Кавказская Русь. "Где кровь Русская пролилась, там и Земля Русская" - читать онлайн книгу. Автор: Лев Прозоров cтр.№ 4

Завоеватели очень сильны. От огромной державы Второго Рима в одночасье остался жалкий клочок земли в Малой Азии и на Балканах. Персии, частью которой был Дербент, больше нет. Шах Йездигерд III бежал, бросив захваченную завоевателями древнюю столицу, Ктесифон, на растерзание кочевникам песчаных пустынь, разбившим его войска в трех кровопролитных, ожесточенных битвах; бежал к бесславной гибели в Средней Азии, в далеком Мерве.

Закон победителей гласил: «Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха и последний день, не запрещает того, что запретили Аллах и его посланник, и не подчиняется религии истины, – из тех, которым ниспослано писание, пока они не дадут откупа своей рукой, будучи униженными» (Коран, сура IX, аят 29). «Людям писания», к которым мусульмане причисляли иудеев, христиан и сабиев, было все же проще – у них был тройной выбор – принять ислам, погибнуть или согласиться выплачивать подать-джизию. Язычникам и того не было позволено – стань мусульманином или умри. Приверженцев зороастризма, древней религии Огня и Правды, Света и Чистоты, из которой когда-то иудаизм почерпнул множество представлений и понятий (о Едином Боге, рае и аде, Страшном суде, грядущем Спасителе и пр.), позволивших ему несколько приподняться над уровнем одной из ближневосточных племенных религий, мусульманские богословы, что называется, со скрежетом зубовным согласились причислить к «людям писания» – хотя сомневаться в этом не перестали до наших дней. Когда завоевание с его резней и грабежами закончилось, были заключены договоры наподобие следующего: арабскому полководцу «выплачено пятьсот тысяч дирхемов от населения Рея и Кумиса (город и область в окрестностях современного Тегерана. – О. В. ), с условием, что он не будет никого из них убивать или обращать в рабство, не разрушит ни один из их храмов огня». Арабы надели на шею покоренным ярмо, изготовленное их же руками, – налоговую систему потомки караванщиков и грабителей караванов из жаркой Аравии переняли у цивилизованных персов, «украсив» ее на свой вкус такими вот обычаями: «зимми (презрительное название зороастрийцев. – О. В. ) обязан стоять, уплачивая налог, а чиновник, принимающий его, сидит. Зимми нужно дать почувствовать, что он занимает, когда платит налог, более низкое положение. В определенный день он лично отправляется к эмиру, назначенному для сбора подушного налога. Эмир сидит на высоком престоле. Зимми предстает перед ним, протягивая подушный налог на ладони. Эмир берет налог так, что его рука наверху, а рука зимми – внизу. Потом эмир бьет его по шее, а тот, что стоит рядом с эмиром, прогоняет зимми прочь. Народ допускается на это зрелище». Удивительно, что не установили цены на билеты… Сборщики податей рангом пониже тоже не упускали своей доли веселья – любимой арабской народной забавой стало сорвать с зимми священный кушак-«кушти», символ верности Вере предков, посреди улицы и накрутить ему на шею. Простые арабы тоже не оставались в стороне от потехи – благо вся мощь государственной машины победителей была на их стороне – и не упускали случая плюнуть в священное для зороастрийца пламя – в его присутствии, конечно. Еще один способ поразвлечься состоял в долгом, мучительном избиении на глазах зороастрийцев собаки – зороастризм велел почитать и защищать этих верных, умных и добрых друзей и помощников человека. Между прочим, именно тогда у мусульман собака и становится презренным животным, вопреки Корану становясь причисленной к нечистым, а сравнение с собакой становится самым злым ругательством для мусульманина.

В общем-то, не было ничего проще, чем избавиться от этих измывательств. Достаточно было только отречься от Светлых сил, которым поклонялись предки, возведшие державу от Тибетских гор до пирамид Египта, в те века, когда арабы были не знавшими одежды дикарями (от людоедства, кстати, почитатели «Милостивого, Милосердного» Аллаха не отказались и во времена завоевания – жители одного арабского города, захватив в плен полководца врагов, разрезали беднягу на куски и съели по кусочку каждый, надеясь «причаститься» его удачей). Произнести формулу покорности ревнивому, не признающему иных божеств богу песчаных пустынь и его земному вестнику – и все. Вот только пути назад для сделавшего это уже не было – в противном случае его считали отступником, и участь ему была одна – смерть, безжалостная, неотвратимая, мучительная. Так что или чужая вера, с молитвами на незнакомом языке, с дикими для потомков Заратустры обычаями обрезания и запрета на свинину, с унизительным падением на колени и касанием лбом земли (зороастрийцы молились стоя), или – уплата поборов и бесконечные унижения.

Повторюсь – подобные унижения были еще проявлением относительной терпимости победивших мусульман и распространялись отнюдь не на всех. Очень бы хотелось, чтобы те, кто, начитавшись Михайлова или Никитина, грезит об исламском будущем для России, получше вчитались в эти строки. Действительно ли они хотят такой или подобной участи для тех из своих близких, кто не бросится повторять вслед за новыми хозяевами страны «Нет Бога, кроме Бога»?

