Отпуск строгого режима - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Казанцев cтр.№ 16

— Ясный пень. Завтрашний день я в завязке, — Борода разлил водку в пластиковые стаканчики. — Ну, за удачу.

Валет чокнулся, помочил в водке губы, поднялся и посмотрел на реку.

— Светку жалко, — сказал он. — Любовь такая странная штука. Не было ее — и вдруг появилась. И ничего уже другого тебе не надо. А потом, словно кто-то выключателем щелкнет, и она снова исчезает. Вот во мне кто-то щелкнул. А в ней почему-то нет. Сволочь я, Борода. Последняя сволочь.

— Ты же ей записку написал.

— Почему написал? Потому что в глаза ей побоялся сказать — умерла моя любовь. Она же поверила, что я к ней вернулся.

— Да брось. Просто ей, как каждой бабе, трахаться хочется, а ты, как я понимаю, делать это умеешь лучше многих. Вот и прикипела. Нет любви и не бывает ее в природе. Вот я после школы ни разу ни в одну не влюблялся. И хорошо живу, не переживаю. Есть у меня бабки — любая телка моя, только пальцем помани. Надоест — прогоню. Настоящий вор любить не должен. Он как волк. Или один бегает, добычу рыщет, или в стае братьев по разуму промышляет.

— Значит, в школе любовь все же была? — обернулся Валет.

— Вроде была. Я в нашу училку-англичанку по уши втюрился. Молодая, сразу после института к нам по распределению попала. Я же рано созрел — с четырнадцати лет борода уже росла вот как сейчас, — Борода по привычке коснулся лица и разочарованно хмыкнул. — Я ей перед уроком цветы на стол ставил. Как раз ее урок по понедельникам первым был. Я на клумбах в частном секторе цветочки рвал, в портфель прятал. За полчаса до занятий в школу приходил, чтобы первым успеть, и на стол ей в бутылку из-под кефира ставил, а сам сваливал, типа, не при делах я. Ангелом она мне казались неземным, даже подойти к ней боялся, пальцем коснуться. Когда меня к доске вызывала, я пык-мык, ничего вспомнить не мог, весь класс смеялся. А я красный, как рак вареный, стою.

— Признался ты ей в любви? — спросил Валет.

— Почти. Она в нашем поселке городского типа комнату в частном доме снимала. Ну, я вечером решил возле того дома покрутиться, типа, случайно там оказался. Мечтал, скажу ей все. Пусть потом что хочет со мной делает. Не первый раз я ее уже так подкарауливал. И на этот раз не сказал бы. Все кончалось обычно тем, что я на дерево залезал, в окно подглядывал, как она спать ложится. Но она не одна вернулась. Физкультурник наш с ней. В дом зашли. Я ждать остался, когда он свалит. Не выходит и не выходит. И дернул меня черт снова на дерево залезть, в окно заглянуть.

— Представляю себе, что ты там увидел, — проговорил Валет с сочувствием.

— Мне такое даже во сне в те годы привидеться не могло, фантазии не хватало. Они грязными животными мне показались, особенно она. Куда ее ангельские крылья подевались! Как я только с дерева не свалился? Слез кое-как, взял кирпич и запустил в окно со всей дури. Физкультурнику, как потом оказалось, в голову угодил. Он месяц в больнице валялся. А она поняла, что я это был, перестала к доске вызывать, просто так тройки ставила. После этого я уже на девчонок по-прежнему не смотрел, гляну — и словно все сквозь их одежду вижу. Одинаковые они все, только размерами и формами отличаются, а суть одна.

Борода тоже поднялся, сплюнул под ноги.

— И чего это я тебе все рассказываю? Самому стыдно вспомнить. Умеешь ты, Валет, в душу человеку залезть. Тебе что в душу, что в карман руку сунуть. Самое сокровенное вытащишь, а человек и не заметит.

— Есть такое, — согласился карманник.

Ровно гудели двигатели «Боинга» местной авиакомпании. Борода дремал, привалившись щекой к иллюминатору, за которым виднелись кучерявые облака. Валет листал вытащенный из кармана стоящего впереди кресла глянцевый журнал.

Публика, сперва чинно заполнившая авиалайнер, постепенно раскрепощалась. В глазах туристов, направляющихся из областного центра в турецкую Анталью, загорались огоньки расслабона, на который они нацеливались весь предыдущий год. Правда, существовало и несколько отдельных групп, своим поведением показывающих, что перелет по этому маршруту для них абсолютная рутина, случающаяся чуть ли не каждый месяц.

Понемногу публика стала распаковывать сумки. Несмотря на то, что в аэропорту заставляли сдавать в багаж все, что могло представлять хоть какую-то опасность в полете — перочинные ножи, стеклянные бутылки, зажигалки и даже минералку в пластиковой упаковке, — бывалые туристы основательно затарились в дьюти-фри.

Открывались крышки верхних полок, вжикали застежки-«молнии», народ доставал выпивон и закуску. На отдыхе русские люди экономить не привыкли, особенно в самом его начале. Никто не жадничал. Выставлялись на откидные столики вискарь, коньяк, водка, вино и пиво для запивона. По салону самолета стал растекаться пряный запах классических запеченных кур, колбасы, котлет. Самый большой спрос был на пластиковые стаканчики. Стюардесс и стюардов то и дело вызывали нажатием кнопок над головой:

— Стаканчик принеси.

Стаканчики и приносили десятками. Трезвый как стекло Валет вскоре почувствовал себя на борту инородным телом. Смотреть на все происходящее незамутненными алкоголем глазами было просто невозможно.

— Счастливый Борода, — пробормотал Валет. — Спит себе и в ус не дует. Бодрствовал бы, не удержался и примкнул бы к одной из компаний, а работать на трезвую голову надо.

Публика заводилась. Булькало спиртное. Люди менялись местами, сбивались в компании по интересам. В хвосте затянули гламурную песню. Напротив Валета устроился сидеть на подлокотнике абсолютно бездуховный мудила с бутылкой вискаря в руке, он охотно наливал каждому, кто проходил мимо.

— Батя, — обращался он к абсолютно трезвому пенсионеру, пробиравшемуся к туалету. — Выпей с нами, папаша!

— Да не могу я, с внуками лечу, сын путевку купил, — неосторожно стал рассекречивать семейные тайны пенсионер.

Мудила хохотнул:

— Ты что, меня и моих ебалок не уважаешь, — кивнул он на смеющихся прошмандовок.

— Я бы выпил. Стакана только нет, — попытался увильнуть пенсионер, хотя и смотрел возбужденно на бутылку, в которой призывно плескалось темное спиртное.

— Нашел проблему, отец, — расплылся в улыбке мудила. — Звезду Александру Васильевичу! — процитировал он старый рекламный ролик. — Стакан ему и звезды.

Вискарь заплескался в пластиковом стакане. Пенсионер взял его в руку.

— Пей до дна, пей до дна! — закричали прошмандовки.

— За здоровье всех присутствующих.

Пенсионер схватил вискарь, влил его в глотку, смял в кулаке пустой стаканчик:

— Спасибо.

— Будешь возвращаться, еще нальем, — пообещал мудила. — Только попробуй отказаться, папаша. — Это прозвучало как угроза.

Валет отвернулся к иллюминатору, возле которого дремал Борода, чтобы только не видеть пьяного разгула. Он и сам был не прочь нажраться, но понимал, что в аэропорт ему надо прибыть трезвым. На пьяную голову он никогда не работал.