Карта времени - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Х. Пальма cтр.№ 44

— Замечательно, — обрадовался Уэллс, отложив катушки и шагнув навстречу гостю. — Знаете, я все же не был до конца уверен в успехе: столько всего могло пойти не так.

— Да, — согласился Чарльз, — но терять нам было нечего, зато успех значит очень много. Надеюсь, теперь, когда все так хорошо устроилось, мой кузен выкинет из головы мысли о самоубийстве. — Уинслоу помолчал и добавил, глядя на писателя с нескрываемым восхищением: — Должен признать, эта теория параллельных вселенных, которую вы придумали, чтобы объяснить, почему смерть Потрошителя ничего не изменила, получилась такой убедительной, что я сам в нее едва не поверил.

— Я очень рад, но здесь не только мои заслуги. Вы сделали самое сложное: наняли актеров, поменяли пулю в револьвере на холостой патрон и, главное, заказали ее. — Писатель указал на машину времени.

Оба, не сговариваясь, повернулись к загадочному устройству.

— Что и говорить, получилось красиво, — признал Чарльз и шутливо добавил: — Жаль только, что она ненастоящая.

Помедлив несколько мгновений, писатель деликатно рассмеялся, но даже такой сдержанный смех немедленно перешел в скрипучий кашель, похожий на треск раздавленной ореховой скорлупы.

— Что вы намерены с ней сделать? — спросил он, резко оборвав свой болезненный смех, словно боялся показать, что у него тоже есть чувство юмора.

— Ничего, пожалуй, — ответил Чарльз. — Пусть она останется у вас.

— У меня?

— Ну да, где же ей еще быть, если не в вашем доме? Считайте, что это подарок в знак благодарности за помощь.

— Не стоит благодарности, — отмахнулся Уэллс. — Я получил массу удовольствия.

Чарльз ухмыльнулся про себя: то, что писатель согласился помочь, было редким везением. Гиллиам Мюррей сразу заявил, что не занимается путешествиями в прошлое, но, увидев, как расстроен его гость, тут же смягчился. Его содействие заметно облегчило задачу. Побывав в кабинете Мюррея, Эндрю охотно поверил, что у писателя может храниться настоящая машина времени.

— Право, я не знаю, как выразить всю глубину моей благодарности вам, — горячо сказал Чарльз. — И вам, Джейн, за то, что вы велели кэбмену отогнать экипаж и привязали в саду лошадь, пока мы запугивали вашего мужа.

— Не стоит благодарности, мистер Уинслоу, мне было очень интересно. Хотя я никогда не прощу вам, что вы приказали актеру ударить своего кузена ножом… — Судя по лукавой улыбке на губах миссис Уэллс, она нисколько не сердилась.

— Все было под контролем, — принялся оправдываться Чарльз. — Тот актер прекрасно владеет ножом. К тому же, если бы Эндрю не подтолкнули, он ни за что не выстрелил бы в человека, уж поверьте. Зато шрам на плече будет напоминать ему о том, как он спас свою дорогую Мэри. Кстати, с вашей стороны было весьма разумно нанять стража времени.

— А разве это были не вы? — удивился Уэллс.

— Нет, — ответил Чарльз. — Я думал, это была ваша идея…

— Нет, я… — пробормотал озадаченный писатель.

— Тогда рискну предположить, что мой кузен спугнул воришку. Или настоящего путешественника во времени, — усмехнулся Чарльз.

— Да, возможно, — согласился немного встревоженный Уэллс.

— Что ж, я очень рад, что у нас все получилось, — заключил Чарльз. Еще раз поблагодарив хозяев, он отвесил прощальный поклон. — Боюсь, мне пора идти, пока кузен ничего не заподозрил. Было очень приятно познакомиться. И знайте, мистер Уэллс: отныне я самый преданный ваш читатель.

Уэллс ответил на комплимент смущенной улыбкой, которая продолжала играть на его губах, пока на лестнице не смолкли шаги Чарльза Уинслоу. Потом он глубоко, удовлетворенно вздохнул, окинул машину времени взглядом, полным беспредельной нежности, каким смотрят на своих отпрысков молодые отцы, и осторожно погладил панель управления. Джейн с волнением наблюдала за мужем, она догадывалась, какая бездна чувств должна разверзнуться перед писателем, сумевшим прикоснуться к собственной фантазии.

