосы с заметной сединой, тонкое, какое-то одухотворённое лицо и большие выразительные, сейчас грустные глаза.

Виталий вежливо, даже осторожно представился, в голосе его звучали сочувственные нотки, и добавил, чтобы объяснить свой приход:

— Нам позвонил Олег Семёнович.

— Проходите, пожалуйста, — сказала женщина. — Марина только что звонила.

Её глаза снова наполнились слезами.

Тем временем Виталий из просторной передней попал в большую, красиво и тесно обставленную комнату. Среди старых гнутых кресел с высокими спинками, высокого, тоже старого буфета с застеклёнными дверцами, большого обеденного стола и полок, заваленных книгами, покорно, как в тесном стойле, разместился необъятный чёрный рояль.

— Что же она вам сказала? — спросил Виталий, заходя в комнату.

— Она мне сказала… — начала Вероника Сергеевна, входя следом за ним, но тут же, спохватившись, перебила сама себя: — Вы садитесь, пожалуйста, — и указала на ближайшее кресло возле стола. — Она сказала, чтобы я не беспокоилась, она завтра будет дома. А сегодня… — голос Вероники Сергеевны задрожал. — Сегодня ей надо проводить… какого-то друга. Но я… я велела ей немедленно приезжать домой. А она… Ну, словом, она сказала, что сама взрослый человек и как хочет, так и поступает и… и… что я могу плакать, сколько пожелаю.

Она не выдержала и, достав из рукава платок, приложила его к глазам.

— Давайте спокойно разберёмся в ситуации, Вероника Сергеевна, — подчёркнуто сухо и твёрдо сказал Виталий, по опыту зная, что сочувствие вызовет лишь новые слёзы. — Давайте спокойно разберёмся, — повторил он. — Значит, с пятницы Марина не выходила из дома и ни с кем не говорила по телефону, так?

— Да. Мы не могли допустить…

— Я понимаю, — не очень вежливо и всё так же сухо перебил Виталий. — А вспомните, Марине не звонили подруги, знакомые вам подруги?

— Мы всем отвечали, что её нет дома.

— А к вам в дом никто за это время не приходил?

— Никто, никто, я вас уверяю.

— Так. Значит, об отъезде этого друга она знала раньше, в четверг или в пятницу, — констатировал как бы про себя Лосев. — А куда этот друг едет, вы не знаете?

— Марина ничего нам не говорит. Мы хуже чужих для неё.

— Но как его зовут, она вам по крайней мере, сказала?

— Ах, случайно проговорилась во время ссоры. Его зовут Гарик. И ещё, что она его, видите ли, любит.

— Так-так, — усмехнулся Виталий. — А где он живёт, этот Гарик, вы случайно не знаете?

— Я же вам сказала, она ничего нам не говорит. Она чувствует наше отношение. Возможно, надо было бы вести себя как-то иначе. Не отталкивать… Но я не могу, — горько вздохнула Вероника Сергеевна, комкая в пальцах платочек. — У меня нет сил.

— Но хоть что-то она вам рассказывала о Гарике? — настаивал Виталий. — Она всё-таки была с вами откровеннее, чем с отцом?

— Конечно. Это вполне естественно. Он с ней бывает так груб. А я… а мне её жалко бывает, я ничего не могу с собой поделать. И прощаю… Извините. Вам, наверное, это всё…

— Мне это всё очень важно, — поспешно заверил её Виталий. — Спасибо вам за откровенность. Но что всё-таки Марина рассказывала вам об этом Гарике?

— Он, кажется, какой-то строитель. Работает где-то под Москвой. Она познакомилась с ним по дороге на дачу, в электричке. Говорит, что любит его, но жениться они не собираются. Представляете эту любовь? Впрочем, — Вероника Сергеевна слабо улыбнулась, — вы сами молодой человек. Может быть, теперь так принято, я не знаю…

— Принято по-разному, — улыбнулся Виталий. — И так тоже. Скажите, а вот сегодня утром… Марина вообще часто ходит в молочную?

— Ну, у неё бывает вдруг… Вот и сегодня. Я, правда, немного забеспокоилась. Пошла в её комнату. И вот… не нашла выходного платья. У неё такое васильковое есть, модное, из «Берёзки».

— Из «Берёзки»? — переспросил Виталий.

— Да. Видите ли, у Олега Семёновича выходят книги в Венгрии, ГДР, Чехословакии. Ну, переводят. Он известный специалист. Словом, поступили гонорары. И Марина, конечно, просит купить то одно, то другое. Ну, молодая девушка, — Вероника Сергеевна смущённо улыбнулась. — И косметика ей всегда нужна.

— Значит, в молочную она пошла в выходном платье?

— Когда она уходила, я была на кухне.

— Видимо, она уже знала, что куда-то пойдёт.

— Конечно, провожать этого Гарика.

— Где они соберутся, вы, конечно, не знаете?

— Ах, разве я вообще что-нибудь знаю? — пожала плечами Вероника Сергеевна и неожиданно спросила: — Вы курите?

— Да, пожалуйста.

Виталий достал сигареты и щёлкнул зажигалкой. Вероника Сергеевна неумело прикурила. Руки у неё дрожали.

— Вообще у него, кажется, много денег, — сказала она, затягиваясь.

— Так что могут и в ресторан пойти?

— О, это скорей всего. Марина обожает рестораны. Господи! Мы с отцом не помним, когда были в ресторане. И вообще…

Вероника Сергеевна снова всхлипнула и прижала платок к глазам.

* * *

…Спустя час Виталий вернулся на Петровку. Возвращался он с каким-то смешанным чувством напряжённой радости и подавленности. Последнее шло от соприкосновения с чужой бедой, чужим страданием и ощущением полной своей беспомощности.

Но возвращался Виталий и с чувством радости, неуверенной, правда, настороженной. Проводы Гарика… Вот что удалось установить.