Игры рядом - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Остапенко cтр.№ 34

— Да уж, места жутковатые, — согласился я. — Только самые опасные тут, вероятно, мы.

— Ты не разговаривай, меряй, — приказала Флейм. — Если не подойдет, тут еще кое-что…

Я подчинился, удивленный ее энтузиазмом. Флейм всегда восхищала меня равнодушием к цветным тряпкам, не в пример той же Паулине. Впрочем, мне и самому не была приятна мысль сменить одежду, которую я не менял уже полмесяца.

В конце концов мы облачились в ворованное имущество и, скептически оглядев друг друга, признали, что выглядим неплохо. Флейм, после долгих мук, выбрала себе темно-красное дорожное платье и даже — о ужас! — шляпку, едва не доведя нас с Ларсом до конвульсий расспросами о том, под каким углом этот шедевр даллантских болванщиков лучше на ней сидит. Я смотрел на нее, то и дело вспоминая Паулину, и это сравнение не доставляло мне удовольствия. И вдруг понял, что, кажется, впервые вижу Флейм вне общества, в котором привык ее видеть. Там, среди солдат, она оставалась солдатом. Но я ведь никогда не обращал внимания, как она смотрела на убранство замков, которые мы порой захватывали, или на платья аристократок, над которыми мы потешались. Она тоже потешалась… но я не видел ее глаз в такие минуты. Мысль о том, какими они были на самом деле, вдруг показалась простой и очевидной — разве самому мне заглядывали в глаза в те мгновения, когда я целился в шлем рыцаря, принимающего присягу? А если бы кто и заглянул, вряд ли его мнение обо мне улучшилось бы от увиденного. Как не улучшилось мое мнение о Флейм, когда она наконец позволила своей женской натуре выглянуть из-за плотного частокола правил, которые мы сами устанавливали. Мы договорились, что ненавидим дворян, что не хотим быть как они — мы умолчали, почему, — отчасти зная это и так слишком хорошо, отчасти оттого, что у каждого имелись свои причины. Но насколько искренни мы были? Не вначале — потом, позже, когда нас стало много, когда мы превратились в команду, в общину — со своими правилами и предрассудками? Да, Паулине было позволено то, в чем мы отказывали себе, — но разве мы не презирали ее за это? Разве ее не презирала Флейм? Там, в том мире, закончившемся для меня, — да. «А здесь она на свободе», — внезапно с изумлением осознал я. Здесь все мы на свободе. Кроме, разве что, Ларса, на картежные порывы которого у меня по-прежнему была одна реакция.

— Сойдет, — вынес приговор Ларс, когда Флейм угомонилась. — Теперь надо найти ручей и выстирать наше старое барахло. Мало ли, вдруг понадобится.

Мы ушли, оставив после себя труп, перевернутый обоз и разграбленную поклажу. Я мельком обернулся через плечо, в который раз думая с чувством смутного удовлетворения о дочках барона N., в нетерпении ожидавших возвращения с ярмарки своего старого доброго управляющего, и о страшном разочаровании, которое их ждет. Такие мысли всегда поднимали мне настроение. Не знаю почему.

Мы ехали еще около часа, потом свернули в лес — Флейм сказала, что слышит воду, а у нее всегда было чутье на подобные вещи. Действительно, скоро мы очутились возле мелкого ручья. Правда, его берега сплошь поросли камышом, так что расположиться там на ночь не было никакой возможности. Мы продвинулись на сотню шагов в глубь леса, нашли место для стоянки. Ларс отправился добывать ужин, я занялся костром, Флейм сгребла в охапку нашу старую одежду и, подобрав свои красные юбки, пошла к ручью приводить ее в божеский вид. Я подумал, что жизненно необходимо выйти на люди не позднее чем завтра — с нашим образом жизни великолепия дорожных одежд хватит ненадолго. Я засучил рукава батистовой сорочки, предназначавшейся барону N., и пошел за хворостом.

