Хроника одного падения - читать онлайн книгу. Автор: Марат Буланов cтр.№ 29

— Во всяком случае, я прихожу не к гулёне, а к сыну…

— Да разве ты отец?! Ты его, что ли, вырастил?! Убирайся к чертовой матери, и больше сюда ни ногой!

В двери, уже заглядывала встревоженная мать Светки. Михаил, оскорблённый до глубины души, встал и направился в прихожую. Герцогиня с перекошенным лицом, — именно такой, запомнил её в последний раз, — выпроводила, с гробовым молчанием, наружу.

«Ну и черт с ним, дура набитая! — только в автобусе, и пришел в себя. — Может, это — лишь к лучшему. Всё равно бы, на тебе никогда не женился… Ни ногой, так ни ногой! Больше тогда, не увидишь!.. Да и зачем, эта стерва нужна? У меня теперь, Надя есть…».

Дома, когда свалился без сил на кровать, опять, нахлынули воспоминания. Несколько раз здесь, в халупе, была у него Светка. Как-то зимой, когда еще Мещеряковы не переехали на новую квартиру, Михаил, вечером, заехал за Герцогиней и предложил отправиться сюда, в «избу». И она, без колебаний, согласилась. Маленький Сашка остался с бабушкой и дедушкой.

Купили бутылку хорошего вина, и завалились в нетопленный дом. Летом, Светка как-то была тут, а зимой еще нет.

— Ты попробуй, хоть раз в жизни, печь растопить!

Дрова уже приготовлены, в амбар идти не надо. А я пока, забегу к родителям — через дорогу.

Светка была в приподнятом настроении, и занялась печью так, будто забавлялась весёлой игрой.

— А что, экзотика, далее очень, меня привлекает! Тут лее, берёста вроде нужна?

— Растапливай бумагой. Спички здесь…

И ведь, справилась, изнелеенная мимоза!

Потом, пили вино на кухне, под треск разгоревшихся дров. Романтично было. Глаза у обоих блестели.

— Мужика-то, как хочу! — потянулась Герцогиня.

— Иди ко мне!

Согрешили прямо на стуле… А потом, была бессонная ночь в сплошных разговорах. Уже под утро, Светка спросила:

— Слушай, даёшь слово, — если со мной что случится, — что не бросишь Сашку?

— Ну, разумеется. А почему об этом спрашиваешь?

— Да мало ли, что в леизни молеет произойти… А ведь ты, Михаил, меня совсем не любишь, и никогда не любил!

Деваха, неолеиданно, заплакала. Но «друг» утешать не умел. Вообще, какой-то он холодный, безлеалостный человек! Почему так? Почему не такой, как все нормальные люди?

Светка уже спала, а Михаил всё размышлял над своей странной, никому не приносящей, кроме боли, леизнью. Отец, тогда еще сказал: «Не сердце у тебя, а кусок льда!» И ведь, батя в чем-то прав… Почему его совсем не тянет к Сашке? Ведь, вроде, родная кровинка… Полеалел бы ребёнка, и леенился на взбалмошной дуре! Но будто чувствовал, что судьба поведёт по другому пути…

— Борис Борисыч! Вы? Ну, никак не ожидал, что сюда, на Потерянную нагрянете! Я разве, адрес оставлял? — Михаил открыл дверь Николаеву.

— От жены ушел. Можно, здесь немного пожить, ну, хоть пару-тройку дней? — Борис Борисыч, конфузливо, протиснулся в кухоньку Михайлова жилья. — Честно сказать, не ожидал увидеть вас, в столь необычном одеянии!

— Ну, конечно же, живите! А это я дрова заготавливаю, воду ношу. Мы ведь тут, как в деревне. Так что, не обессудьте…

— Мне бы такую квартирку!.. — любовно оглядывал, убогость избы, кандидат наук. — Сиди себе, занимайся, читай литературу…

— Кстати, Борис Борисыч, как у вас здоровье?

— Давление замучило. Сердчишко всё больше пошаливает. Ну, да ведь не сто лет жить! Пить будете? — вынул, из кармана плаща, бутылку водки.

— Уже неделю, на дух, не принимаю. В наркологию ложусь скоро. Руководство «Вечерки» настаивает…

— Поражаюсь, как вы, со своим меланхолическим, тревожным темпераментом, со слабой нервной системой, умудряетесь справляться с газетной работой. Налицо — ярко выраженная, компенсаторная функция стиля, приспособительные возможности темперамента!

— Зато, в науке не преуспел. Мяткин так и не нашел время, прочитать мою статью?

Вместо ответа, Борис Борисыч налил себе сразу полстакана «пойла», кривясь, выпил. Как же, этому славному, талантливому парню, сказать правду? Ну, недолюбливает Мяткин его, — почему, — неизвестно. Может, Клейман, у которого работал в лаборатории экспериментальной психологии личности, наговорил какие-нибудь гадости? Клейман ведь, рассчитывал, что Михаил станет вкалывать на его докторскую, выполняя определённый объём работы. А парню, видать, не по душе были идеи зав. кафедрой. Поскольку, своих мыслей — прорва! Теоретические проблемы, как орехи щелкает. То бишь, явные наклонности к сугубо теоретическим исследованиям, но никак, не экспериментальным. А Мяткину-то факты, факты подавай!..

— Со статьей, видимо, придётся еще подождать… У вас же, два кандидатских сдано?

Михаил ничего не ответил. И так всё ясно. Не дают ему хода. Все усилия напрасны. Надо было, сразу под Клеймана работать, — и дорога к кандидатскому диплому открыта. Провести серию экспериментов, а потом, написать ученический трактат. Но это не прельщало. Ведь, с дешифровкой теории Берлина что-то, наконец, стало прорисовываться…

Николаев, между тем, приканчивал бутылку и уже, собирался идти за второй. Деньги у него, на этот раз, были.

— Борис Борисыч, — решился Михаил, — я, кажется, нашел ключ к пониманию теории. Установление однозначной разноуровневой связи меж свойствами, фактически, означает экспериментальное доказательство того, что индивидуальность есть, не что иное, как человеческий генотип. Это, не побоюсь сказать, революция не только в психологии, до сих пор несущей груз, так называемой, «социальной» детерминации, — это революция, вообще, в науках о человеке!

— Ну, вы загнули, однако… Что же, по-вашему, развитие личности и её ролей в социальных группах — наследственно предопределено? Да сие панбиологизм какой-то! Нет, Берлин так считать не мог!

— Вы же, сами видите в человеке животное!

— Да, отчасти он — животное, но социальность, некая надприродность, давно уже вывели homo из мира зверей. Человек — это, как бы, кентавр с батареей биологических рефлексов. Но его психика несёт на себе, еще печать Социума, и именно это, неизмеримо, отделяет людей от животных.

— Да нет же чисто биологических и чисто социальных свойств! А есть видоспецифика биологического вида Homo sapiens, отличие которого от других видов — производство продуктов потребления с помощью разнообразных орудий. Весь фонд рефлексов, — то бишь, человеческих потребностей, — задан генетически, а Культура, в том числе и духовная, создана на базе наследственных механизмов высшей нервной деятельности.

Но, судя по всему, Борису Борисычу было уже не до полемики. Желание загасить душевные страдания водкой, брало своё. Ведь, с женой и детьми — проблемы, в институте платят копейки, в стране развал, беспредел… Что еще остаётся, как не пить?