Петля - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Адамов cтр.№ 24

— Давайте наконец познакомимся, — предлагает бойкая Любина соседка. — Вас, кажется, Виталий Павлович зовут?

— Просто Виталий.

— А меня Нина. А вот это — Наташа, а эту девушку зовут Леля, а эту — Таня, — знакомит она меня со всеми присутствующими и под конец говорит: — Скажите нам, вы что-нибудь узнали? Ну что же случилось? Неужели Вера действительно покончила с собой?

— А вы это допускаете?

— Ой, мы уже охрипли спорить. Вот Леля, например, — она указывает на полную темноволосую девушку с большими задумчивыми глазами. — Леля уверена, что на Веру напали хулиганы. На нее недавно тоже напали, прямо в подъезде, представляете?

— Это ужас, — тихо произносит Леля, опуская глаза. — Это просто звери какие-то…

— Ну, а Наташа думает, что здесь любовная драма, — продолжает Нина.

Наташа высокая, плотная, спортивного вида, с высоко взбитыми рыжеватыми волосами. Синяя трикотажная кофточка обтягивает ее высокую грудь и мощные бедра. Она упрямо вскидывает подбородок и, прищурив серые, ярко подкрашенные глаза, говорит:

— Не думаю, я знаю.

— Что же вы знаете? — спрашиваю я.

— Что Вера ему отказала, и он просто ее убил, — убежденно говорит Наташа и двумя руками поправляет свою высокую и довольно замысловатую прическу. — По-моему, этот парень на такое способен. Ужас, какой горячий и необузданный. Я их видела вместе.

— Какой парень? И где вы их видели? — нетерпеливо допытываюсь я. — Вспомните, Наташа.

Она усмехается и пожимает плечами.

— Тут и вспоминать не надо. Мы его все знаем. Он с Украины. Главный механик совхоза «Приморский». Красивый парень. Высокий, белозубый, с чубом. И шрам на лбу.

— Как же его зовут?

— Фоменко, — говорит Наташа и снова поправляет волосы. — А зовут Грицко. Ну, Гриша, в общем.

— И он ухаживал за Верой?

— Еще как! Ужас просто.

— Между прочим, не один он за ней ухаживал, — скептически замечает Любина соседка.

Сама Люба, кстати, не проронила еще ни слова. Она как-то пришибленно молчит. По-моему, у нее совсем больной вид. Неужели на нее так подействовала смерть Веры?

— Но этот самый нахальный, — между тем возражает Наташа.

— А был он в этот понедельник в Москве? — спрашиваю я.

В ответ Нина безапелляционно замечает:

— Это уж ваше дело проверить, между прочим. К нам он во всяком случае не заглядывал.

— Но это ровным счетом ничего не означает, — вставляет Наташа. — Он мог и ради Веры приехать.

Она права. И этого самого Фоменко придется проверить.

— Ну, а кто еще за Верой ухаживал? — продолжаю допытываться я.

— Я еще одного знаю, — вмешивается сдержанная, серьезная Таня. У нее, кажется, у единственной здесь поблескивает на пальце тонкое обручальное колечко. — Я встретила однажды Веру с этим… Ну, как его?.. — она досадливо стукает кулачком по столу. — Из Латвии он…

— С Освальдом, — тихо подсказывает Люба.

— Ну да, — облегченно соглашается Таня. — Именно с ним. Я их встретила на улице Горького. Он отнимал у Веры сумку. Хотел сам ее нести. Такой чудак неуклюжий. Я теперь и фамилию его вспомнила: Струлис. Мы их колхозу оформляли машины, помните, девочки?

— А я еще одного сейчас вспомнила, — неожиданно говорит Наташа. — Такой рекламный мальчик. В светлом французском костюме, очень модном. А галстук итальянский, белый с синими звездами. Ужасно красивый. Как же его звали?..

Постепенно девушки вспоминают еще трех или четырех человек, по их мнению ухаживавших за Верой. Меня этот список пока не очень пугает. Я уверен, стоит только проверить, кто из этих людей появился три дня назад в Москве, и от довольно длинного списка останутся рожки да ножки.

В разгар нашей дискуссии дверь неожиданно открывается, и на пороге возникает массивная фигура Меншутина. Девушки сконфуженно умолкают. Но Меншутин, узнав меня, улыбается и обеими руками делает успокаивающие движения, как бы прижимая всех нас к своим стульям.

— Занимайтесь, занимайтесь, — говорит он покровительственным тоном и несколько свысока, словно мы выполняем прямое его задание. — Не буду вас отрывать и попрошу… — он строго оглядывает девушек, — отнестись к беседе с товарищем со всей серьезностью. — После чего он оборачивается ко мне и уже совсем другим тоном, почти дружески, спрашивает: — Вы потом заглянете ко мне, надеюсь?

— Постараюсь вас не обременять, — улыбаюсь я. — Девушки, кажется, мне во всем уже помогли.

— Нет, нет, прошу, — непререкаемым тоном возражает Меншутин. — Все обсудим. Это вам пригодится. Так что жду, — твердо заключает он и уходит.

Девушки уже так освоились со мной, что не скрывают своего отношения к начальству.

— Душечка Христофорыч, — насмешливо говорит ему вслед Нина. — Он всегда неотразим.

— А экстерьер какой, — добавляет Наташа. — Смерть девкам.

Но амурные дела товарища Меншутина меня сейчас не занимают. Уж конечно не из-за несчастной любви к нему покончила с собой Вера Топилина. И я возвращаю моих собеседниц к прерванному разговору. Солидный список «ухаживателей» меня, повторяю, не беспокоит. Беспокоит меня другое: все они, так сказать, из одного «ряда», все «ходоки» из разных концов страны, познакомившиеся с Верой на ее работе. Что ж, у нее не было других знакомых? Это же не может быть. Просто какая-то существенная сторона Вериной жизни целиком выпадает из моего поля зрения. О ней, видимо, никто из этих девушек ничего не знает, даже Люба. Хотя все они самым искренним образом пытаются мне помочь и наперебой вспоминают о Вере все, что они слышали, замечали или даже только предполагали.

Совсем другой разговор происходит у меня час спустя в кабинете Меншутина, куда я все же вынужден заглянуть, чтобы сохранить расположение начальства.

Уважаемый Станислав Христофорович встречает меня нетерпеливым вопросом:

— Ну-с, каковы наши успехи?

И широким жестом указывает мне на знакомое кресло возле журнального столика.

— Ничего, — говорю я, доставая сигарету из протянутой мне пачки. — Понемногу работаем.

Мой уклончивый ответ Меншутина ничуть не смущает, и он принимается поучать меня. Небрежно, великодушно и солидно, как профессор явившемуся на консультацию студенту, он вещает банальнейшие, малограмотные истины, почерпнутые бог весть из каких популярных книжонок. Я с большим трудом скрываю скуку и раздражение. А Меншутин, удобно развалившись в кресле, продолжает вещать, сам упиваясь и гордясь своей эрудицией.

Вскоре, однако, я замечаю, что его интересует еще одна тема: что рассказали мне его сотрудницы о нем самом. Вопросы на эту тему он задает мне как бы по пути, мимоходом. Настороженно вслушиваясь в мои ответы. Постепенно, однако, он успокаивается, поняв из моих ответов, что я вовсе не интересовался этой щекотливой темой.