Река Снов - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Сезин cтр.№ 75

Сейчас попью водички с галетой и двину дальше. Что там еще осталось из непережитого? Замок? Какое-то нехорошее место?

Пройдя совсем немного, я увидел, что коридор заканчивается входом. Вход был относительно небольшой и выглядел как пулевая рана в упор. Я подошел и заглянул в отверстие. Неяркий свет там имелся. За входом начинался лабиринт пещер, как будто промытый в скале рекою. Неровные стены, неровный пол, усыпанный разного размера камнями, размер тоже разнообразный – то шире, то уже. Свод то нависает низко, то вполне приличной высоты. Это какая-то естественная пещера, а прочие тогда являются искусственными. Вроде так получается.

Магическая активность здесь была сильнее, чем везде, но опять же разлитая, неясно на что направленная. Шаги звучали глухо, иных посторонних звуков не было. Впечатления о промывшей эту пещеру речке, ныне уже высохшей, чем дальше, тем усиливались. Затем появилось ощущение, что вся твердь над головою как-то давит сверху, заставляя согнуться. Такого ранее не было, даже в очень низком коридоре в начале.

Пройдя неизвестно сколько, я поскользнулся на нетвердо стоящем камне и упал на четвереньки. Ободрал ладони и сильно ушиб левое колено. Боль в колене была так сильна, что аж плохо стало. Ладони – так, ерунда. Меня беспокоила только выступившая кровь как приманка для разных гадостей. А нога болела сильно. Ощупав ее, я пришел к выводу, что это ушиб. Устроился поудобнее, вытянул ногу и полез в ранец за обезболивающим лекарством. Есть у астраханской торговой экспансии в Южный океан и положительные свойства. Например, это лекарство из какой-то травы, что там растет. Проглотил таблетку, запил водой. Затем протер подранные ладони спиртом из фляжки. Сейчас должно быстро отпустить, тогда и пойду.

Я не дремал, не грезил, я просто сидел и ждал, когда боль отпустит. Перед глазами замелькали искорки, и я как-то незаметно очутился не в пещере, а в каком-то городе. На открытом пространстве, украшенном только стоящим посреди него помостом. Дома вокруг двух-трехэтажные, с закопченными фасадами в три окна. Эту площадь окружал двойной ряд солдат в доспехах и со старым оружием. Ружей нет ни у кого. Короткие копья, алебарды, мечи, топоры. Доспехи легкие – кирасы, кольчуги, неглубокие шлемы без забрал. Из-за их фигур был виден народ, но больше головы и шляпы с колпаками.

Длинной чередой к помосту стояли люди. Много, человек сорок. Все недавно из тюрьмы: бледные, грязные лица, отросшие волосы и бороды, обветшавшая одежда. И запах тюрьмы, точнее, человека, долго просидевшего в каменном мешке. Многие кашляли. У части на руках и головах повязки с засохшими пятнами крови.

А дальше виден ряд кресел, в которых заседают сильные мира сего. Одеты как-то незнакомо, но я ведь не все аборигенские государства посетил. Однако явно аборигены – одеты с аборигенским шиком. Бархат, золоченые ткани, шелка, золотые цепи не хуже якорных. Рядом с ними какой-то тип, одетый как шут, развернул свиток и читает. Видимо, приговор. Язык на вилларский не здорово похож. Сейчас появится палач в красном, и пойдет рубка голов и другого.

А что я здесь делаю, в этом собрании кандидатов в покойники? Тенью являюсь, не иначе. Стою в шаге от приговоренных, а они на меня не смотрят, со мной не разговаривают. Протянул руку и прикоснулся к плечу юноши в рваной рубашке. Ни он, ни я прикосновения не ощутили. И тени от меня нет. Одетый как шут герольд продолжает читать. Слова похожи на имена. Это он долго будет читать, все сорок с чем-то имен. Пахнет солью и водорослями. Наверное, море где-то рядом.

