... Ваш маньяк, Томас Квик - читать онлайн книгу. Автор: Ханнес Ростам cтр.№ 104

— Очень странно, — отвечаю я, думая о другом.

Я уже стою перед входом в здание по адресу Вестманнагатан, 4. Мы заканчиваем разговор, я поднимаюсь по роскошной лестнице и звоню в дверь адвокатского бюро «Боргстрём&Будстрём».

Аппаратура уже установлена и настроена, так что, когда через несколько минут после меня появляется Клаэс Боргстрём, мы можем сразу начать. Он спрашивает, какие мои установки для интервью. Под каким углом я буду все это освещать?

Я честно отвечаю, что изначально не имел никакого мнения, но со временем стал все более скептически относиться к следствию. Адвокат изучает меня своими проницательными серо-голубыми глазами.

— Сколько времени вы затратили на все это? — спрашивает Боргстрём.

— Примерно семь месяцев, — отвечаю я, думая о разговоре со Стюре.

— Семь месяцев? По сорок часов в неделю?

Боргстрём с недоверием смотрит на меня, когда я объясняю, что обычно работаю более сорока часов в неделю.

— Я просмотрел три дела, в которых участвовал, — Тереза, Аккаяуре и Леви, — говорит Боргстрём. — Когда я взглянул на свой счет, то увидел, что затратил на эти три дела тысячу часов.

— Тогда вы очень хорошо подготовлены, — одобрительно говорю я.

— Да, это означает, что я располагаю кое-какими знаниями.

Я решаю начать мягко и прошу Боргстрёма рассказать, как он стал адвокатом Квика.

— Он позвонил мне в разгар следствия по так называемому двойному убийству на Аккаяуре и спросил, готов ли я его представлять. Само собой, я ответил на этот вопрос «да». Затем получилось так, что я представлял его интересы в четырех судах в течение четырех лет.

Боргстрём рассказывает, не нуждаясь в моих вопросах, и вскоре подходит к специфике защиты серийного убийцы, который по собственному почину рассказывает о своих преступлениях.

— Для защиты эта ситуация не является уникальной, мне доводилось защищать и других людей, признававшихся в убийстве.

— Даже когда против них не было никаких подозрений?

— Обычно бывало так, что подозрения существовали, а потом следовало признание, — поясняет Боргстрём.

Клаэс Боргстрём тщательно подчеркивает, что одного признания недостаточно и оно должно подтверждаться иными доказательствами. В случае с Томасом Квиком дополнительными доказательствами являлось то, что он раз за разом рассказывал детали, о которых мог знать только сам исполнитель преступления. В качестве примера адвокат приводит убийство Терезы Йоханнесен.

В ответ я показываю Боргстрёму фото каменного мешка, каким является пригород Фьель и который Квик описал как деревню с разбросанными по большой территории низенькими коттеджами на одну семью. Затем показываю фотографию Терезы, с черными волосами и оливковой кожей, которую Квик описал как блондинку, затем — реконструкцию одежды Терезы на момент исчезновения.

— Почему Квик делал так много ошибок, когда пытался рассказать о своих убийствах? — спрашиваю я.

— Если вы просмотрите все материалы дела, то найдете гораздо больше ошибочных сведений, — отвечает Боргстрём. — Это всего лишь несколько примеров.

Квик сказал также, что на Терезе были розовые спортивные брюки и лакированные туфли, а также что у нее были большие передние зубы. Боргстрём смотрит на принесенные мной снимки Терезы на момент исчезновения: джинсовая юбочка, мокасины и дырка в том месте, где передние зубы должны были вырасти.

— Но ведь потом он изменил свои показания и сказал, что у нее темные волосы. И он рассказывал о застежках, которые были у нее на сандалиях. Он осужден потому, что сообщил сведения, которые при проверке оказались верными и которые невозможно объяснить иначе, кроме как тем, что он присутствовал при совершении преступления.

Клаэс Боргстрём явно человек умный, и мне хочется верить, что он честен в своих мыслях. Одержимый желанием прояснить ему ситуацию, я пытаюсь рассказать, как Квик получал информацию. Упоминаю серию статей в норвежской газете «Верденс Ганг», откуда Квик, что было доказано, черпал информацию для своего первого признания.

— Не всю информацию, — протестует Боргстрём.

— Всю, — говорю я.

— Но не об экземе на локтевых сгибах! — возражает Боргстрём.

— Нет, но эти сведения возникли много позже!

— Но вы говорите, что он получил всю информацию!

— Я сказал, что он получил всю информацию, необходимую ему для признания в убийстве, — говорю я с некоторым отчаянием. — Он говорит, что она блондинка! И описывает совсем другую одежду, чем та, что была на ней. Все неверно!

— Не все, — не соглашается Боргстрём. — Про заколки в волосах правильно — и про пряжки на обуви.

Факт заключается в том, что в момент исчезновения волосы Терезы были заколоты синей заколкой и схвачены резинкой. После восьми месяцев полицейских допросов Квик заявил 14 октября 1996 года, что у Терезы была повязка в волосах — то есть не заколка и не резинка — вероятно, оранжевого цвета. И еще через год следствия, 30 октября 1997 года, он продолжал утверждать, что на ней была повязка.

Я понимаю, что моя стратегия — представить обстоятельства и дать возможность интервьюируемому изложить свой взгляд на них — не срабатывает.

Каким образом Клаэс Боргстрём, выставивший счет на тысячу часов, может быть настолько плохо информирован? Возможно ли, чтобы он пропустил очевидный факт: Квик делал столько ошибок в своем рассказе, что такого же результата можно было бы достичь, называя все наобум?

Я оказался одним из тех мелких сутяг, которые обсуждают мельчайшие детали, понятные и интересные лишь узкому кругу людей. Это очень, очень плохое телевидение.

— Дьявол прячется в деталях, — говорю я себе под нос и упорствую в своих идиотских попытках объяснить, как СМИ снабжали Квика информацией.

Боргстрёму это неинтересно. Для него дело закончено, Квик осужден за восемь убийств, а сам он наверняка уже жалеет, что согласился дать интервью.

Я протягиваю письмо, которое Квик написал норвежскому журналисту Коре Хунстаду. Боргстрём читает:

«Я встречусь с тобой при условии, что получу 20 000 крон (мои стереоколонки сломались, и мне нужны новые) и что ты, когда придешь, принесешь мне квитанцию, подтверждающую, что деньги занесены на мой счет. Клаэс об этом знает, так что тебе необязательно связываться с ним. Если тебя устроят эти условия, то обещаю тебе хорошее интервью — мне будут оплачены мои усилия, а ты получишь в обмен отличную историю».

Прочтя письмо, из которого явствует, что Боргстрём прекрасно отдавал себе отчет в коммерческой стороне признаний Квика, он смотрит на меня исподлобья и произносит с наигранным равнодушием:

— Насколько болен человек, это написавший? «Если мне дадут двадцать тысяч, я признаюсь в одном убийстве, которого не совершал». Чтобы оказаться за решеткой до конца своих дней. Те, кто считают, что он невиновен, на самом деле описывают человека настолько больного, как будто он совершил все эти преступления.