Легенда о Людовике - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Остапенко cтр.№ 48

Следующим днем Маргарита видела Людовика на утренней службе, но почти не разговаривала с ним, не считая обычного учтивого приветствия — столь краткого и бесстрастного, сколь требовало присутствие неподалеку королевы-матери. Во время той мессы Маргарита была немного рассеянна, и меньше слушала священника, чем смотрела по сторонам. Ее тревожило здоровье Альфонса, всю службу громко и надсадно кашлявшего. Луи оглянулся на него раз или два, и Маргарита не могла сказать, чего было более в этом взгляде: беспокойства за брата или же недовольства тем, что он своим кашлем нарушает умиротворение молящихся. Когда месса кончилась, Маргарита подошла к Альфонсу и спросила, осматривал ли его мэтр де Молье. Ответить Альфонс не успел, так как меж ним и Маргаритой величественно явилась королева-мать, повторив вопрос Маргариты (которого она, стоя рядом, не могла не слышать) и пощупав лоб и шею своего сына холодной белой рукой. Маргарита молча отошла, не смея продолжать беседу поверх неподвижного плеча Бланки. Она надеялась — не без основания, впрочем, — что мать по заботится об Альфонсе, во всяком случае не хуже, чем могла бы позаботиться Маргарита.

Она готовилась вернуться к себе, когда к ней вдруг подбежал Жан Жуанвиль — юный рыцарь, которого Луи с недавних пор особенно полюбил и приблизил к себе. Маргарита сразу остановилась, потому что Жуанвиль если и являлся к ней, то всегда с прямым поручением от самого Людовика. Так вышло и в этот раз: быстро оглянувшись и удостоверившись, что Бланка занята разговором с Альфонсом, юноша шепнул Маргарите, что его величество просит ее не идти к себе, а выждать пять минут и подняться в его покои, находившиеся двумя этажами выше дворцовой капеллы. Передав сообщение, Жуанвиль юркнул в сторону с проворством мышонка, давно навострившегося таскать сыр из мышеловки прямо под носом хозяйского кота. Он был столь ловок в этом и так преуспел, что королева-мать, кажется, действительно ничего не заметила.

Выйдя из капеллы, Маргарита, как ей было велено, прошла немного по коридору и остановилась за поворотом у распахнутого окна, делая вид, будто наблюдает за парочкой голубей, миловавшихся на подоконнике. Глядя на них, Маргарита сунула ладонь в складки платья, надеясь отыскать там кусочек хлеба — она любила кормить животных и часто носила с собой что-нибудь, чем можно было бы порадовать воробья, кота или лошадь. Кроме того, это послужило бы ей оправданием на тот случай, если бы Бланка прошла мимо нее и поинтересовалась, с чего это она без дела стоит у окна. Будто назло, ничего подходящего в юбке у себя Маргарита не нашла и успела испугаться, когда услышала шаги, но поняла, что они не приближаются, а отдаляются — королева-мать пошла от капеллы в другую сторону, видимо, решив сопроводить Альфонса в его комнаты. Маргарита облегченно вздохнула и, протянув руку, в порыве светлой радости легонько погладила ближнего к ней голубя по шелковистой серой спинке. Голуби тут же тревожно закурлыкали и, сорвавшись с подоконника, улетели. Маргарита поглядела, как они устраиваются под крышей, в местечке поспокойнее, и тихо вздохнула.

Пять минут миновало, и теперь она могла подняться к Людовику.

Она редко ходила галереями Понтуазского дворца одна, хотя и знала их достаточно хорошо, чтобы не заблудиться. Стражи стояло мало — порядки в резиденции Людовика не были слишком строги, потому что он не опасался ни вероломных врагов, ни чрезмерно настойчивых просителей, будучи уверен, что достойно справится и с теми, и с другими. Маргарита миновала два караула, пересекла три зала и два прохода, поднялась, спустилась и снова поднялась по лестнице и наконец очутилась перед дверью в покои своего супруга.