Герольд окончил читать, свернул свиток, сказал какую-то заученную фразу (наверное, «так повелел наш господин барон такой-то») и отошел. Появился палач. Кто еще может появиться в такой одежде и с мечом в руке? Поклонился большим людям в креслах, взошел на эшафот, уставил меч острием в доски, оперся на крестовину. Подходи, дескать, кто первый по списку.

Первый по списку отошел от шеренги обреченных, но не пошел к помосту, а остановился и обратился к набольшим. Одет он побогаче прочих, хотя одежда тоже истрепалась. Голос громкий, явно командирский. Лица я не вижу, ибо спиной ко мне стоит. И отчего-то я понимаю его речь, хотя минуту назад, когда приговор читали, этого не было.

И предлагает он своим врагам заключить пари. Если он, лишившись головы по их воле, после смерти встанет и пройдет вдоль шеренги казнимых, то те, мимо которых он прошел, пусть будут помилованы.

Господа ржут. Ржут, прикрываясь платочками с кружевами, у одного даже слезы выступили. Аборигены, что с них взять… Почуяв доброе расположение духа господ, в смех включаются палач, герольд, писарь за столиком. Пробежали смешки по солдатам, но там их немного.

Отсмеявшись, господа соглашаются. Пари, в общем, беспроигрышное. Если даже этот парень пойдет мимо всех приговоренных, то сколько есть способов не дать этим приговоренным выйти живыми из тюрьмы. Но и это невероятно. Человек не курица и не лягушка, бегать без головы долго не будет. Пара шагов. То есть неясно, дойдет ли он даже до шеренги.

Один из господ машет платком. Двое солдат втаскивают спорщика на помост, наверху толкают его сильнее, и он приземляется на колени. Палач поднимает меч.

Тут мне вспомнилась баллада о смерти юного рыцаря. В ней говорилось, что он был так юн, что до смерти он успел поцеловать только плаху.

Глухой удар. Голова откатывается в сторону. Ее подбирает помощник палача и прячет в мешок. Выставят теперь где-то, чтоб все видели, что того точно нет в живых.

Но что это? Фигура без головы, как-то странно и неправильно встает с колен. Разворачиваясь и отчаянно качаясь из стороны в сторону, она идет к шеренге. Всеобщий вздох, сильный и протяжный. Ноги фигуры заплетаются как у пьяного, но она идет и идет. Вздох сменяется гробовым молчанием. Только крики чаек доносятся. Первые стоящие в шеренге оторопело подались назад. А фигура пошатываясь идет, сохраняя равновесие буквально на грани возможного. Спустилась с эшафота. Пройден второй, третий… Из толпы взвивается протяжный женский крик и тут же обрывается, словно кто-то из соседей с маху двинул ей локтем под ребра. Двое набольших аж встали. Рты раскрыты, но из них ничего вырваться не может. Фигура, опасно качаясь из стороны в сторону, идет дальше. Пять, шесть… Стоящие рядом со мной обреченные выпрямляются и с надеждой смотрят на приближающуюся фигуру. Один стонет: «Клаус…» – Наверное, это имя этого героя.

Палач резко срывается вперед, догоняет безголовую фигуру и толкает ее в спину. Фигура падает к ногам девятого человека, переворачивается, откинутая рука задевает еще одного. Палач не выдержал, видя, что деньги за казнь ему не достанутся. Площадь снова давится криком, так и не вырвавшимся из уст. Фигура дергается, несколько раз пытается встать. Но движения с каждым разом все слабее, наконец и они замирают. Уже не встанет. Конец.

Я больше не верю глазам своим. Разве такое возможно? Но я лично видел это. Своими глазами, глазами души, глазами своего предка – кто знает? Но видел. И не могу поверить в то, что видел.

Взоры всех сосредоточены на набольших. Они усиленно переговариваются. Герой этот парень. Из абсолютно безвыходного положения он смог спасти не то восемь, не то девять, не то десять своих товарищей. И они увидят утро следующего дня. Конечно, уморить их можно и без казни, но вдруг им еще раз повезет? Как уже раз повезло совершенно неожиданно, по-королевски, как никому и никогда не везло?