Справился я первым, успев развести огонь и заскучать, прежде чем вернулся Ларс, злой и ободранный, с тощим зайцем в судорожно стиснутой руке.

— Жнец бы его побрал! — выпалил Ларс, швыряя добычу рядом с огнем, и я мысленно зааплодировал зайцу, которому удалось то, что согласно рассказу Грея сумел лишь Роланд — вывести Ларса из себя. — Знал бы я, что он такой хилый! Мотался по всему лесу!

— Остынь, — проговорил я, наслаждаясь тем, что могу сказать сие покровительственное слово этому образцу невозмутимости. — Завтра в деревню пойдем, слышишь? В карты перекинешься. С кем-нибудь.

— Давай я тебя научу! — в который раз агрессивно предложил Ларс, и в который раз я умоляюще поднял ладони:

— Помилуй, а кто разделается с этим чудовищным каплуном? Молчу, молчу…

— А где Флейм? — мрачно спросил он.

Я нахмурился, только теперь осознав, что не слышу плеска воды в ручье, доносившегося до меня последние полчаса.

Я хотел ответить, что не знаю, и уже открыл рот, дабы произнести эту глупую фразу, когда со стороны ручья послышался женский визг. Мы вскочили одновременно и бросились к камышу, хотя я знал, что визжала не Флейм: это Паулина и ей подобные визжат по поводу и без, а женщины вроде Флейм кричат — как мужчины, во всю силу легких. Впрочем, после ее недавних превращений у разграбленного обоза я уже не был в этом уверен так, как раньше.

Уже через десяток шагов я услышал ее голос — громкий, рассерженный, — и у меня отлегло от сердца. Я замедлил шаг, и тут Ларс выругался сквозь зубы. Через миг я понял причину его недовольства: Флейм была не одна. Ее раздраженный голос перекрывал, но не заглушал тонкие женские всхлипы.

— Добрая девушка, широкая душа, — пробормотал я со злостью, и Ларс кивнул. Попутчики нам были совершенно ни к чему, но шестое чувство подсказывало мне, что обойтись без этого счастья нам не удастся.

Флейм вышла из камышовых зарослей, неся стянутый узел мокрой одежды и безбожно волоча подол дорожного платья баронессы N. по земле. Лицо у нее было сердитое. За ней, спотыкаясь, всхлипывая и прижимая ладони к раскрасневшимся щекам, брела молоденькая девчонка. Первое, что бросилось мне в глаза, — то, как она была одета. Желтая юбка, синий корсет, красные ленточки в темных волосах. Я не считаю себя эстетом, но от такой смелости даже меня слегка передернуло. Флейм с ее бархатной шляпкой в сравнении с этой особой казалась верхом элегантности.

— Не реви! — внезапно круто развернувшись, яростно выпалила Флейм. — Вот дура! Ну перестань ты, кому сказано?

— А в чем, собственно, дело? — поинтересовался я. Девчонка застыла, уставилась на нас широко распахнутыми глазами и медленно отняла руки от щек.

— О! — благоговейно прошептала она. — Какое счастье… Какое счастье, что я… вы… — она вздохнула и разрыдалась. Флейм беззвучно застонала, Ларс скривился. И только я вовремя оценил обстановку, даже не предполагая, насколько важно то, как мы поведем себя с этой расфуфыренной дурехой.

— Сударыня, что с вами? — услужливо спросил я, бережно беря ее под локоть. — Вы заблудились? Вы продрогли? Устали? Не сочтите за дерзость пригласить вас к огню…

Ларс и Флейм с минуту смотрели на меня как на сумасшедшего, потом наконец поняли. Мы слишком долго упивались свободой кочевой жизни. Кончено это славное время. Одежда, которая была на нас, обязывала к галантности. Тем более что нелепый наряд плаксивой девицы был из бархата, а красные ленты в волосах — из шелка.