— Хватит ходить вокруг да около, Рекс, — вмешалась
Десс. — Простая арифметика: нулевая скорость, умноженная на сколь угодно
большой отрезок времени, дает в результате ноль. И что мы будем делать, если
луна не собирается трогаться с места?
— Не собирается? — осторожно переспросила
Джессика. — И что, так теперь будет всегда?
— Я этого не говорил. — Рекс наконец отвел взгляд
от неба. — Это было бы… безумием.
— Да все, что происходит сейчас, чистое безумие,
Рекс! — воскликнула Десс. — Сейчас не полночь, она в этот момент
разве что в Австралии или где-то там, но время остановилось!
— Да, что вообще происходит, Рекс? — спросил
Джонатан, мягко спрыгивая на землю.
Рекс вкинул руки, будто сдаваясь.
— Послушайте, в летописях знания о таких делах нет ни
слова. — Его голос звучал по-прежнему спокойно. — Так чего вы ко
мне-то пристали?
На мгновение все умолкли, ошеломленные его словами. Джессика
поймала себя на том, что таращится на следопыта с открытым ртом. Надо же, как
оказалось: как только запахло жареным, все дружно кинулись за разъяснениями к
Рексу.
Он обвел их всех невозмутимым взглядом
следопыта-знатока-провидца — и вдруг улыбнулся.
— Ладно, ребята, сбавьте обороты. Пусть для начала
Мелисса принюхается. — Он повернулся к телепатке. — Ты чувствуешь
Мадлен?
— Нет, она скрывается. Но готова поспорить, она
обалдела не меньше нашего.
— А что насчет темняков? Они проснулись?
Мелисса на мгновение замерла, закрыв глаза и запрокинув
голову, и стала мысленно обшаривать пустыню и земли за ней.
Джессика обвела глазами остальных. Они уже довольно давно не
собирались впятером. Наверное, с той самой ночи на соляных пустошах, после
которой все полетело к чертям — Рекса похитили, Мелисса вылетела через лобовое
стекло машины, а Десс…
На Десс те события сказались, очевидно, хуже, чем на
остальных. Теперь на большой перемене она ходила обедать с Джессикой и
Джонатаном или одна, но никогда — с Рексом и Мелиссой. Она так и не простила
телепатке, что та взломала ее память.
И Джессика не могла ее за это винить. Равно как и не могла
винить Рекса за то, что он изменился после преображения в полунелюдя. А на лице
Мелиссы после той аварии до сих пор оставались розоватые шрамы.
Но все как будто бы забыли, что Анатея, девочка-следопытка,
которую много лет назад превратили в полунелюдь, той ночью УМЕРЛА. А по
сравнению с этим все их беды — сущие пустяки…
Иной раз, глядя на полуночников, Джессике хотелось нацепить
футболку с огромной надписью на груди: ЗАВЯЗЫВАЙТЕ ДУТЬСЯ!
— Да, они проснулись, — медленно проговорила
Мелисса. — Даже странно, что вы, ребята, их не слышите.
— Не слышим? — Рекс, обернувшись через плечо,
посмотрел на бедленды. — Хочешь сказать, они идут сюда?
Джессика сунула руку в карман в поисках «Дезинтегратора», но
его там, конечно, не было — ей и в голову не приходило, что фонарик может
понадобиться до полуночи. Сейчас при ней были только «Акарициандоты»,
браслет-цепочка, который подарил ей Джонатан. Джессика машинально перебрала
пальцами тринадцать крошечных амулетов, болтающихся на запястье.
Мелисса покачала головой.
— Нет, сюда они не идут и вообще не особо двигаются.
Просто очень шумят. — Она поморщилась, ее лицо болезненно исказилось —
такое выражение всегда возникало у телепатки, когда вокруг находилось слишком
много людей.
— Мелисса, о чем ты? — не понял Рекс. — Что
значит «шумят»?
— Кричат, завывают, галдят.
— Вроде как со страху?
Мелисса покачала головой:
— Нет, вроде как на радостях.
Часы Джессики показывали 9.17 утра, но ей казалось, что
синева властвует в мире уже много часов. Минуты еле ползли, словно само время
стало бесформенным и тягучим.
А с другой стороны, как она может быть уверена, что часы
идут правильно? Как можно быть уверенной хоть в чем-нибудь? Может, она и другие
полуночники и правда уже сто лет торчат на парковке…
— Слезай оттуда! — снова закричал Рекс.
Джессика посмотрела вверх и вздохнула. Джонатан все еще
стоял на крыше школы.
— Ты же вроде говорил, что это может продолжаться
вечно! — крикнул он в ответ.
— Да, а может кончиться в любой момент!
— Не-а, полночь всегда длится час, Рекс. И ты это
знаешь.
Джонатан засмеялся и перепрыгнул на крышу спортивного зала.
Оттуда он оглядел горизонт, как будто небо Биксби могло скрывать в себе
объяснение происходящего.
Джессика нервно сглотнула — ей тоже было не по себе смотреть
на выходки друга. Но она знала, что кричать на Джонатана бесполезно. Он всегда
летал до самой последней минуты полуночного времени, используя каждое мгновение
невесомости. И вот теперь он вбил себе в голову, что внезапная синева продлится
целый час. Для Джонатана происходящее не было мрачной и пугающей тайной,
которую необходимо разгадать, — он просто радовался синеве как
дополнительной порции сладкого, или лишней перемене между уроками, или просто
возможности развлечься в скучный понедельник.
Джессике хотелось заорать на него, выругать за глупость, но
если бы она объединилась с Рексом на глазах у остальных, Джонатан отказался бы
слезать с крыши до конца света.
Если только конец света уже не наступил.
— Перестань, Джонатан, — вмешалась Мелисса. —
Смотреть оттуда не на что, а навернуться ты и вправду можешь.
Джонатан нахмурился, но через мгновение ступил с края крыши
в пустоту и медленно поплыл вниз.
Джессика хмуро покосилась на Мелиссу. Телепатка говорила так
убедительно, и Джонатан ее послушался… Не многовато ли странностей для одного
понедельника?
Ладно, зато Джонатан вскоре снова стоял на земле, и ему
ничто не грозило. Джессика быстро подошла к нему и вцепилась в рукав.
— Извини, — сказал он, увидев выражение ее
лица. — Но что толку просто топтаться тут и ни черта не делать?
— Ты мог разбиться.
— Ну а если это действительно затянется надолго? —
Он нахмурился. — Или навечно…
Джессика взяла его за руку, тело ее сразу же сделалось
легким, как перышко, но на душе было по-прежнему тяжело. Не хватало еще, чтобы
мир накрылся в понедельник, да еще именно в этот понедельник, когда
теоретически должен был закончиться ее домашний арест.
Но только теоретически, конечно. Утром они с родителями до
хрипоты спорили по поводу того, в какой момент исполняется ровно месяц с той
злосчастной ночи, когда Джессику доставила домой полиция, — сегодня
вечером или завтра утром. В конце концов пришлось согласиться, что завтра. И
вот пожалуйста: вторник, обещавший свободу, может теперь и вовсе не наступить.