Любимая игрушка судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Гарридо cтр.№ 25

Акамие растерянно приподнял брови. Тогда Ханис облизал потрескавшиеся губы и сказал на языке хайярдов:

— Ты — та девушка-воин, которую я видел среди завоевателей в моем дворце.

— Я не девушка! — отшатнулся Акамие.

Эртхиа положил руку ему на плечо и угрюмо пояснил:

— Это Акамие, мой брат. А я — Эртхиа, младший сын царя.

— И тебя я видел, — снова удивился Ханис. — Вы сидели рядом и были там единственными людьми среди… них.

Эртхиа нахмурился, Акамие виновато опустил глаза.

— Можем ли мы чем-нибудь помочь тебе?

Ханис скептически ухмыльнулся.

— Может быть, но едва ли вы это сделаете.

— Что, говори?.. — пылко воскликнул Эртхиа. — Ты доказал свою отвагу, одолев дюжину воинов и не побоявшись разговаривать с победителем, вольным решить твою судьбу, как равный с равным. Для такого человека, даже если он мой враг, я готов сделать все, что в моих силах! Таким врагом дорожить надо, как другом.

— Дай-ка мне нож, — попросил Ханис.

Эртхиа с готовностью потянул из ножен кинжал. Акамие быстрым движением остановил его руку.

— Он убьет себя!

Эртхиа сглотнул.

— Это правда? — строго спросил он у Ханиса.

Ханис улыбнулся разочарованно и устало. Эртхиа набрал в грудь побольше воздуха, готовый объяснить этому несчастному, сколь преступна человеческая слабость, подсказывающая уклонятся от исполнения Судьбы… но увидел, что Акамие качает головой, прижав пальцы ко рту, и шумно выдохнул.

Ханис лежал с закрытыми глазами, до подбородка натянув кошму и всем видом давая понять, что незваные посетители более не представляют для него интереса.

Акамие наклонился к нему и тихим голосом задал вопрос.

— Ты был царем и богом в своей стране?

— Я царь и бог, — поправил его Ханис.

— Да, — согласился Акамие. — Да. Почему же ты хочешь умереть?

— Царю и богу не пристало жить в неволе. Умерев, я соединюсь со своими в золотом сиянии Солнца.

— Но ты бог? Единственный бог своего народа — это так?

— Так. Единственный.

— Как же ты оставишь свой народ в такое время, бог? — недоумение змейкой юркнуло из начала в конец вопроса и замерло между бровей Акамие.

И Ханис удивленно открыл глаза. Некоторое время он молчал, нахмурившись, а потом обратился к солнечному лучу:

— А ты что скажешь?

Ахана заглянула в глаза. Ее взгляд согревал и ласкал, но она молчала.

— Это закон. Сыны Солнца не живут в плену. Я должен умереть.

Правда, в голосе Ханиса было теперь больше раздумья, чем уверенности.

— Но если ты — единственный… — подсказал Акамие.

— Если я — единственный, кому я поручу мой народ?

Ханис приподнялся на локте и с живостью спросил:

— Ты считаешь, что мой долг — остаться здесь?

— Ты сам это знаешь, — опустил глаза Акамие.

— Значит, до сих пор я думал только о себе? — ужаснулся Ханис.

— Это прошло.

Акамие поднялся и отошел к выходу. Приподняв покрывало, он вынул узелок, который принес с собой.

— Ты давно не ел, — сказал он Ханису, и тот не возразил. — Это поможет тебе восстановить силы.

Акамие развязал платок. В нем оказались два плотно закрытых сосуда и горсть сушеных фруктов.

Эртхиа наклонился к его плечу.

— Как ты обо всем догадался?

— У меня очень много времени, чтобы думать, — печально заметил Акамие. — Только боги, лишенные человеческих слабостей, могут, обладая могуществом, отказаться от удобств и роскоши. Что им золото и камни, мягкое ложе и горячая вода? Они дети Солнца, в них самих горит огонь, согревающий их и озаряющий их жизнь. Они намного сильнее и выносливее любого человека, не боятся холода, не зависят от тепла. Все это мы видели в Аттане. Да, Эртхиа?

