Добро пожаловать в обезьянник - читать онлайн книгу. Автор: Курт Воннегут cтр.№ 2

Нэнси застонала.

— Мы уже два часа ломаем голову, чем ему поужинать напоследок!

Вошел почтальон: он принес единственный конверт, адресованный Нэнси и подписанный жирным карандашом. Она была потрясающе красива в своем негодовании, когда распечатывала его: конечно, письмо от Билли Поэта!

Нэнси оказалась права. В конверте лежал листок с четверостишием, но не его сочинения: то была старинная шуточная песенка, которая после всеобщего внедрения гуманного контроля рождаемости приобрела новый оттенок смысла. Тем же жирным карандашом Билли Поэт вывел такие строчки:

Ночью в парке я гуляю.

Бронзовых коней седлаю.

Вместо крупа конского

Твой воображаю.

Когда Нэнси вошла в кабинку, чтобы узнать, зачем ее позвали, Сладкий Дедуля лежал на изумрудно-зеленом шезлонге, на котором за последние пятьдесят лет мирно покинули этот мир сотни других людей. Он изучал меню из соседнего ресторанчика Говарда Джонсона и притоптывал в такт фоновой музыке, льющейся из динамика на лимонно-желтой шлакоблочной стене. В комнате было единственное окно, забранное решеткой снаружи и подъемными жалюзи изнутри.

Рядом с каждым салоном ФАГС обязательно располагался ресторан Говарда Джонсона — и наоборот. У ресторанов была оранжевая крыша, а у салонов — фиолетовая, но и те и другие принадлежали правительству. Практически все на Земле было правительственное.

И практически все делали машины. Нэнси, Мэри и шерифу повезло: у них хотя бы была работа. Большинство людей не могли этим похвастаться. Средний житель днями напролет торчал дома и смотрел телевизор — единственный правительственный канал. Каждые пятнадцать минут телевизор призывал его голосовать с умом, потреблять с умом, молиться в любой церкви на выбор, любить ближнего своего, соблюдать законы — или сходить в ближайший салон ФАГС и лично убедиться, какими радушными и внимательными могут быть администраторы.

Сладкий Дедуля был представителем вымирающего вида: старый, лысый, с дрожащими руками в печеночных пятнах. Большинство современных людей независимо от возраста выглядели на двадцать два — благодаря специальным уколам, замедляющим старение, которые им делали дважды в год. Дряхлость старика была верным признаком того, что уколы изобрели уже после того, как улетела легкая птица его юности.

— Ну что, определились с последним ужином? — спросила Нэнси. Она услышала раздраженную нотку в своем голосе и устыдилась. Да, Билли Поэт вывел ее из себя, а старик ужасно надоел, но она не имела никакого права злиться. Это непрофессионально! — Панированные отбивные из телятины очень хороши.

Старик вскинул голову. Он заметил непрофессиональное раздражение в ее голосе и — из жадного старческого коварства — решил наказать администратора.

— Не очень-то вы любезны, — проворчал он. — Я думал, вам полагается быть любезными. Разве салон ФАГС не должен быть приятным и уютным местечком?

— Прошу прощения, — сказала Нэнси. — Если я вдруг показалась вам нелюбезной, то вы тут совершенно ни при чем.

— Мне показалось, я вам надоел.

— Ну что вы! — весело воскликнула она. — Ни капельки! Вы столько интересного рассказываете! — Помимо прочего Сладкий Дедуля якобы знал Дж. Эдгара Нэйшена, фармацевта из Гранд-Рапидса, который придумал контроль рождаемости.

— Тогда хотя бы сделайте вид, что вам интересно, — буркнул старик. Он мог позволить себе любое хамство и даже уйти, пока не попросил сделать укол. Делать укол, не дождавшись просьбы, было запрещено законом.

Искусство Нэнси и всех прочих администраторов ФАГС заключалось в том, чтобы не дать добровольцам уйти: терпеливо выслушивать, поддакивать и льстить до последнего.

Вот Нэнси и пришлось сидеть в кабинке, с напускным восхищением слушая стариковские россказни о том, что и так все знали со школы: как Дж. Эдгар Нэйшен ставил эксперименты по контролю рождаемости.

— Он понятия не имел, что однажды эти таблетки будут принимать люди, — сказал Сладкий Дедуля. — Он ведь мечтал привить мораль обезьянам в зоопарке Гранд-Рапидса. Вы это знали? — строго вопросил старик.

— Нет-нет! Как интересно!

— Однажды на Пасху он со своими одиннадцатью детьми отправился в церковь. Стоял чудесный день, да и служба удалась на славу, так что сразу после церкви они решили прогуляться по зоопарку. Какие они были счастливые — словами не передать!

— Ага.

Сценка, описанная Сладким Дедулей, была из спектакля, который показывали по телевизору на каждую Пасху.

Сладкий Дедуля, разумеется, не мог не втиснуть себя в эту сцену: прямо перед визитом почтенного семейства в обезьянник он якобы заговорил с Нэйшенами.

— «Доброе утро, мистер Нэйшен!» — сказал я ему. «Утро доброе, — отозвался он. — А ведь и впрямь: какое замечательное утро! Только на Пасху человек чувствует себя таким чистым, переродившимся, воистину созданным по подобию Божьему!»

— Угу. — Сквозь звуконепроницаемую дверь доносился едва уловимый, надоедливый телефонный звонок.

— Все вместе мы подошли к обезьяннику — и что же, как вы думаете, предстало нашим взорам?

— Понятия не имею! — Кто-то снял трубку.

— Одна обезьяна прямо на наших глазах принялась теребить свои половые органы!

— Да вы что!

— Именно так! И Дж. Эдгар Нэйшен так расстроился, что пошел домой и сразу приступил к созданию таблетки, которая бы не дала обезьянам по весне смущать христианских детей.

Раздался стук в дверь.

— Да?

— Нэнси, тебя просят к телефону, — сказала Мэри.

Когда Нэнси вышла из кабинки, шериф радостно повизгивал и буквально давился от полицейского восторга. Телефонную линию прослушивали его агенты, спрятавшиеся в ресторане Говарда Джонсона. Звонил, несомненно, Билли Поэт. Преступника выследили, и полиция уже мчалась на его поимку.

— Заговорите ему зубы, — прошептал шериф и с торжественным видом вручил Нэнси трубку, как будто это был золотой слиток.

— Слушаю, — сказала Нэнси.

— Нэнси Маклюэн? — спросил сильно искаженный мужской голос. — Я звоню вам от нашего общего друга.

— Неужели?

— Он просил вам кое-что передать.

— Ясно.

— Это стихотворение.

— Очень хорошо.

— Готовы?

— Готова. — Нэнси услышала на заднем плане вой полицейских сирен.

Звонивший тоже их услышал, но прочел стишок без малейшего намека на волнение:

Обмажься лосьоном от кончиков пальцев до век,

Демографический взрыв устроит один человек.

Они его поймали. Нэнси услышала все от начала до конца: грохот, лязг, гомон и крики.

А потом она повесила трубку, и ее охватила депрессия — эндокринные железы брали свое. Ее отважное тело приготовилось сражаться, а драки не случилось.