На прощанье я скажу - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Троппер cтр.№ 59

Он играет до полного исступления, покуда не достигает точки, где все прочие звуки отступают, и он целиком отдается во власть ритма. Здесь, в этой волшебной точке, он всегда обретал покой. И теперь он играет с яростной отдачей, ощущая каждый взмах, каждый удар, пытаясь вобрать их в себя навсегда. Потому что одно он знает наверняка — возможно, это последний раз, когда он сидит за своей установкой.

Он уже потихоньку сводит себя с ума подобными мыслями. Сейчас около пяти вечера, и он кругами бродит по квартире, точно так, как последние семь лет жизни. Но завтра вечером он вполне может умереть. И не пройдет и недели, как квартиру перекрасят и в нее въедет очередной жалкий неудачник, который, засыпая под гул автострады, будет убеждать себя, что это ненадолго, просто временные трудности. В «Версале» не так часто сменяются жильцы, но когда это происходит, это происходит быстро и незаметно. На мгновение он воображает Джека и Оливера, сидящих у бассейна: Джек пялится на студенток, Оливер похрапывает в шезлонге, а лежак Сильвера немым напоминанием стоит между ними пустым.

На закате он отправляется пройтись. В воздухе ощущается легкий холодок, едва уловимый, но он чувствует, что лето доживает последние деньки и скоро на смену придет зябкая осень. Он приветствует кивками всех прохожих, в приливе сентиментальности улыбаясь всем, кто улыбнулся ему. Хотелось бы, чтобы его помнили, размышляет он, и тут же пугается, что не будут. Теперь, когда он надумал жить, ему до одури страшно умереть. Он болезненно ощущает каждый удар сердца, гадая, не на этом ли конкретно разорвется его аорта, залив кровью все внутри и обесточив сердце. Он соображает, что сегодня забыл побриться. Интересно, бреют ли людей после смерти? Ему не хочется думать, что он будет лежать в гробу со щетиной на лице.

Он сворачивает на улицу, за которой начинается деловой район. Ее окаймляют ряды семейных особняков. Лили сидит на крыльце своего дома рядом с дряхлым на вид псом и ждет его. Она улыбается, завидев его, не широкой сияющей улыбкой, которой, он надеется, она когда-нибудь его одарит, но все же это теплая улыбка, и он рад ей.

— Привет, — говорит Лили, спускаясь с крыльца.

Он прикидывает, предусмотрен ли поцелуй в их нынешней фазе отношений, но потом, после секундного колебания, вспоминает, что завтра может быть на том свете, и целует ее в губы, нежно и решительно. И, чувствуя, как ее губы раскрываются, понимает, что поступил правильно, и поцелуй продолжается, покуда не приходит нужда глотнуть кислорода.

Она вопросительно смотрит на него.

— Ну, что новенького, интересненького?

— Я не хочу умереть.

— Отлично. Потому что способность дышать мне определенно важна в мужчине.

— Да, только я все равно не могу остаться. Просто хотел сказать тебе, что собираюсь сделать операцию. И что думал о тебе.

Она кивает, потом берет его руку в свои.

— Я знаю, конечно, мы только встретились, но — у тебя есть родители?

Он был прав на ее счет. Приятно оказываться правым в таких вещах.

— Да, — говорит он. — У меня есть родители.

— Окей, просто, если что, имей в виду, что я тут рядом.

— Спасибо. Но думаю, мне нужно самому с этим расквитаться. Просто хотел сказать, что это единственная причина, почему я не буду звонить несколько дней. Но если ты не против, я бы правда хотел позвонить, когда оклемаюсь.

Она снова одаривает его теплой улыбкой.

— Я не против.

— Хорошо.

Он еще раз целует ее и, когда она нежно проводит пальцами по его щеке, он словно рождается заново. Отступив на шаг, он нелепо целует ей руку на прощание. Она смеется.

— Нет, ты точно не силен по этой части!

— Возможно. А может, в этом и есть моя сила.

— Что ж, чем бы это ни было, оно работает.

Он усмехается и еще раз, напоследок смотрит на нее. Он так мало о ней знает, и вся эта история может угаснуть, не начавшись, или разгореться со всей мощью, или же он умрет завтра и никогда не узнает, как все повернулось. Но вот здесь, в этот самый момент, он чувствует, что влюбляется в нее, и это чувство само по себе — удивительное, редкое чудо.

— Эй, — окликает она его. — С тобой все будет в порядке?

Он оборачивается и улыбается.

— Таков мой план, — говорит он.

Чтобы подправить Сильверу сердце, нужно для начала выбрить ему пах. Такого он не ожидал. Он лежит на кушетке, и медсестра-азиатка бреет его, сначала электрической машинкой, потом одноразовой бритвой. Весь процесс ему кажется некоторым насилием. На ней медицинская маска, что как будто излишняя мера, но он не против. Ему совсем не хочется знать, как она выглядит.

Он откидывается на подушку и считает удары сердца. Вчера он был свидетелем того, как его жена выходит замуж за другого мужчину. Сегодня жених через свежевыбритый пах проведет к поврежденной аорте артроскопический зонд и в нужном месте поставит стент. Если сделать все верно, он выживет. Если нет — Сильвер, скорее всего, не переживет операцию. Прошлой ночью он как дурак полез в интернет и обнаружил, что смертность при таких операциях составляет тридцать процентов. То есть вероятность велика.

С этого момента Сильвер патологически уверен, что сегодня ему суждено умереть. Его все время трясет, хотя, может, это потому, что он лежит с обнаженным пахом в холодной стерильной палате, его член, прикрытый одноразовой подушкой, свесился набок, как какой-то рудиментарный отросток. Ему любопытно, это все — наказание? Он смотрит в потолок, но там никаких признаков Бога. И все же, может, небольшая молитва, что-то простое и искреннее, просто чтобы дать Ему понять, что он хотел бы еще постараться.

Кейси сидит в машине, на парковке. Коленки у нее трясутся. Она смотрит на часы. Сейчас как раз должны быть последние приготовления. Вчера вечером она зашла к Сильверу в комнату и обнаружила его лежащим на боку. Его заметно колотило.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Прости, — ответил он.

Она прилегла рядом и обняла, стараясь успокоить.

— Все в порядке, пап, — говорила она. — Все будет хорошо.

Она обрадовалась, что ему страшно, это давало надежду, но все же видеть его в таком состоянии было непросто.

Она делает глубокий вдох и смотрит в окно. Небо затянуто тучами, и по лобовому стеклу уже ползут капли. Когда все начнется, польет как из ведра. Она закрывает глаза и дает волю слезам.

Заходит Рич, уже одетый для операции, и проверяет работу медсестры.

— Мне выбрили яйца, — сообщает ему Сильвер.

— Тебе выбрили пах, — говорит Рич, изучая карту Сильвера. — Всегда пожалуйста. Ты готов?

— Нет.

Ну а я — да, и если один из нас должен быть готов, пожалуй, лучше, если это буду я.