Синий реванш - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Максимушкин cтр.№ 21

– Невыгодно, нет смысла, текущее положение вещей устраивает хозяев вируса. Они не дошли до того порога, после которого собственное выживание покупается ценой половины населения планеты, – добавил Строгов.

– Согласен. У нас спусковым крючком послужил постъюгославский кризис, серьезнейший удар по США, угроза выхода из-под контроля производственных регионов.

– Скорее, переход новому хозяину. Кто там «Снежную жару» устроил? Мы ведь тоже геополитический тяжеловес, наше мнение весомо. Мы косвенно и послужили причиной Пандемии.

– Володя, с такой логикой ты рискуешь нажить комплекс вины, – рассмеялся Павел Николаевич. – Обрядишься в рубище, возьмешь в руки рупор и пойдешь в Александровский парк на митинг демоппозиции обличать и всячески поносить наш «кровавый тоталитарный режим». Будешь требовать открыть границы, отобрать у граждан оружие, снять лимиты на частную капитализацию, заплатить всем и вся, что попросят, всячески посыпать голову пеплом и каяться, в чем скажут.

– Молиться, поститься и слушать радио «Радонеж», – заголосил Строгов, молитвенно сложив руки перед собой.

– Внушительно. Ты хоть крещен?

– А черт его знает, – хохотнул Владимир, – в младенчестве бабки могли и стаскать в церковь, пока родители на работе.

Разговоры разговорами, а время близится к обеду. Старые друзья понимали друг друга с полуслова. Столовая находилась здесь же, на первом этаже. Уютный зал с ресторанным обслуживанием, называемый столовой только по привычке. И еще он отличался отсутствием в меню графы с ценами. Введенная Сергеем Анютиным во всех подразделениях НПО система «локального коммунизма» работала даже в гостинице для высшего руководства. И никакой дискриминации – водители, инженеры, разработчики, охрана, все, кого служебный долг заносил в гостиницу, могли также воспользоваться местным гостеприимством. Выбор в столовой был ресторанный, а порции отвешивали, как в заводской столовой, чтоб мужики за добавкой не бегали.

Не успели Строгов и Шумилов занять столик, как к ним подсел генерал Шнитке.

– Добрый день, разрешите?

– Пожалуйста, Эрвин Теодорович.

Официантов в столовой не было, коммунизм не предусматривает такую должность. Товарищи посмотрели меню, подошли к окошку и сделали заказ. Примерно через четверть часа работники столовой их позовут. Такая вот система. В данных условиях работает.

– Вы уже два месяца как в институте, – заметил комитетчик, когда товарищи вернулись за свой столик.

– Мало, – буркнул Шумилов, держа перед собой развернутое на странице с напитками меню. Сейчас он раздумывал: взять еще кофе гляссе или ограничиться черным чаем.

– Но мнение вы уже составили? – не отставал Шнитке.

– Нет. Извините, Эрвин Теодорович, но объем материала слишком велик, я еще не успел даже в общих чертах познакомиться с проблемой, не говоря уже о попытках ее решить.

– По крайней мере, честно. – Строгов поддержал старого товарища.

– Извините, – буркнул Шнитке.

– Как я понимаю, мы сейчас легализуем наших агентов и создаем базу? – поинтересовался Шумилов.

– Верно. – В глубоко посаженных серых глазах генерала зажглись искорки. – Окапываемся, внедряем своих спецов, собираем досье, ищем людей, с которыми можно будет работать. Готовимся вербовать агентов влияния.

– Не спешите, – вздохнул Павел Николаевич. – Может быть, нам придется уйти от соседей.

– Не понял?! – Эрвин Шнитке выпрямился на стуле, его лицо окаменело, руки непроизвольно напряглись.

– Мы не можем бросить соседей, – резко отозвался Строгов.

– Мы не можем. Совесть не позволяет, – задумчиво протянул Павел Николаевич.

– А давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны. Вот мы живем, строим планы на будущее, боремся с обстоятельствами, считаем себя если не полными хозяевами жизни, так хоть активными игроками. И вдруг появляются некие инопланетяне, гости из будущего, соседи из параллельного мира и начинают учить нас уму-разуму. Да еще нимало не интересуясь нашим мнением. Они сильнее, умнее, гуманнее, они обошли те подводные камни, на которые мы напоролись, и считают, что имеют право учить нас жить. Так, товарищи?

– Сложный вопрос, – кивнул Строгов.

– Павел Николаевич, здесь нельзя дать однозначный ответ, зыбкие границы, неясность моральных императивов, невозможность учесть позиции всех участников, – генерал Шнитке не собирался отступать. – Давайте оставим философские вопросы философам, а мы, как люди практические, будем решать реальные проблемы.

– Мы не можем наплевать на этическую составляющую, – грустно вздохнул Шумилов, отмечая про себя, что Эрвин Теодорович за годы жизни в Союзе полностью обрусел, даже говорит без акцента, правильно, как на родном языке.

– Думаешь, нам придется доказывать свою правоту? – Строгов незаметно перешел на «ты».

– Придется, и в тот момент, когда соседи узнают, пусть не сегодня, а через десять лет, что мы вмешались в их историю, начнутся большие проблемы. Психологический слом, неверие в свои силы, комплекс иждивенчества, поиск виноватых, попытка навязать нам ответственность.

– Ответственности мы не избегнем, – согласился Шнитке. – Мы в ответе за тех, кого приручили. Мы не сможем себе простить, если пройдем мимо их беды.

– А кто сказал, что у них беда? Может, они выбрали свой путь и даже счастливы?

– Ну, Павел Николаевич! – Угловатое, с массивным подбородком, квадратное лицо генерала налилось кровью. – Я от вас такого не ждал!

– Системный кризис, вымирание населения Северного полушария, концепция безудержного потребления, – напомнил Строгов. Владимир Петрович с интересом поглядывал на старого товарища, готовился к тому, что Шумилов сейчас вывернет все наизнанку, огорошит комитетчика и выдаст гениальное решение проблемы, чтоб с минимумом затрат и жертв, быстро и красиво повернуть Мир-01 к социализму.

– Кризисы для того и существуют, чтоб их переживать. С потреблением и золотым унитазом мы у себя не разобрались, сами клюнули на приманку дешевых вещей. Демография, миграция – это следствие индустриализации, урбанизации, общедоступного образования и прочих прелестей цивилизации. Без серьезных программ с мощнейшей информационной поддержкой, ломкой сознания временщика, возвращения к традиционным консервативным ценностям и с хорошим финансированием не обойтись. Да вы сами знаете.

Шнитке в ответ на это коротко кивнул. Он хорошо знал, во что Советскому Союзу обошлось банальное повышение рождаемости. Да еще не повышение, только первый этап, ломка сознания, внедрение в головы сограждан приоритета семейных ценностей, моды на детей, ориентации на многодетность. Мощнейшая государственная программа, поддержка Ордена Будущего, личный пример первых лиц государства и деятелей культуры.

Последствия тоже были значительными. В первую очередь изменились политические ориентиры общества. Ориентация на семью, на детей привела к росту правых настроений, респектабельному консерватизму. Неожиданно наши сограждане стали резко нетерпимы к гомосексуалистам, феминисткам, адептам полового равенства и межнациональным, а особенно межрасовым бракам. При этом проблем с национализмом не было, люди спокойно относились к своим соседям другой нации, но при этом не позволяли себе браки с инородцами. Уважение без взаимопересечения. Психологи говорили, что это включились защитные механизмы здорового общества, на подсознательном уровне отметается все, препятствующее созданию крепкой семьи и рождению здоровых детей.