Очень полезная книга - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Федотова cтр.№ 22

— Не скажу пока, в другой раз. Мы с тобой еще мало знакомы, я стесняюсь.

— Это что, твои соплеменники были? — наседал Иван, сделав из вышесказанного некоторые догадки.

— Нет. Не совсем. Отстань. Попозже.

Так и не признался. И снурл ничего не знал. Или тоже говорить не хотел? Как же это нелегко — водить знакомство с магическими существами!

Через девять дней пути они должны были выехать к семозийско-гевзойской границе — так обещал граф. «Там вас стража остановит, спросит пошлину за выезд-въезд. Так вы только гевзойцам платите, а нашим не давайте, скажете, по казенной надобности едете», — ну не делал королевский дядюшка большой разницы между своим карманом и государственным, что тут поделаешь.

Не выехали. И местность стала совсем необжитой, не у кого и спросить, далеко ли осталось.

— Заблудились! — запаниковал снурл к вечеру, днем он еще надеялся на лучшее.

— Как мы могли заблудиться, если дорога одна-единственная и мы с нее не сворачивали? — резче, чем следовало бы, огрызнулся Иван. С каждым днем чужой мир раздражал его все сильнее. Наскучило однообразие осеннего ландшафта, лишенного всякой живописности. Надоело качаться в седле день за днем, надоело бояться руз и прочей местной дряни. Тошнило уже от трактирной грязи и бедности деревень, в которых случалось ночевать. Будучи, с легкой руки графа Сонавриза, «важными господами», они останавливались только в самых лучших, по местным меркам, домах, принадлежащих старостам или зажиточным арендаторам. Но даже в них было убого и промозгло, хозяева явно экономили на дровах. Одежда провоняла костром и лошадьми, ее мучительно хотелось сменить или хотя бы постирать, но, когда он заикнулся об этом, Кьетт только и вымолвил с тоской в голосе: «Не высохнет за ночь»… Скучный, серый, неустроенный мир — угораздило же в такой угодить! Общага уже домом родным казалась, все-таки в ней и туалет теплый, и душ есть на первом этаже…

— …А может, как-то не заметили и свернули?

— ОДНА ДОРОГА, говорят тебе! Некуда было сворачивать. Скорее, обсчитались днями. У меня, к примеру, все в голове уже перепуталось: что вчера было, что позавчера — не помню.

— Да я вроде считал…

— Вот именно — вроде!

— Не кричи на него, он тебе ничего плохого не сделал, — вступился за снурла Кьетт, и Ивану стало стыдно: нашел, в самом деле, на ком досаду срывать! — Не заблудились мы и дни не перепутали. Просто двигались не так быстро, как привык граф, вот и выбились немного из графика. Ничего страшного.

— Правда? — облегченно вздохнул Влек.

— Ну конечно! Даже не сомневайся!

«Немного» — это оказалось три дня. Лишних три дня в чужом мире! В тайне Иван был готов рвать и метать, но воли нервам больше не давал. Потому что сам виноват, из-за его собственной придури вляпались.

…Всего час отделял их от границы, когда из придорожного леска вынырнули трое, встали поперек дороги с арбалетами на плече. Худые, узколицые, длинноволосые, с клыками, когтями и большими глазами, мрачно сверкающими в осенней мгле. В общем, не требовалось становиться этнографом, чтобы издали признать в них соплеменников Кьетта Краввера.

— Ну-у-у, — с досадой протянул тот, — вылезли! Щас начнется!

— Думаешь, у них злые намерения? — В испуге снурл осадил коня, затоптался на месте.

— Я не думаю, я знаю. Мародеры. Я эту породу носом чую!.. Ладно, не назад же возвращаться. Прорвемся. Хорошо, я цегром не пренебрег тогда… Эй, чего надо, уважаемые?

Нолькров вежливое обращение не смягчило. Они взяли оружие на изготовку. Правда, еще не успели заметить, что наконечники их коротких стрел как-то странно обвисли и закапали, будто не из стали, а из воска были отлиты, и этот воск теперь таял. Зато Иван заметил и приободрился. А Влек подумал отрешенно: «Это же страшно сильная магия — вот так растопить металл!»

— Силы надо, — последовал ответ. — Снурла отдашь, тебя и человека пропустим.

Краем глаза Иван заметил, как припал к конской шее несчастный Болимс Влек.

— Шакалите? — Кьетт растянул губы в неприятной, жутковатой ухмылке, она ему очень не шла. — И Закона не боитесь?

— Мы сами себе Закон! — Они прекрасно понимали друг друга, нолькры разных миров.

— А! Ну так я и думал! — кивнул Кьетт и, обернувшись к спутникам, нарочито громко объявил: — Все прекрасно, их можно убивать!

Сразу три арбалетных болта полетели ему в грудь. И, отскочив, попадали наземь. А что они могли еще сделать, без наконечников-то?

— Ай, как больно! — сказал Кьетт с издевкой.

Тогда мародеры прыгнули.

То, что творилось дальше, по стилю больше всего напомнило Ивану страшную кошачью драку. Четверо нолькров — трое против одного — катились по дороге визжащим клубком, то распадающимся на миг, то сцепляющимся снова. Больше никакого оружия, только собственные когти, рвущие плоть врага, только клыки, ищущие чужое горло. И не было никакой возможности вмешаться в эту дикую свалку, помочь своему — слишком стремительно, глазом не уследишь, а главное, не по-человечески все происходило. Еще никогда в жизни Иван не чувствовал себя таким растерянным и беспомощным. Кьетта он мысленно уже похоронил и думал только об одном: надо скакать прочь во весь опор, надо хотя бы снурла увести, спасти… Думал, но с места так и не сдвинулся. Топтался бессмысленно, вцепившись в рукоять. Потому что другая часть сознания надеялась: а вдруг случится хоть секундная заминка в драке, и тогда он дареным мечом… Можно подумать, он умел с ним обращаться!

Зато Кьетт драться умел. О чем наглядно свидетельствовал образовавшийся на дороге труп. Один из мародеров отвалился вдруг от клубка, да так и остался лежать в грязи лицом вниз. И длинные, еще недавно очень темные волосы его были теперь… нет, не седыми, другой оттенок… выцветшими.

Противники превосходили Кьетта числом и чисто физической силой — старше были, по крайней мере, вдвое. Но верткости им не хватало и профессионализма, назовем это так. Потому что выросли в тихих и скучных землях Семозии, а не на полях сражений Флангальда. И еще. В этой драке они не помогали друг другу, каждый был сам за себя и рвал свою долю. Ну и дорвались.

…Четыре окровавленных, вывалянных в грязи тела лежали на дороге. Три выцветших, одно просто очень бледное. Признаков жизни не подавал никто. Иван понял, что к Кьетту надо подойти. Несмотря на то что ноги этого почему-то решительно не хотят — противно дрожат в коленях и гнутся плохо. Нельзя его оставлять вот так… одного на чужой дороге.

Снурл, робкий и пугливый, его, сильного и решительного человека, опередил. Потому что с собственными ногами спорить не стал, просто свалился мешком с лошади и на четвереньках, прямо по грязи, подполз к лежащему.

— Эй! — осторожно, будто опасаясь обжечься, дотронулся пухлым пальчиком до холодной белой щеки. — Эй! Феенауэрхальт! Ты живой? — И вскинул отчаянные глаза на доковылявшего наконец Ивана. В глазах скапливались слезы и текли по щекам, оставляя грязные дорожки, но снурл и не думал их стыдиться. — Он у нас умер, да?!