Дуэль на брачном ложе - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 30

По отбытии курьера, который привез из Франции – от посла Барятинского – требование к барону Корфу незамедлительно воротиться в Париж, ибо его ждут там некие безотлагательные дела, Димитрий Васильевич остался наедине с графинею и еще раз поблагодарил за счастье знакомства с ее очаровательной племянницей.

– Вы даже не можете себе вообразить, графиня, сколь много значит для меня невинность этой жемчужины! – с восторженной нежностью проговорил он.

Без сомнения, барон был утомлен прошедшим днем и взволнован предстоящей ночью, иначе он не был бы так безудержно откровенен с графиней.

– Мало кому ведомо, ваше сиятельство, – говорил барон, выпивая для спокойствия рюмочку кларету и потчуя графиню, – что я уже был женат…

– Вы?! – вскричала достопочтенная дама, пораженная до глубины души не столько самим фактом, сколько тем, что она – она! – не имела об этом доселе ни малейшего представления.

– Да, я, – подтвердил барон. – Брак мой свершился давно – мне было тогда едва ли семнадцать. Полжизни тому назад! А длился он всего лишь два месяца и не принес мне ничего, кроме несчастья, поэтому, надеюсь, извинительно мне стараться не вспоминать о нем. Подчеркиваю – я был молод и страстно влюблен в соседку нашу по имению… У меня не было никаких шансов добиться расположения милейшей Оленьки, так как вокруг вились самые завидные женихи. Я горевал… Чтобы излечиться, уехал к родственникам в Ригу, а воротясь через месяц, нашел Оленьку совершенно ко мне переменившейся! Словно бы разлука оказалась тем вихрем, который раздул искорку чувства в бушующий костер. Бывают дураки на свете, и я в ту пору был из их числа! – заметил барон как бы в скобках, и графиня, не понимавшая, куда он клонит, вежливо, но сочувственно улыбнулась в ответ. – Ну, что долго тянуть с рассказом… я сделал предложение – оно было радостно принято. Чванливые родители Оленьки лили над нами умиленные слезы и не перечили, когда я заспешил со свадьбою. Минул едва месяц… нет, недели две моего жениховства («Какое совпадение!» – мысленно усмехнулась графиня), а я был уже обвенчан с любезною моею. Но, как ни был я в ту пору прост и невинен, все же я кое-что знал об отношениях полов. Страшное подозрение зародилось у меня в нашу брачную ночь; но Оленька была так мила и нежна со мною, что я гнал его прочь от себя. Вы же знаете, как слепа любовь!

– Да, знаю, – машинально проговорила графиня; ее вдруг начала бить дрожь.

– Прошел месяц блаженства нашего, – продолжал барон. – К концу его я усомнился в любви ко мне жены. Чудилось, я ее раздражаю несносно! Впрочем, она вообще была нервна: чуть что, падала в обморок, ее мутило от запаха еды… Вскоре я узнал, что буду иметь счастье оказаться отцом.

Графиня поперхнулась и отставила свою рюмку.

– И вот однажды, – продолжал барон, сурово глядя в какую-то книгу, словно читал там о своем печальном прошлом, – однажды жена моя оступилась на лестнице, упала… у нее случился выкидыш, и она умерла от потери крови.

– Какое несчастье! – чужим голосом воскликнула графиня.

– Горе мое было ужасно, однако усугубляло его то, что жена моя выкинула трехмесячный плод, хотя со времени нашей свадьбы минул лишь месяц!

Все враз сделалось мне понятно. Я мечтал о любви, а меня поймали, как дурака. Мною пользовались, как куклою без чувств и мыслей. Горше всего было то, что я сознавал: ежели бы она призналась, ежели попросила бы у меня помощи!.. Я счастлив был бы спасти ее от позора, ибо любил ее без памяти. Но… но случилось то, что случилось. И это совершенно изменило меня самого и жизнь мою. Я более не мог удовлетворяться участью богатого недоросля, каким был прежде. Я начал учиться, поступил в армию, затем в дипломатическую службу. Судьба с тех пор была ко мне благосклонна, женщины не обходили меня своим вниманием, да и я не обижал их отсутствием внимания своего, что скрывать! Но еще тогда, в тот день, когда я узнал о тайне жены моей, я поклялся себе: если решусь жениться – о, в ту пору сие казалось несбыточным! – то женою моею станет юная, неиспорченная, невинная девица. Лишь увидев Марию, я понял – судьба и впрямь благоприятствует мне! Замкнулся круг моих исканий… Что с вами, графиня?! – Димитрий Васильевич испуганно вскочил.

– Ни-че-го… – Графиня отвернула от него побелевшее лицо. И тотчас ее бросило в жар, да так, что она начала задыхаться. Надо было уйти во что бы то ни стало! В последние минуты ей чудилось, будто барон каждым словом своим вгоняет ей раскаленные иглы под кожу. Еще мгновение – и ее хватит удар! – Я немного устала. Простите, но…

– О, это вы простите меня! – Барон поцеловал похолодевшую руку Евлалии. – Сам не знаю, что за болтословие на меня нашло. Покойной ночи, дорогая тетушка. Не откажите в любезности сказать Марии Валерьяновне, что я буду у ней самое большее через полчаса. Ванна моя уже простыла, вероятно; ну что ж, тем скорее я ее завершу!

Он вышел, оставив графиню в состоянии, близком к умопомешательству, но все ж у нее еще достало сил добраться до комнат, где ее ожидали Елизавета с дочерью, достало сил произнести: «Мы погибли… позор…»

Какое-то время в будуаре царила гробовая тишина. Елизавета и Маша смотрели друг на друга испуганными глазами, графиня с закрытыми глазами полулежала в креслах, бормоча себе под нос одно только слово:

– Позор… позор…

В конце концов Елизавета, которой нестерпимо сделалось видеть в глазах дочери это затравленное выражение, не выдержала:

– Полно вам, тетушка! Что вы, право, заладили: позор да позор! Думать надо, чем делу помочь, а не твердить одно и то же!

Тетушка Евлалия Никандровна от изумления примолкла вдруг, подумав, что доходившие до нее слухи о нелегкой жизни племянника Валерьяна с этой особою, пожалуй, были верны.

Быстрый, не выносящий никакой безвыходности ум Елизаветы вмиг осмыслил ситуацию и выдал ответ.

– Мы должны во всем немедля признаться барону! – проговорила Елизавета, глубоко вздохнув, словно в ледяную воду бросалась, – и невольно улыбнулась, увидав, каким облегчением осветилось Машенькино лицо.

– Благослови вас бог, матушка! – вскричала она пылко. – Я бы только этого и хотела. Димитрий Васильевич такой добрый, ласковый – грех, ну грех же его обманывать! И он простит меня, я знаю, я это чувствую!

– Да вы никак спятили обе?! – взвилась Евлалия Никандровна; от возмущения такой глупостью ее слабость как рукой сняло. – Точно, спятили! Где вы раньше были, такие честные? Раньше, раньше признаваться надо было! А теперь, после всего, что он мне поведал… теперь как? Как теперь признаться, скажите-ка?!