Инспектор Лосев. Злым ветром - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Адамов cтр.№ 4

Что поделаешь, в такой момент не всякий на моем месте нашел бы что ответить поумнее.

— Ладно. Ты пока двигай, — примирительно говорит Кузьмич. — А то этот парень что-то уж слишком разошелся.

Тут я наконец понимаю, что главное чувство, которое мною сейчас владеет, это злость.

И вот я снова в гостинице. Авдеенко, Яша Фролов и другие ребята приехали сюда чуть раньше. Я уже по привычке — до чего же быстро, между прочим, вырабатываются эти привычки! — смотрю на дверь злополучного номера. Так и есть, она открыта запасным ключом. Кузьмич прав, почерк один и тот же. Даже номер такой же, как и вчера, «полулюкс». И тоже разгневанный и одновременно какой-то потерянный человек в нем. Тоже командированный. Он моложе и энергичнее Попийводы и весь кипит от негодования. Собственно, это совсем молодой бородатый парень, жилистый, загорелый. Буйная его бородища словно компенсирует недостаток волос на голове, там уже светится солидная лысина. Видимо, сообразив, что главный тут я, он смотрит на меня злыми глазами и угрожающим тоном говорит:

— Имейте в виду, урон, нанесенный этой кражей, денежному выражению не поддается. И пусть они, — он небрежно кивает на моих ребят, — ерундой не занимаются. Переписывают, понимаете, каждую украденную пуговицу. Да дьявол с ним, с барахлом! Украдены бесценные экспонаты, ясно вам?

— Не совсем, — осторожно отвечаю я.

— Совсем ясно не будет, не рассчитывайте. Но в первом приближении. Я, между прочим, палеонтолог. В последние годы Иртыш обнажил новые уникальные четвертичные отложения. И вот нами собран богатейший научный материал. Это, надеюсь, понятно? Так вот. Мне предстоит сделать первое сообщение о наших находках. И я прихватил с собой несколько образцов окаменелостей, самых ярких, самых сохранившихся… Ну, словом, древних ракушек, что ли. Внешне весьма даже забавных. Они были у меня в коробке такой, а крышка из стекла. И вот этот дикарь, этот… — он захлебнулся от ярости, — польстился, понимаете.

— В первом приближении, — говорю, — все понятно. Постараемся найти ваши окаменелости. Но чтобы вам была ясна наша работа, тоже, конечно, в первом приближении, имейте в виду: бывает так, что именно мелочь приводит нас к цели. Нам приходится самим все обнажать, никакой Иртыш нам тут не помощник.

Я не могу удержаться от иронии. Мне не нравится его пренебрежительный тон.

Но отчаяние этого парня так глубоко, что он ничего не замечает. Стиснув зубы, он стонет, как от сильной зубной боли, машет рукой и отходит к темному окну. И я тут же забываю о своей обиде, во мне снова вспыхивает злость. «Ну погоди же, — мысленно обращаюсь я к неведомому вору, — все тебе отольется, все».

Я оглядываюсь. Заплаканные, напуганные горничные тоже здесь. И дежурная по этажу. Но это уже совсем другой случай, чем вчера. Увидя меня, она почему-то обрадовалась. Просто засветилась вся.

— Вы здесь главный? — спрашивает.

— А в чем дело?

— Я хочу с вами поговорить без свидетелей.

— Пожалуйста, — отвечаю.

Мы переходим с ней в кабинет администратора на том же этаже. Красива она, между прочим, чертовски. Костюм облегает ее формы так, что я стараюсь глядеть ей только в глаза. Но и в глазах этих можно запросто утонуть. И улыбается она мне так, что я вспоминаю знаменитую новеллу, где герой все искал веревку от колокола, чтобы прогнать беса. Татьяна Ивановна, она просит называть ее Таня, умоляюще складывает на груди розовые ручки с длинными перламутровыми ногтями и говорит:

— Ради бога, спасите меня. Вы такой милый, такой интеллигентный. И вы все можете, я знаю… Я… я вам буду…

Она уже готова броситься мне на шею или что-то в этом роде. В общем, вся эта песня мне знакома. Расчет тут детски наивен и в то же время удивительно нахален. Вот такое сочетание. Всякое мне уже предлагали, почему-то полагая, что я непременно должен дрогнуть и послать ко всем чертям свои принципы, не говоря уже о служебном долге.

Я говорю с подчеркнутым дружелюбием:

— Татьяна Ивановна, давайте прежде всего разберемся в происшедшем. — И поскольку в общих чертах ситуация мне уже ясна, напрямик спрашиваю: — В котором примерно часу он появился, этот человек?

Она, слегка опешив, испуганно смотрит на меня, закусив нижнюю губку, и даже слезинки в уголках ее глаз как-то незаметно высыхают. Потом неуверенно говорит:

— Часа в три…

Я уже не даю ей опомниться:

— Коробочка шоколадных конфет?

— Изюм… в шоколаде.

— Большой портфель в руках, да?

— Да, красивый такой, черный…

— В коричневом плаще, в летней коричневой шляпе?

— Да…

— Комплименты вашей внешности, шутки. Человек он живой, остроумный, так ведь?

— Ах, надоели мне эти комплименты, — не очень искренне вздыхает она.

— Но он себя вел именно так? — уточняю я.

— Ну конечно. Все мужчины себя так ведут.

Разговор постепенно приобретает иной, нужный мне характер. Я ее незаметно втягиваю в такой разговор. Она уже кое-что забывает и кое-что вспоминает о себе. И прекрасно. Нельзя только сбиться с этого тона. Она легко может снова вспомнить, что забыла, и забыть, что вспомнила.

Однажды у меня был уже такой случай. Та женщина тоже попросила поговорить наедине. А потом разорвала на себе кофточку и еще что-то и объявила, что сейчас начнет кричать, если я не сделаю то, что она просит. И у меня будут большие неприятности, потому что я, мол, пытался использовать свое служебное положение. Это была уже почти истерика. Честно вам скажу, я тогда просто опешил. Как я затем нашелся, до сих пор не пойму. Никогда еще со мной такого не случалось. Я спокойно улыбнулся и сказал, чтобы она кричала погромче, потому что всем будет интересно на нее посмотреть. Впрочем, некоторым будет и противно, но смотреть будут. Я это так сказал, что она вдруг расплакалась, конечно от досады, от злости, но кричать, представьте себе, не стала.

Поэтому сейчас я очень внимательно слежу, чтобы такого сбоя не случилось, и деловито, требовательно говорю:

— Опишите его внешность. Подробнее только.

И она вспоминает внешность этого человека, одновременно наполняясь естественным негодованием против него и все больше забывая роль, которую она собиралась сыграть в разговоре со мной. Она еще не стыдится ее, нет, она просто ее забывает. Я же, в свою очередь, испытываю немалое облегчение от всего этого, а главное, убеждаюсь, что она описывает того же самого человека с портфелем, о котором не пожелала вспомнить вчера малосимпатичная Маргарита Павловна, но которого вспомнили и швейцар, и одна из горничных.

Так вот каков этот прохвост! Он просто стоит у меня перед глазами, невысокий, худощавый, изящно одетый, густые черные с проседью волосы зачесаны назад, брови почти сошлись на переносице, тонкий прямой нос, яркие губы и огромные выразительные глаза, перед которыми, как и перед его обволакивающими манерами, некоторые женщины просто не в силах устоять. Словом, я теперь вижу этого человека и знаю его метод. Это ужа немало, совсем немало.