Дербент – полунезависимое княжество в узком проходе между берегом Каспийского – тогда звавшегося Абескунским или Гирканским – моря и спускающимся к нему отрогом Кавказского хребта, в теперешнем Дагестане. Потому и «Ворота» – тот, кто сидит в крепости, решает, пройти или нет дальше подошедшему к ее стенам войску. Когда-то крепости здесь не было – и северные вихри, бушевавшие по ту сторону Кавказских гор, доносились до самой Та-Кемет, Черной земли фараонов и пирамид – киммерийцы Лагдамме, скифы Партатуа [4] … а потом здесь встал Дербент. И ни сарматы, ни гунны не прорвались на сытый и богатый юг мимо его твердынь – есть чем гордиться! После того как на каменный замок крепостных стен были заперты «Врата Врат», северные кочевники не беспокоили державу персидских царей-огнепоклонников. Крепостью правит царек с подозрительно знакомым именем Шахрияр – уж не тот ли, которому тысячу и одну ночь морочила голову хитроумная Шахразада? Если и тот – ему сейчас не до сказок. Калам скользит по бумаге, оставляя черный блестящий след из туши.

«Я нахожусь между двумя врагами: один – хазары, а другой – русы, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам, а воевать с ними, кроме здешних людей, никто не умеет. Вместо того чтобы платить дань, будем воевать с русами сами и собственным оружием, и будем удерживать их, чтобы они не вышли из своей страны».

Так писал Шахрияр правителю арабов, и повелитель правоверных принял предложение царька маленькой крепости. Вместо дани Дербент обязали военной службой – следить, чтоб с севера не вторглись хазары и русы…

Так описывает события седьмого века перс Мухаммед Бал-ами, современник князя Святослава. Не все верят его сообщению, в особенности те – и их немало – историки, что, по заветам Байера – Миллера – Шлецера, верят в происхождение русов из Скандинавии [5] . То, что за два с лишним столетия, прошедших со времен «отцов-основателей» норманнизма, не найдено никаких, даже самых хиленьких, указаний на то, что народ с названием русь жил когда бы то ни было в Скандинавии, их не смущает. Многочисленные свидетельства о руси за пределами Скандинавии до IX в. они отметают с порога (а известий о «скандинавской руси» так и не отыскали за три века поисков – ни одного). А мы им уподобляться не станем и разберем этот случай чуть поподробнее. Чем обосновывают норманнисты свое неприятие рассказа Бал-ами? Да тем, что он рассказывает о событиях, отстоящих на три века от него. Но такого строгого контроля не выдержит большинство наших источников, хотя бы те же любимые норманнистами (совершенно неизвестно за что – там рассказывается, как шведов, выдававших себя за послов кагана русов, заподозрили и после следствия разоблачили – судите сами, можно ли из этого вывести, будто шведы и русы – один народ). Бертинские анналы говорят о событиях IX века, а рукопись принадлежит XV. Тут вообще вдвое больше, чем от сообщения Бал-ами до времен Шахрияра. Далее – русы и впрямь были в Х веке грозой всему миру, и арабам доставалось от них немало. В 844 году, ровно через двести лет после того, как Шахрияр выторговывал себе и своему княжеству свободу от дани, «язычники, которые зовутся ар-рус, ворвались туда, захватывали пленных, грабили, жгли и убивали». «Туда» – это в Севилью, один из самых богатых городов арабской Испании. Монеты арабского эмира, правившего Испанией в тот год, нашли в кладе на острове Рюген («остров русов» арабских историков и географов, Буян русских сказок и заклинаний). Как русы донимали мусульман Закавказья в Х веке, мы еще увидим. А в VII веке о русах почти не слышно. Кроме Бал-ами, о русах в это время упоминает только его младший современник ас-Салиби, также перс. Он, кстати, подтверждает сообщение земляка, говоря, что Дербентская двойная стена, одним концом упирающаяся в море, а другим – уходящая в горы, была возведена шахом еще немусульманского Ирана Хосровом I Справедливым Ануширваном, умершим в 579 году, специально против хазар и русов. Подтверждает это известие и русская «Степенная книга», написанная в XVI веке по заказу Ивана Васильевича Грозного. В ней говорится так: «При Ираклии цари ходиша русь и на царя Хоздроя Перьского». Ираклий – это император Византийской, Восточно-Римской империи, правивший ею в первой половине седьмого столетия, а «Хоздрой Перьский», как нетрудно догадаться, персидский царь Хосров. Как-то очень сложно мне предположить, будто московские книжники при дворе грозного царя читали арабских историков, живших больше чем за полтысячи лет до них. Тем более что о союзе русов и хазар в Х веке речь вряд ли могла идти. И русы хазар рассматривали даже не как врагов, а как чудовищ, чудо-юдо, с коим разговор один – головы с плеч, и даже жилье его не грабить, а рубить надо – и яблоньку с золотыми яблочками, и постель золоченую с убранством шелковым, и колодец золотой с серебряной чарочкой. И для хазар русы были страшным народом Рос из ветхозаветных пророчеств о конце света, вырвавшимся из краев Севера, где мудрая наука каббала располагала «врата зла», и каган-бек Хазарии, Иосиф, в письме единоверцу и соплеменнику Хасдаю ибн Шаффруту, визирю кордовского эмира, ставит себе в особую заслугу, что не пропускает русов в земли мусульман (совсем как Шахрияр когда-то!). Так что диспозиция «хазары и русы против мусульман» в Х веке могла быть только памятью о более древних временах.