Жуанвиль уже ждал ее, приплясывая на месте от нетерпения.

— Я уж думал, вас задержали, — выдохнул он, вытягивая свою по-мальчишески худую шею и косясь Маргарите за спину с недоверчивостью старого сторожевого пса. — Вы шли одна?

— Одна, Жан, одна. Полно, — улыбаясь ему, сказала Маргарита. — Сир супруг мой у себя? Он меня ждет?

— Да, да, ох, что ж это я совсем… проходите, мадам.

Он распахнул перед ней дверь, продолжая озираться. Маргарита ступила вперед.

Покои Луи были просторны, хотя и несколько темноваты, как и все комнаты Понтуазского дворца. Они включали прихожую, соединенную с гардеробной, которой король почти не пользовался, предпочитая одеваться в спальне, и собственно спальню, соединенную с кабинетом. В глубине комнаты был альков с кроватью, а у окна стоял большой дубовый стол и удобное кресло, в котором Маргарита и застала своего супруга склонившимся над бумагами. Ни слуг, ни приближенных, за исключением Жуанвиля, поблизости видно не было — после мессы Луи, случалось, отсылал их всех, чтобы поработать в тишине и покое. Маргарита остановилась и какое-то время нерешительно стояла у порога, не смея отвлекать его от чтения, в которое он, кажется, был глубоко погружен, даром что едва только успел прийти с мессы.

— Сир, вы звали меня? — наконец робко сказала Маргарита, и Людовик, выпрямившись, обернулся к ней.

На долю мгновения в его лице мелькнуло что-то вроде удивления, будто он совсем забыл, что сам же и звал ее. Это выражение не было редкостью на лице Людовика, но в первые годы их брака оно не переставало изумлять его жену — она не понимала, как можно так быстро и так глубоко уходить в себя, забывая о том, что делал или о чем просил всего четверть часа назад. Маргарита не знала, о чем он думал в такие минуты, но давно убедилась в его способности мгновенно вспоминать о насущном тогда, когда возникала нужда.

И все же она смутилась оттого, что он, пожелав видеть ее у себя, тотчас же забыл об этом желании.

— Как хорошо, что вы пришли, — сказал Луи и протянул руку, призывая ее подойти ближе, что Маргарита и сделала — не без застенчивости, которую никак не могла изжить.

Когда их разделяло уже всего три или четыре шага, Луи опустил руку, и Маргарита остановилась.

— Кто-нибудь видел, как вы сюда шли?

— Нет, сир.

— Матушка?…

— Нет. Никто.

Людовик кивнул, без того облегчения, что чувствовала Маргарита; скорее, с удовлетворением.

— Ни к чему тревожить ее лишний раз, — пробормотал он будто бы про себя, сам вряд ли заметив, что, как всегда, ищет ей оправдание. Впрочем, слова эти не были обращены к Маргарите, так что она, благодарение Богу, могла ничего на них не отвечать.

— Я хотел поговорить с вами… — произнес Людовик и замолчал, вдруг покраснев быстро и густо, как мальчик. Он чаше краснел от гнева — который, впрочем, прекрасно умел сдерживать, — нежели от смущения, и уже по одному этому Маргарита поняла, что разговор предстоит важный.

— Я готова выслушать вас, сир, и покориться вашей воле, в чем бы она ни была, — тихо ответила Маргарита, потупив взгляд. Сердце у нее болезненно дернулось, отдавшись ноющей болью в груди.

Луи прошелся по комнате, рассеянно пропустив сквозь пальцы свои густые светлые волосы.

— Собственно, вы и сами знаете, что я хочу сказать… что я хотел… Марго, вы хорошая жена мне, — сказал он, резко остановившись. — Или делаете все, чтобы быть ею. За это я благодарен вам и люблю вас со всею силой, с какой завещал нам Христос любить ближних наших.