— Кресло еще можно использовать, не правда ли? — спросил Уэллс, повернувшись к жене.

Миссис Уэллс вскинула подбородок, недоумевая, как можно было связать свою жизнь со столь бесчувственным типом, и отвернулась к окну. Писатель с виноватым видом подошел к жене, обвил рукой ее плечи, ласково притянул к себе, и она сдалась, спрятав лицо у него на груди. Уэллс не был расположен к телячьим нежностям, и этот спонтанный жест удивил Джейн не меньше, чем если бы ее супруг раскинул руки и выбросился из окна, наглядно продемонстрировав, что люди не могут летать. Обнявшись, они смотрели, как Чарльз усаживается в экипаж и лошади трогаются с места. Кэб покатился прочь вниз по улице и постепенно превратился в черную точку на фоне шафранового рассветного неба.

— Ты хоть понимаешь, что сделал этой ночью, Берти? — спросила Джейн.

— Едва не сжег чердак?

Миссис Уэллс рассмеялась.

— Нет, в эту ночь ты сделал нечто такое, из-за чего я всегда буду тобой гордиться, — сказала она, глядя на мужа с невыразимой теплотой. — Ты спас человеческую жизнь силой своего воображения.

Если ты, высокочтимый читатель, получил удовольствие от совершенного с нами путешествия в прошлое, то на страницах этого потрясающего сочинения тебе представится удивительная возможность посетить будущее, 2000 год, чтобы своими глазами увидеть ужасную войну людей с автоматами.

Но мы считаем своим долгом предупредить, что некоторые сцены будут отличаться крайней жестокостью, да иначе и быть не может, коль скоро речь идет о сражении, имеющем важнейшее значение для судеб человечества.

Матерям особо восприимчивых детей, как нам кажется, следует заранее познакомиться с текстом и избавиться от некоторых страниц, прежде чем книга попадет в руки их чад.

Клер Хаггерти предпочла бы родиться в другой эпохе, чтобы не учиться игре на фортепиано, не носить неудобных платьев, не выбирать мужа из толпы осаждавших ее алчных претендентов и не таскать повсюду дурацкий зонтик, который она так и норовила забыть в каком-нибудь не самом подходящем месте. Клер исполнился двадцать один год, и если бы кто-нибудь спросил у нее, чего она ждет от жизни, девушка не раздумывая ответила бы: ничего, кроме смерти. Разумеется, это не тот ответ, который ждешь от хорошенькой молодой леди, едва вступившей в жизнь; но могу вас заверить — а мне, как вы помните, ведомо все, даже то, что неведомо другим, и я знаю, о чем эта барышня часами размышляла в своей комнате, перед тем как отойти ко сну, — Клер ответила бы именно так. Вместо того чтобы, как любая нормальная девушка, завивать перед зеркалом локоны, она жадно вглядывалась в черную ночь за окном, спрашивая себя, не лучше ли было бы умереть, до того как наступит рассвет. Клер вовсе не думала о самоубийстве, она не слышала сладких, словно пение сирен, голосов, которым невозможно противиться, ее не терзало мучительное беспокойство, которое нельзя заглушить. Все было куда проще: мир, в коем девушке выпало жить, был невыносимо скучен и, как она не уставала повторять самой себе во время бесконечных ночных бдений, едва ли обещал измениться к лучшему. Сколько Клер ни старалась, ей не удавалось найти ничего, что могло бы ее обрадовать, позабавить или заинтриговать, а притворяться довольной жизнью удавалось и того хуже. Ее тоскливой эпохе так не хватало событий и страстей. А тот факт, что никто из родных и знакомых Клер не разделял ее чувств, вызывал у девушки неодолимую тоску, которая частенько сменялась яростью. Вечное недовольство жизнью поневоле отдаляло мисс Хаггерти от других, превращало в нелюдимую и желчную особу, независимо от лунных фаз принимавшую облик чудовища и обожавшую портить семейные вечера.