Благие знамения - читать онлайн книгу. Автор: Терри Пратчетт, Нил Гейман cтр.№ 45

— Э-э, — неопределенно протянул сержант-ведьмолов Шедвелл и снова затянулся своей папиросой. Вернее, так показалось Ньюту. Он никогда толком не видел ни одной из папирос своего начальника — те всегда прятались в ладони и не оставляли окурков. — Э-э.

— А что, разве не так?

— Скрытая мудрость, парень. Сокровенные военные тайны Армии ведьмоловов. Когда ты полностью войдешь в курс дела, тебе откроются тайные истины. Да, кое-какие вуды, может, и вправду из Вест-Индии, правда твоя. Да, в этом ты прав. Но самые из них страшные, самые зловредные — так вот, они-то как раз и происходят из, гм…

— Бангладеш?

— Эфрика! Точно, парень, в яблочко. С языка срываешь. Бангладеш. Точно.

Докуренная папироса Шедвелла бесследно исчезла, и он умудрился так мастерски скрутить следующую, что ни папиросной бумаги, ни табака заметить было невозможно.

— Итак. Рядовой-ведьмолов, обнаружил ты что-нибудь?

— Ну, вот здесь есть кое-что. — Ньютон протянул ему вырезки.

Шедвелл покосился на них.

— А-а, эти пустобрехи, — сказал он. — Барахло, да и только. И они еще называют себя ведьмами? Да проверял я их в прошлом году. Снизошел до них, вооружившись арсеналом праведности и растопкой, взломал их жилище, а они чистенькие, без сучка без задоринки. Пытались раскрутить дельце по продаже пчелиного клея, заказы по почте. Ерунда. Они ведьмовского кота не узнают, даже если он из заднего кармана у них вылезет. Барахло. Нет, не те пошли времена, паренек.

Он сел и налил себе чашку сладкого чая из грязного термоса.

— Я ведь еще не рассказывал, кто меня завербовал в армию? — спросил он.

Ньют воспринял вопрос как предложение присесть. Он покачал головой. Шедвелл прикурил самокрутку от старенькой зажигалки «Ронсон» и признательно откашлялся.

— Он был моим сокамерником. Охотник за ведьмами, капитан-ведьмолов Ффолкс. Десять лет за поджог. Устроил пожар на одном шабаше в Уимблдоне. Мог бы расправиться со всей их братией, да только выбрал неудачное время. Славный малый. Рассказал мне о битве — о великой войне между Небесами и Адом… Это он мне поведал Сокровенные Тайны Армии. Рассказал о ведьмовских котах. О сосках. И обо всем прочем… Штука в чем? Он знал, что помирает, и хотел кому-то передать великую традицию. Вот и ты теперь… — Он тряхнул головой. — До чего мы докатились, парень. Несколько веков тому мы были силой. Стояли на страже между миром и темной бездной. Красной нитью проходили сквозь историю. Огненной нитью.

— Я думал, церковь… — начал Ньют.

— Фуй! — воскликнул Шедвелл. Ньют встречал это словечко в книжках, но впервые его услышал. — Церковь? Да какая от нее польза? И она ничем не лучше. Что то, что это. Разве будет она искоренять Лукавого и дела его? Ну искоренит — а дальше ей чем заниматься? Коли хочешь заловить тигра, то не бери с собой зевак да попутчиков, им ведь охота — что зоопарк, лишь бы поглазеть на хищника да бросить ему кусок мяса. Нет, парень. Теперь мы подхватили знамя. Мы стоим против тьмы.

На миг все затихло.

Ньют всегда стремился увидеть в человеке лучшее, но вскоре после вступления в ряды Армии ведьмоловов ему пришло в голову, что его сержант и единственный собрат по оружию уравновешен не лучше перевернутой пирамиды. «Вскоре» в данном случае означало — «секунд через пять». Штаб армии размещался в зловонной, насквозь прокуренной комнате со стенами цвета никотина (который их и покрывал) и пепельным полом (буквально — пепельным). Виднелся еще, правда, квадратный коврик. Ньют старался обходить его стороной, поскольку коврик пытался засосать его подошвы.

К одной из стен была прикноплена пожелтевшая карта Британских островов, пестревшая множеством воткнутых в нее самодельных флажков — главным образом в пределах кольца, ограниченного стоимостью льготных обратных билетов в Лондон.

Но за несколько недель Ньют успел прикипеть ко всему этому, потому что изначальный трепет обернулся трепетной жалостью, а та — чем-то вроде трепетной привязанности. Шедвелл не дорос и до пяти футов, а его верхняя одежда, что бы он ни носил, всегда запечатлевалась в краткосрочной памяти как древний макинтош. У старины Шедвелла, возможно, сохранились все зубы, но только потому, что никто больше в них не нуждался; положи он хоть один зубик под подушку, и Зубная фея в ужасе сломала бы свою волшебную палочку.

Он жил, похоже, только на сладком чае со сгущенным молоком, самокрутках и какой-то приглушенной внутренней энергии. Шедвелл боролся за Общее Дело, которому отдавал всю изобретательность своей души и льготы пенсионного удостоверения. Общее благое дело стало его верой. И она подпитывала Шедвелла, как турбина.

Ньютону Пульциферу не довелось пока встретить главное дело своей жизни. И, кажется, веру тоже. Это его огорчало, поскольку он очень хотел во что-нибудь верить, признавая, что вера — тот спасательный круг, который помогает большинству людей держаться на плаву в своенравных водах океана Жизни. Ему хотелось верить во Всевышнего, хотя, прежде чем связывать себя какими-то обязательствами, он предпочел бы для начала поболтать с Ним полчасика и прояснить пару вопросов. Он посещал всевозможные церкви, надеясь пережить озарение, да так и не пережил. А потом он серьезно вознамерился встать на стезю атеизма, но даже для этого не сумел обрести твердой как скала и самодовольной веры. Все политические партии казались ему в равной мере жуликоватыми. Он отверг экологию, когда выписанный им журнал предложил своим читателям план «сада на самообеспечении», где привязанный к колышку экологический козел щипал травку в трех футах от экологического улья. Проведя много времени за городом у бабушки, Ньют знал кое-что о привычках коз и пчел и пришел к заключению, что экологический журнал выпускает шайка с интеллектом грудных младенцев. Кроме прочего, они слишком часто употребляли слово «общественность». А Ньют давно подозревал, что люди, регулярно щеголяющие словом «общественность», придают ему очень специфический смысл: и сам Ньют, и все, кого он знал, в это понятие явно не входили.

Тогда он попытался обрести веру во Вселенную; это выглядело довольно весомо, пока по наивности своей он не взялся за новые книги, в заглавиях которых встречались слова «хаос», «эра» и «квант». Он обнаружил, что даже люди, которые, так сказать, трудились над Вселенной, на самом деле не верили в нее и даже гордились незнанием того, что она собой представляет и может ли существовать хотя бы теоретически.

Такая неопределенность для прямолинейного ума Ньюта была невыносимой.

Ньют не верил в игры бойскаутов, а когда он стал постарше, то и в старших скаутов.

Он был готов поверить, однако, что в мире, возможно, не найдется ничего более занудного, чем работа в бухгалтерии «Индастриал холдингз».

Если же оценивать мужскую привлекательность Ньютона Пульцифера, то сказать можно только одно: если бы он зашел в телефонную будку и переоделся, то при выходе мог бы сойти за Кларка Кента. [96]