Дело "пестрых" - читать онлайн книгу. Автор: Аркадий Адамов cтр.№ 70

У Мити на щеках заиграли желваки: к чертовой матери эту погань вместе с Папашей! Но тут ему опять стало не по себе. Ладно, он пойдет на последнее дело. Последнее! Потом начнет потихоньку завязывать и — баста. А то уже не только ребята на заводе, но и Валерка начинает замечать.

А Валя? Да, здорово она переменилась после той истории. Ведь Митя точно знает, что нравился ей раньше, он даже как-то записочку от нее получил: «Привет от одной блондинки из формовочного. Будете сегодня на вечере в клубе?» Митя тогда расхохотался и стал читать записочку приятелям. Валя узнала об этом, обиделась, но ненадолго. Скоро приветы «от одной блондинки» возобновились. Но Митя продолжал смеяться над ней. Потом кто-то из приятелей сообщил ему, что Валя подговаривает знакомых парней избить Митю. «Ей вся окрестная шпана знакома», — сказал он. Митя вспомнил, как дружно встали за него ребята из его бригады, не дали в обиду.

Вскоре случилась у Никанора Ивановича Амосова та страшная история. После этого Валя словно стала избегать Митю. А месяца через два он познакомился с Зоей.

Как же удивился Митя, когда совсем недавно на вечере в клубе он снова увидел Валю. Она участвовала в концерте самодеятельности. Валя пела! Митя смотрел, слушал и не верил самому себе. Это была, конечно, та же давно знакомая Валя из формовочного цеха, но в то же время это была совсем другая Валя. Румяная от волнения, застенчиво вышла она на сцену в черном длинном платье, с букетиком каких-то цветов, приколотым к груди. Подавив смущенную улыбку, она скромно поклонилась и отошла к роялю, за который сел незнакомый высокий чернобровый парень. Они обменялись взглядами. Валя улыбнулась ему, очень просто и дружески, но Митя почему-то почувствовал легкий укол ревности. Конферансье объявил, что будет исполнен «Жаворонок». Митя забыл имя композитора. Он, не отрываясь, смотрел на Валю. Митя думал, что она сейчас начнет, как всегда, ломаться. Ничуть не бывало! Она даже не подняла глаз, лицо ее стало сосредоточенным, задумчивым. Она запела, и столько радости и задора, столько неожиданной прелести было в ее звонком, красивом голосе, что Митя замер от восхищения.

С того вечера Валя не выходила у него из головы. Он стал искать встречи с ней и как-то во время обеденного перерыва зашел в формовочную. Увидев его, Валя покраснела и под каким-то предлогом убежала. А Митя, скрывая волнение, небрежно спросил знакомого парня:

— Что это Валька-то ваша, в артисточки записалась, фасон давит?

Парень неожиданно насупился и отрезал:

— Растет человек, меняется, так что насмешечки свои брось, пока в морду не получил.

Оказывается, формовщики очень гордились Валей.

Но при следующей встрече краснеть пришлось уже Мите. Он случайно столкнулся с Валей в бухгалтерии. И черт дернул именно в этот вечер приступить к выполнению задания Папаши. А на другой день Митя встретил в формовочном Петьку Гвоздева, он о чем-то оживленно разговаривал с Валей. Увидев Митю, оба смолкли.

Вот и все. И разве кто-нибудь может понять, что творится сейчас в душе у Мити? Кажется, он и сам не может в этом разобраться. Одно ясно: тошно ему стало жить на белом свете, ох, как тошно! Если бы не Валерка, бросил завод, уехал бы, сгинул, а там пропади все пропадом!

Митя тяжело вздохнул и, сунув посиневшие руки в карманы, зашагал быстрее. Он с тоской подумал, что сегодня после работы еще предстоит побегать по городу, выполняя поручение Папаши. Это последнее дело, конечно же, последнее, убеждал он себя, когда шел по заводскому двору, направляясь к табельной.

Петр Гвоздев, задержавшись в проходной, теперь шел сзади и враждебно разглядывал Митину спину. «Что же случилось все-таки с парнем? — размышлял он. — Что это он задумал?»

Давно присматривался Гвоздев к Мите Неверову, еще с того дня, когда тот впервые пришел пьяным в клуб под руку с какой-то накрашенной девчонкой. А потом Митя стал плохо работать, часто выпивать и прогуливать, стал скрытен и груб с товарищами.

Ребята из их бригады любили Митю. Раньше это был общительный, веселый парень, всегда готовый помочь, поделиться последним, и работа хорошо спорилась у него, особенно если при этом требовалось проявить смекалку. Петр хорошо помнил, как здорово, например, изменил Митя приспособление под новую деталь. Конструкторский отдел согласился с ним, внес поправки в чертежи. Митя тогда получил премию, и они всей бригадой отметили это событие. Да уж кто-кто, а Петр понимает толк в настоящей работе. Он тогда не уступил Мите первенства, но хорошо помнит, как нелегко далась ему эта победа.

И вот все изменилось. Сначала Петр вместе с другими ребятами из бригады просто ругал Митю, даже отвернулся от него: мол, черт с ним, нам он больше не друг. Но так продолжалось недолго. Гвоздева охватила тревога, одна мысль не давала покоя: все-таки что же случилось, почему? Ведь так недалеко, чего доброго, и до знакомства с милицией. Петр вспомнил Горелова и Зайчикова. Там тоже все началось с пьянок, а кончилось…

Крепко ругал Митю и мастер Никанор Иванович. Петр решил с ним посоветоваться. Старик молча выслушал его в своей каморке при цехе, потом машинально расправил седые усы и сурово произнес:

— Да, сбился с пути парень. Но косточка в нем рабочая, пролетарская. Одумается, надо полагать. А я его все-таки разряда лишу. Цацкаться не стану.

— Не в том дело, Никанор Иванович. Человека воспитывать надо.

— Вот вы, комсомол, и воспитывайте. Прорабатывайте там у себя как положено. А мне надо план, график выполнять. Вот был бы ему батькой, так ремнем бы поучил.

— Эх, Никанор Иванович! Ведь батьки у него нет. У меня, к примеру, хоть в деревне, а есть. А у него и вовсе нет.

— Оно и видно.

— Вот вы бы с ним заместо отца и поговорили. Уважают вас на заводе, и Митька уважает… А вы почему-то не желаете.

Старик нахмурился, затеребил усы.

— Я, Петя, многих мастерству обучил. Никому не отказывал. Сколько моих птенцов на заводе, знаешь?

— Знаю. И не только у нас… Вас и в Венгрию и в Болгарию посылали. И там учили.

— Ну, а ежели человек совесть рабочую потерял, то и учить его — без толку время тратить. Из-под палки не выучишь.

— Так-то оно так. Но только надо ему помочь, — не сдавался Петр. — Свихнулся парень. До преступлений дойти может. Это точно. У меня, между прочим, знакомые есть в уголовном розыске. Пришлось кое в чем им помочь, знаю характер их работы. Здесь профилактика требуется, — авторитетно закончил он.

Никанор Иванович тяжело вздохнул и промолчал. Петр догадался, о чем подумал старик.

— Надо увязывать личное с общественным, — укоризненно сказал он. — Ежели такого, как Неверов, мы все вместе не переломим, он кому-то личное горе тоже причинить может.

— Молчи, — глухо отозвался Никанор Иванович. — Мое личное горе при мне остается. И не береди его, бога ради, не увязывай.

Он засопел, потом резко поднялся со своего места и вышел в цех, с силой захлопнув за собой тонкую дверь.