Ханис пристально всмотрелся в лицо Акамие.

— Кто ты?

Акамие протестующе поднял руку.

— Почему же, если они так могущественны, мы победили их? — усомнился Эртхиа.

Акамие улыбнулся.

— Повелитель — такой же человек, как его подданные, только волей Судьбы поставленный над ними. Он вел войско, состоящее из равных ему и свободных, из людей, покорных только Судьбе — и ему, поскольку так хочет Судьба. У подданных богов Аттана — глаза рабов, поверь мне, Эртхиа. Я хорошо знаю такие глаза, потому что часто их видел. Намного чаще, чем глаза свободных. И потому что я сам — невольник.

— Я хотел бы еще поговорить с тобой, — попросил Ханис.

— И я — с тобой, — кивнул Акамие. — Мы еще придем, правда, Эртхиа?

— Я велю стражникам убрать здесь, — пообещал Эртхиа. — И пришлю тебе хорошей еды.

Уже на нижних ступенях Эртхиа, хмурясь, спросил:

— Ты действительно веришь в то, что он — бог?

— Какая разница? — удивился Акамие. — Достаточно того, что он сам в это верит.

И недолгое время спустя братья снова навестили Ханиса. В темнице, по приказу Эртхиа, вымыли и вычистили все, что можно, и узнику дали вымыться.

Окрепший и повеселевший — Эртхиа посылал ему сначала, по совету Акамие, миндальное молоко, сушеные фрукты, густой черный чай с мятой и анисом, а потом и более плотную и сытную пищу — Ханис сидел на кошме, как и его гости, подтянув под себя ноги, а на плече его примостилось солнечное полукружие, цепляясь за светло-рыжие кудри, перебирая их, когда Ханис качал головой.

Они говорили и говорили, вопросы обгоняли друг друга — не успел ответить на один, как он обернулся двумя совсем разными, а ответы увели тебя так далеко, что начинай сначала и не забудь ни о том, ни о сем…

Только Ханис больше не спрашивал Акамие, кто он.

Иногда Ханис касался пальцами плеча, как бы проверяя, на месте ли солнечный лоскуток, и свет накрывал пальцы, лаская теплом.

Но в третье посещение все изменилось.

Ханис сидел теперь в темном углу, виноватыми глазами глядя в наклонное течение луча.

— Твои доводы ложны! — упрекнул он Акамие. — Что я, узник, могу сделать для моего народа?

— Я думаю о том, как помочь тебе! — вступился за брата Эртхиа. — Бежать отсюда нелегко, но возможно.

— И ты готов предать отца и повелителя, которому присягал? — не поверил ему Ханис.

Эртхиа пробормотал нечто неразборчивое о священных узах дружбы, но сник и умолк.

— Судьба переменчива, — уговаривал Акамие. — Все может измениться. Если ты выжил даже вопреки своему желанию, значит, Судьба еще не отпускает тебя. Как ты можешь знать, что о тебе задумано? Надо с благодарностью принимать благоприятные перемены и с терпением — неблагоприятные. Взгляни на меня… Я рожден от царя, но я более узник, чем ты. В жизни таких, как я, всех перемен — милость или немилость господина. Но вот ты видел меня в Аттане, и ты принял меня за девушку, да, но не за наложника, а за воина! А я наложник. Я был предназначен к этому с рождения и воспитан для украшения опочивальни и развлечения господина. Ты и теперь уверен, что меня видел среди воинов моего царя? Но я там был, и брат мой тому свидетель, и ты сам. Переменчива Судьба! Вот я здесь, беглец с ночной половины, в Башне Заточения я обретаю свободу — так кто из нас узник? И нет у меня надежды на лучшую долю, но кто знает, как переплетаются нити в узоре Судьбы… — Акамие перевел дух. И невольно вырвалось у него: