Персоналии переглянулись, лица их просветлели. Однако Василий хотел удостовериться во всем до конца:
— А чего ж она тогда в образе покойницы разгуливает?
— Да какое наше дело, в каком она образе разгуливает? И потом, прости, Василий, но на бирже принято показывать лучшую свою работу. Лучшую! Причем никого не интересует, жив этот человек или умер… Уж кто‑кто, а ты‑то, кажется, знать должен!
— И как же ты все это выяснил? — подозрительно спросил дядя Семен.
— По своим каналам!
— Ах, по своим…
— Это во‑первых, — сухим скрипучим голосом продолжал распорядитель, давая понять, что смута кончена и что впредь он ничего подобного допускать не намерен. — А во‑вторых, позвольте вас поздравить. Нашего полку прибыло — вернее, скоро прибудет. Считайте, что отныне труппа состоит из пяти персоналий. Пятая — Тамара Истрина.
Егорка тихо отошел в сторонку. Теперь ему было просто жалко рыженькую бледную Ирину. Потом он вспомнил, что в жизни она приходилась мачехой тому, кого он отражает, — и стало еще жальче. Остальные восприняли известие скорее с недоумением.
— Позволь, ты что, уже нанял кого‑то?
— Да. И очень удачно.
— Не поторопился? А вдруг Тамара эта вообще сюда не заглянет? Возьмет да и пошлет Васятку нашего куда подальше…
Распорядитель выдержал паузу. Авторитет его восстанавливался на глазах.
— По дороге в ресторан они заехали за Истриной, — пояснил он свысока. — Ночевать Василий будет сегодня у нее — зеркало семь эр‑ка пятьсот шестьдесят один восемьсот тридцать один… Исполнителя на роль Полупалова там уже подобрали. А завтра они вдвоем с Тамарой намерены заявиться к нам. Так что готовьтесь, Василий. Бенефис грядет.
Дядя Семен хмурился и в сомнении жевал губами.
— Может быть, стоило сначала ту ее персоналию на гастроли вызвать? — спросил он. — Все‑таки опыт, она ведь ее уже довольно долго отражает. А так ввод с колес получается…
— Ладно, не буду вас дразнить, — сжалился распорядитель. Судя по голосу, очень был доволен собой. — Раскрою свой маленький секрет… Отсутствуя, как тут изволили выразиться, по своим шкурным делам, заглянул я в зеркало семь эр‑ка… ну, и так далее… Посмотрел эту самую Тамару Истрину, а потом уже подался на биржу. Вдруг гляжу: ба! Что такое? Она!.. Подруливаю, представляюсь. «Простите, — говорю, — девочка, последнюю вашу работу не Тамарой ли Истриной звали?» Она глазенками — луп‑луп! «Ой! — говорит, — А откуда вы знаете? Я ее пару месяцев назад в фирме одной отражала, только она уже оттуда уволилась…» А?! Ничего себе находка? Так что обойдемся без гастролеров, Семен!
Ветеран зазеркалья слушал — и лишь головой качал.
— Чудеса… — вымолвил он наконец. — И где ж она теперь?
— Обещала: с халтуркой одной разделается — прибудет…
Отражение # 12
Трудно сказать, что из себя представляла настоящая Тамара Истрина, но ее отражение Егору не понравилось решительно. Внешность Василий описал довольно точно: дама рослая, в теле, взбитые волосы цвета пакли. Все прочее явилось полной неожиданностью: вульгарная, хриплоголосая, бесцеремонная… Даже к оригиналу своему, судя по первой фразе, персоналия Тамары Истриной ни малейшего почтения не питала.
— Ну и вкусы у нее! — оглядев с головы до ног Василия Полупалова, язвительно выговорила она ярко накрашенными губами.
Затем, подбоченившись, окинула оком окрестности.
— Ну и что это за свалка вокруг павильона? — отрывисто спросила она.
Далее влетело обслуге. Нервная привередливая Тамара заставила незримых тружеников убрать всю распадающуюся неодушевленку до последнего окурочка, а потом еще потребовала вынести из коробки во внешнее зазеркалье стол и стулья.
— Ничего! По новой отразите! А этой рухляди… — Брезгливый взгляд в сторону истаявших табуреток и кухонного столика. — …чтобы я здесь больше не видела!
В общем‑то ничего плохого в распоряжениях Тамары Истриной не было. Добавь она во все это каплю юмора или добродушия — и бесцеремонность ее показалась бы очаровательной… Не желала добавить. Или просто не могла. За неимением.
Полупрозрачная колода карт повергла ее в остолбенение.
— Ну вы совсем уже вообще! Лень у соседей карты попросить? — И решительной мужской походкой — вся в коже, норка нараспашку — двинулась к ближайшему павильону.
— И как вам наше новое приобретение?.. — искательно проскулил над самым ухом дяди Семена незримый распорядитель. — Колоритна, правда?..
Кажется, он уже и сам раскаивался в содеянном.
— Колоритна… — с непонятной интонацией отозвался ветеран, задумчиво глядя, как катаются под вороненой глянцевой кожей плаща подобно двум ядрам тяжелые ягодицы. — Ох, колоритна…
— Да?.. — жалобно, с надеждой переспросил распорядитель. — Ну я тогда в павильон… Сцену готовить…
Некоторое время все молча смотрели вслед Тамаре.
— Васенька, — негромко позвал Арчеда, поправляя очки. — Ты в прошлый раз говорил: культура чувствуется… Или мне послышалось?
Но Василий Полупалов и сам был озадачен не меньше других.
— В том ее отражении — чувствовалась… — недоуменно молвил он. — А в этом почему‑то — нет…
— А кто она вообще по жизни? Кем работает?
— Тебе ж сказали: уволилась из какой‑то фирмы. Два месяца назад… Где работает сейчас — не знаю…
— Я бы тоже уволился, — подал голос угрюмый Егор. — Разок бы в зеркало взглянул — и уволился…
— Ох, помяните мое слово, господа… — болезненно закряхтел Леонид Витальевич. — Отпугнет она Тамару и от нашего стеклышка. Карикатура ведь…
— Да если бы карикатура! — мрачно заговорил опытный дядя Семен. — Ты посмотри, с какой она тщательностью все ее недостатки выпячивает! Не‑ет, это не карикатура, Леня, — это работа. Причем не самая плохая… Только что ж она ее так не любит, Тамару‑то свою?.. Ох, бабы‑бабы… Загадкой были, загадкой остались…
— Слушайте, а может, все просто? — встрепенулся Арчеда. — Она же ее до сих пор только на службе отражала! Знаете, как бывает? Дома — лапушка, а на службе — сволочь сволочью…
— М‑м… дай бог если так… — промычал дядя Семен. — Может, ты и прав. Присмотрится, обтешется…
Персоналия Тамары Истриной шла уже с добычей обратно. Приблизившись, одарила развратной улыбкой — и сразу стало заметно, что один из передних зубов у нее — кривоват, а другой нуждается в починке. Бросила на стол потрепанную, но явно свежеотраженную колоду карт.
— Хотели новенькую всучить, нераспечатанную, — презрительно сообщила она. — Нет уж, говорю, нераспечатанной сами играйте…
— Спасибо… — растерянно поблагодарил культурный Леонид Витальевич, но ответа не получил.