Собака и волк - читать онлайн книгу. Автор: Карен Андерсон, Пол Андерсон cтр.№ 31

Обойдя док с его суетой, они прошли через восточные ворота и отправились вдоль левого берега Одиты, вверх по течению. Для того, чтобы попасть на участок, заключенный в речные объятия, им потребовалось перейти по деревянному мосту, перекинутому как раз над слиянием рек.

— Мы собираемся построить еще мост через Стегир, — сказал Грациллоний. — Это сэкономит время возчикам, да и всем остальным. Они пойдут в наш город с запада.

— Не будет ли это опасно, сэр? — спросил Саломон. — Ведь вы говорили, что две реки составляют две стороны нашей обороны.

— Хороший вопрос, — похвалил Грациллоний. В мальчике чувствовался будущий лидер. До книг он был не большой охотник, не то что сестра, да и учиться не слишком-то хотел, но тупицей явно не был. Зато к военной науке проявлял недюжинные способности. Оружием он тоже владел блестяще, когда удавалось усмирить свойственную его возрасту импульсивность. — Мост здесь будет подъемный.

— А что, ваш город будет таким же большим, как Ис?

Верания почувствовала, что вопрос этот Грациллонию был неприятен.

— Такому прекрасному городу больше не бывать, правда? — вмешалась она. — Зато то, что вы делаете сейчас, будет ваше.

Грациллоний заставил себя засмеяться:

— Архитекторы смогут сказать об этом больше, чем старый солдат. Если, конечно, когда-либо сможем позволить себе архитекторов. При моей жизни Конфлюэнт не станет ни Римом, ни Афинами. Буду рад, если удастся построить что-нибудь лучше тех деревянных лачуг, которые мы сейчас возводим.

Верания покачала головой:

— Конфлюэнт. Может быть, можно было найти более красивое имя?

— Оно красивое, — ответил Саломон. — Означает то, чем и является, — место слияния рек.

— Во всяком случае, пригодное. Нужно, чтобы и весь город стал таким, — подвел черту Грациллоний. Никаких официальных дискуссий о присвоении имени городу не было.

Название это получилось само собой. Так его называли солдаты и рабочие.

Путь из Аквилона оказался коротким. Перейдя через мост, увидели перед собой участок, одна сторона которого примерно равнялась миле. С юга и востока пространство это обрамляли реки. Большая часть территории представляла собой грязь, взбаламученную дождем, сапогами, колесами и копытами. На бревенчатых настилах не стихало движение. Стучали молотки, визжали пилы, вздымались к небесам рамы. Бывшие фермеры приютили у себя рабочих и их инструмент. К северо-западу, за крепостной стеной, стоял дом Апулея. Отсюда он казался совсем маленьким. Видны были белые стены, красная черепичная крыша, дворовые постройки, сад и огород. Дом казался одиноким стариком, грустно наблюдавшим за шумными незнакомцами.

— Давайте обойдем, — предложил Грациллоний. — Зачем пачкать ноги?

После сумятицы луг за рвом показался особенно мирным. За ним поднимался лес, окрашенный в два цвета — зеленый и белый. Грациллцний остановился и хотел было рассказать о том, как устроены укрепления, как вдруг увидел, что Верания смотрит куда-то вдаль. Губы ее шевелились. Он едва услышал: «Все плодоносит кругом, и поля, и деревья; одеты зеленью свежей леса — пора наилучшая года!»

Шевельнулось смутное воспоминание.

— Что это? — спросил он. Она посмотрела на него, как испуганная нимфа. — Что ты читаешь? Стихотворение?

Она покраснела и кивнула.

— Это строка из третьей эклоги Вергилия, сэр. [4] Ем-му бы понравился этот пейзаж.

Он решил пошутить.

— Для Италии вроде бы мокровато и холодновато.

— О, но ведь цветет кизил. Вот ведь как надо было назвать ваш город, — воскликнула она. — Встреча Рек Там, Где Растет Кизил.

«Конфлюэнт Корнуалес», — перевел он мысленно. Неплохо. Он постарается использовать это название. Посмотрим, как оно будет воспринято. Вторая часть, во всяком случае, может пригодиться для того, чтобы назвать им целую страну. Кизил — это не только красота. Это отличное топливо, из него можно изготовлять вертелы, рукоятки, колесные спицы, древки копий… самое мужское дерево.

«Запомни! — сказал он себе. — Ты уже не житель страны. Ты всего лишь провинциал».

I

Тот год был холодным, но ближе к середине лета опустившаяся на землю жара на какое-то время задержалась. В день свидания Эвириона и Ниметы было особенно жарко. Листья деревьев казались вырезанными из позеленевшей меди. Образовав шатер, они заслонили небо, но там, где стволы проткнули его твердую голубизну, солнечные лучи проделали дыры и образовали пятнистые тени. Ни дуновения ветерка, ни голоса птиц, ни шороха лесных зверей. Молчание натянулось, как кожа на барабане, ожидая бури. Уж она-то выбьет на нем громовую дробь.

Журчал ручей, наполняя пруд. Над его неподвижной темной поверхностью мельтешили насекомые. Камыш и ива заполонили бы берега, если бы их не сдерживали мшистые валуны. Тут же стоял гигантский бук. На стволе его и ветвях, склонившихся до земли, росли грибы и мох. Совсем недавно в него угодила молния, и огонь выжег в стволе дупло выше человеческого роста.

Под деревом стояла девушка. На фоне обгоревшего дерева не так бросалась в глаза ее изношенная одежда. На первый план выступали лицо и волосы — снег и пламя. В руке она зажала палку длиной в собственный рост. К навершию привязана была свернутая в клубок мумия змеи.

Хрустнули сухие ветки. Это Эвирион прокладывал себе дорогу. Увидев ее, он остановился и стер со лба пот. Туника его тоже пропотела и пропахла.

— Наконец-то! Я уж думал, не найду тебя. Чего ради выбрала такое место?

— Чтобы поблизости никого не оказалось, — ответила Нимета. — Сюда боятся ходить. Место это обладает магической силой.

Эвирион нахмурился. Рука непроизвольно дернулась к короткому мечу, висящему на ремне.

— Что ты имеешь в виду? Откуда ты знаешь?

Глаза ее сверкнули кошачьим огнем.

— Когда кельты пришли сюда впервые, — сказала она тихо, — они вокруг этого дерева сложили груду черепов убитых ими врагов в качестве пожертвования своим богам. Много лет спустя римляне поймали семерых беглых друидов, умертвили их и сняли с них скальпы. Таранис, как видишь, убил дерево. Но духи остались. Они перешептывались и даже прикасались ко мне.

Несмотря на богатырский рост и силу, молодой человек сделал усилие, чтобы овладеть собой.

— Мы могли бы встретиться наедине в любом другом месте, и добраться до него было бы не так трудно.

— Ты ведь сам просил встретиться для секретного разговора. Мне было нелегко, избежав расспросов, прийти сюда.

Он оглядел ее. В ней не было ничего от подростка-сорванца, спокойная, но сильно чувствующая, по большей части замкнутая, неразговорчивая, иногда яростная в бессильной злобе — такой ее знали в Аквилоне и Конфлюэнте.